Встреча Дональда Трампа и Владимира Путина, состоявшаяся в Осаке на саммите «Большой двадцатки» в пятницу, остается одним из самых комментируемых событий этого саммита – как из-за антилиберальных высказываний президента России в интервью Financial Times накануне этой встречи, так и из-за шутливого тона лидера США при его просьбе к Путину не вмешиваться в американские выборы.
Также удивление у критиков Кремля в США вызвали слова Трампа на пресс-конференции в субботу о том, что двум странам нужно развивать торгово-экономические связи. Соединенные Штаты в течение пяти последних лет ввели многочисленные санкции против российских компаний, и нынешняя администрация ранее подчеркивала, что политика экономического давления на Россию остается неизменной.
Но эксперты, опрошенные Русской службой «Голоса Америки», говорят, что при всех внешних проявлениях, вызывающих шоковую реакцию у наблюдателей, контакты двух лидеров не отмечены никаким заделом на будущее – противоречия между США и Россией в целом слишком для этого сильны.
Дмитрий Горенбург, эксперт Дэвисовского центра российских и евразийских исследований при Гарвардском университете, в интервью Русской службе «Голоса Америки» говорит, что единственная сфера контактов между Белым домом и Кремлем, в которой может произойти некоторое развитие в ближайшее время – это контроль над вооружениями.
Но этим развитием будут вряд ли довольны сторонники продления договора СНВ – по словам Дмитрия Горенбурга, в администрации Дональда Трампа произошла важная смена людей, отвечающих за российское направление:
«Вы, вероятно, заметили, что Фиону Хилл заменили на Тима Моррисона, и, как можно понять из его высказываний, Моррисон является, скорее, противником продления договора СНВ-3. Эта тема потенциально может стать точкой напряжения в отношениях, потому что очевидно, что Россия как раз хотела бы продления действия договора на выгодных ей условиях. И другие члены администрации Трампа также относятся к контролю над вооружениями без симпатии. Так что именно в этой сфере мы можем увидеть какое-то развитие, или, как минимум, дискуссию в ближайший месяц».
Остальные темы, в которых у США и России есть противоречия, по мнению Дмитрия Горенбурга, останутся без существенного прогресса. В частности, эксперт сомневается, что Белый дом и Кремль всерьез возьмутся за согласование позиций по Украине и Венесуэле – в основном потому, что большого интереса у Дональда Трампа эти кризисы не вызывают: «Есть все указания на то, что для Трампа украинская тема не является ключевой. А Путина устраивает статус-кво, ему будет удобно, если Трамп будет эту тему игнорировать, потому что тогда он и сам ее будет игнорировать. Примерно то же самое с Венесуэлой: Трамп, по последним сообщениям, начал терять к этой теме интерес как к проблеме, в которой ему не удастся добиться быстрого успеха. Оппозиции там не удается быстро сместить Мадуро, и Трамп уже отвлекся от этой темы на другие. Это у меня вызывает беспокойство, потому что, похоже, он не может сконцентрироваться на какой-то важной теме и удерживать ее в фокусе своего внимания длительное время».
Эксперт видит во встрече президентов США и России в Осаке очевидные дивиденды для Путина: «Он очень хочет смотреться на равных с президентом США. И то, что Трамп публично выражает некоторое пренебрежение по поводу опасений о российском вмешательстве в следующие выборы, а также некий приятельский настрой в ходе этой встречи играет, конечно, Путину на руку в плане его имиджа. Однако, я думаю, что это, скорее, картинка для публики, чем отражение их реальных отношений. Я не уверен, есть ли там вообще какие-то отношения на самом деле».
Эксперт Совета по международным отношениям Чарльз Купчан (Charles Kupchan) уверен, что два президента могли бы достичь прогресса в разрешении кризиса вокруг Сирии:
«У России точно есть интерес к этой теме, потому что она тесно союзничает с режимом Асада, ищет способы стабилизировать ситуацию и хотела бы международной помощи в восстановлении Сирии. Я думаю, что Трамп в глубине души хотел бы уйти из Сирии прямо сейчас, но этому сопротивляются его советники и Пентагон, отчасти потому, что у военных США налажены крепкие связи c вооруженными отрядами курдов, которые воевали с ИГИЛ. Кроме того, есть напряженность между сирийскими курдами и Турцией, которая может кончиться столкновением и новыми потоками беженцев из Идлиба. Они дестабилизируют обстановку в Турции и направятся в Европу. Так что, Трамп не может уйти из Сирии».
Чарльз Купчан предполагает, что между Трампом и Путиным есть «определенного рода симпатия», но она вряд ли даст реальные политические плоды: «Я скептически отношусь к возможности значительного прогресса в отношениях, отчасти потому, что президент Трамп начинает избирательную кампанию, и какие-то уступки или компромиссы в отношении России здесь не будут особенно популярными».
Аналитик Центра по международным отношениям говорит в интервью «Голосу Америки», что США и России вряд ли удастся расширить экономическое сотрудничество: «Я думаю, что Трампу будет сложно развивать более тесные экономические связи с Россией, если не произойдет прорыв по нерешенным геополитическим вопросам и, в частности, по Донбассу. За то, что Россия разожгла конфликт с Украиной, к ней были применены санкции. Кроме того, дополнительные санкции были введены, когда Россия вмешалась в выборы в США. И республиканцы в Конгрессе, часто идущие в ногу с Трампом, не будут уступать ему в вопросе санкций против России».
Чарльз Купчан считает, что тема Крыма не уйдет из списка претензий США и Запада в целом к России, но завершение конфликта на востоке Украины будет приоритетным - в том числе и потому, что Россия сама, по мнению эксперта, хотела бы уйти из Донбасса: «Путин до сих пор не признает, что там находятся российские войска, он, вероятно, как-то хотел бы выбраться из этого тупика. С появлением нового президента в Украине для этого может возникнуть возможность. По Крыму перспективы гораздо более отдаленные – я вижу, что он надолго останется в виде территориального тлеющего спора. Запад не будет соглашаться с принадлежностью Крыма России, и это правильно, но возвращение суверенитета Украины над ним – гораздо менее близкая вещь по сравнению с возвращением суверенитета Украины над Донбассом».
