Перед окончанием сессии Генеральной Ассамблеи ООН, завершившейся 30 сентября, в Нью-Йорке произошли две встречи, вызвавшие немало вопросов и предположений. Ветеран американской политики и один из самых ее заслуженных проводников, Генри Киссинджер, встретился поочередно с руководителями внешнеполитических ведомств США и России. 26 сентября Киссинджер поговорил с Сергеем Лавровым, а на следующий день – с Майком Помпео.
Фото Киссинджера и Лаврова опубликовала в Фейсбуке пресс-секретарь российского МИДа Мария Захарова, и пользователи соцсети начали гадать о том, не являются ли контакты бывшего помощника президента США по национальной безопасности с российским министром, а потом и госсекретарем США, началом чего-то нового в отношениях Вашингтона и Москвы.
Директор компании Kissinger Associates Томас Грэм (Thomas Graham), бывший спецпомощник президента Джорджа Буша-младшего и экс-директор по России в Совете национальной безопасности США, в интервью «Голосу Америки» сообщил, что ничего принципиально нового в отношениях США и России ожидать не стоит, а также поделился своим мнением о новых попытках разрешить конфликт на востоке Украины, в частности – о плане, известном под названием «формула Штайнмайера».
Данила Гальперович: После того, как Сергей Лавров и Майк Помпео поочередно встретились с Генри Киссинджером на прошлой неделе, можно ли ожидать каких-то новых поворотов в американо-российских отношениях?
Томас Грэм: Я, к сожалению, не знаю, что обсуждалось на этих встречах, но мне очень мало что говорит о том, что в отношениях двух стран намечается какая-то смена курса. Мы знаем о всех проблемах, которые есть, и я не вижу ничего, что бы свидетельствовало о каком-то скором разрешении этих проблем и разногласий – будь то относительно Украины, Сирии, вмешательства в выборы, контроля над вооружениями или других моментов. Я бы сказал, что мы не увидим вообще каких-то перемен. Что бы я еще хотел отметить – отношения стабилизировались в какой-то мере в течение нескольких последних месяцев, и, вероятно, останутся пока в этом состоянии. Я не предвижу ни значительного их ухудшения, ни какого-то улучшения.
Д.Г.: В среду Владимир Путин, комментируя американо-российские отношения в ходе энергетического форума, иронизировал на тему российского вмешательства в выборы в США – он сказал, что Россия «обязательно будет это делать, чтобы окончательно развеселить» американцев. В более серьезном комментарии он опять все отрицал. По-вашему, такое ерничество – это потому, что Путин устал от этой темы, или потому что он нервничает?
Т.Г.: Я думаю, что он устал от этой темы, и он может говорить все, что хочет, и он уже несколько раз повторял (утверждения о невмешательстве – Д.Г.). При этом мы продолжаем быть уверены в том, что Россия вмешивается в наши внутренние дела и, по моему представлению, эти их усилия только возрастут, когда президентская кампания в США наберет обороты в течение следующих месяцев. Я думаю, что это будет делать не одна Россия – другие страны тоже будут вмешиваться, но за действиями России мы будем следить особенно тщательно, чтобы понять, насколько серьезно она решит вмешаться.
Д.Г.: Вы в 2014 году были одним из экспертов, которые пытались еще тогда, пять лет назад, найти способ закончить войну, развязанную Россией на востоке Украины. Потом появились Минские соглашения, а сейчас предлагается новый способ – «формула Штайнмайера», которую как бы одобрили, но многие ее критикуют. Как вы к ней относитесь?
Т.Г.: Для начала – я лично считаю, что и Минские соглашения в том виде, в котором они были написаны, были невыгодны Украине, в частности, потому что там было оговорено предоставление особого статуса сепаратистским территориям Донбасса. И «формула Штайнмайера» – она для того же самого, чтобы найти политически приемлемый для Киева путь предоставления этого особого статуса. Я не вижу, с какой стати Киев мог бы быть вообще заинтересован в предоставлении особого статуса какому бы то ни было региону Украины. Он бы хотел в долговременной перспективе, чтобы все области и города Украины обладали равными правами в унитарном украинском государстве. И особый статус был камнем преткновения с момента заключения Минских соглашений, и остается им до сих пор. Я удивлюсь, если Зеленскому удастся убедить Верховную Раду в необходимости предоставления Донбассу особого статуса, да и вообще удивлюсь, если он на это пойдет. Так что я понимаю причины того сопротивления, которое оказывается принятию «формулы Штайнмайера».
Д.Г.: То есть, можно сказать, что нежелание Киева сейчас безоговорочно принять эту формулу оправдано?
Т.Г.: Ну, если особый статус этим регионам будет предоставлен, то у Москвы сохраняется возможность влиять на внутриполитическую жизнь Украины и продолжать создавать ей проблемы. Как я уже сказал, Украина хочет оставаться унитарным государством, чтобы тот свод законов, который есть, распространялся бы на всю страну, везде действовал одинаково. Это не значит, что нельзя допустить некую степень децентрализации и, например, учет региональной специфики в действии некоторых законов, в частности – учет тех вопросов, которые поднимались Донбассом в отношении языка. Например, законом о языке могло бы быть дано право местным властям решать, какой язык, кроме украинского, может использоваться в данной местности для официальных нужд. И это позволило не только использовать русский язык в Донбассе, но и венгерский язык в некоторых западных областях Украины. Такой учет особенностей мог бы быть и в других законах, позволяющих местным властям принимать какие-то свои решения, но при этом все регионы обладали бы одинаковыми правами и обязанностями. Это был бы правильный путь.
Д.Г.: События, начало которым положил разговор президента США Дональда Трампа и лидера Украины Владимира Зеленского, где был упомянут Джозеф Байден – как они, по-вашему, отразятся на Украине? Насколько это все бьет по Зеленскому?
Т.Г.: Для Зеленского это осложняет ситуацию, он оказывается вовлечен во внутриполитические споры в США. Он должен принимать решения, которые будут рассматриваться либо как помощь Трампу, либо как помощь его оппонентам. И как раз именно такой ситуации Зеленский хотел бы избежать, его цель – противоположная: ему нужна единая американская позиция, поддерживающая Украину в ее противостоянии с Россией. Но именно сейчас будет трудно добиться такого единства, а с учетом того, насколько неопытен Зеленский в дипломатии – очень трудно.
Д.Г.: Давайте вернемся к России. 1 октября группа из одиннадцати сенаторов от Демократической и Республиканской партий обратилась к госсекретарю Майку Помпео и министру финансов Стивену Мнучину с письмом, в котором содержится просьба ввести санкции, в соответствии с «Законом Магнитского», против тех, кто в России нарушает права человека. Таковыми, в частности, в письме названы генеральный прокурор и министр юстиции России. Как вам кажется, пойдет ли администрация сейчас на такие шаги?
Т.Г.: Я не думаю, что администрация сейчас заинтересована в том, чтобы вводить какие-то санкции в отношении России, уж точно – не заинтересована в новых мощных санкциях. Она также до сих пор не демонстрировала какую-то серьезную озабоченность по поводу того, что происходит внутри России, так что я думаю, что идее новых санкций по именно такому поводу она будет сопротивляться. Может ли Конгресс оказать настолько серьезное давление, что санкции в результате все же будут приняты – это уже другое дело. Мы видели, что введение санкций за отравление Скрипалей затянулось на несколько месяцев, и решение было принято только после того, как Конгресс увеличил давление на администрацию. Так что тут вопрос в том, насколько Конгресс готов давить на администрацию в вопросе введения новых санкций в соответствии с законом Магнитского. Я не думаю, что письма 11 сенаторов достаточно, чтобы заставить администрацию действовать.
