Что же все-таки происходит с провозглашенной в Вашингтоне и Москве «перезагрузкой»? Насколько реальны общие стратегические задачи, которые приходится решать лидерам США и РФ? И кто, в конце концов, будет доминировать в Центральной Азии после вывода американских войск из Афганистана? Эти вопросы корреспондент Русской службы «Голоса Америки» адресовал старшему директору консалтинговой фирмы Kissinger Associates Томасу Грэму, в прошлом – специальному помощнику президента США по вопросам политики в отношении России.
«Русский вопрос» Барака Обамы
Алексей Пименов: Мистер Грэм, изменилось ли за время пребывания президента Обамы у власти место американо-российских отношений в системе американской внешней политики?
Томас Грэм: С самого начала президентства Обамы Россия стала приоритетом во внешней политике США. Думаю, что так обстоит дело и до сих пор. Обама исходил из того, что Россия может существенно помочь США в достижении первостепенных целей американской политики: заложить фундамент мира без ядерного оружия, добиться отказа Ирана от программы по созданию оружия массового уничтожения и добиться успеха в Афганистане. Отсюда и концепция перезагрузки. Обама активно – я бы сказал, невероятно активно, занимался российским вопросом: он контактировал с Медведевым больше, чем с каким-либо другим иностранным лидером. И, конечно, в конечном итоге кое-что получил. Но здесь-то и возникает вопрос: будет ли Обама и теперь также активно заниматься Россией, как раньше?
В этом я сомневаюсь. Сейчас возникает очень много срочных серьезных внутриполитических и внутриэкономических проблем: государственный долг, дефицит, высокий уровень безработицы, медленный экономический подъем. А наряду с ними – и многочисленные внешнеполитические вопросы, требующие внимания и времени – как президента, так и администрации. В том числе – «арабская весна» и Китай. Поэтому я сомневаюсь, что Обама будет заниматься российским вопросом так же интенсивно, как прежде. Каковы будут последствия – пока неясно.
А.П.: Но если не президент, то кто?
Т.Г.: Вот в этом-то и вопрос. Обама, как президент, играет ключевую роль во внешней политике страны. Он очень интересовался российскими делами, и у него были свои приоритеты в отношении России. Он и его подчиненные – особенно те сотрудники Белого дома, что занимаются Россией (в том числе Майкл Макфол и Билл Бернс в Госдепе), могли дисциплинировать нашу бюрократию – огромный механизм! А без чувства, что президент сам имеет огромный интерес к этому вопросу, дисциплинировать нашу бюрократию гораздо сложнее. И я не вижу никого, кто мог бы сыграть подобную роль.
А.П.: По мнению критиков администрации Обамы, президент и его окружение пренебрегают проблемой демократии и прав человека в России во имя Realpolitik. Ваше мнение?
Т.Г.: Я не думаю, что администрация и сам президент игнорируют вопросы демократии и прав человека. Я думаю, что они пришли к заключению, что острая публичная критика, демонстративная поддержка оппозиции попросту контрпродуктивны. Администрация пришла к выводу, что нужен другой подход: была создана подгруппа по вопросам гражданского общества при президентской комиссии (группа Макфола–Суркова), с тем, чтобы официальные представители двух стран могли – иногда в присутствии представителей гражданского общества – спокойно и конструктивно обсуждать вопросы, относящиеся к этой области. Не могу сказать, что эффект оказался большим и позитивным, но думаю, что этот подход – правильный. Я не уверен, что публичная критика принесла бы такие огромные результаты, как полагают критики администрации.
И еще: ясно, что в последнее время администрация немного чаще и острее подвергает критике самые разные события в России. Вспомните хотя бы о делах Ходорковского и Магницкого. На днях Россию критиковали за то, что министерство юстиции отказало в регистрации новой партии ПАРНАС. В общем, я думаю, что в будущем публичная критика будет более частым явлением, чем раньше.
«Путинская экономическая модель исчерпала себя»
А.П.: Теперь – вопрос о российской политике. В свете приближающихся президентских выборов – как бы вы охарактеризовали разделение власти внутри правящего тандема?
Т.Г.: Мне кажется, что президент Медведев и Путин – люди одной команды: и тот, и другой понимают, что Россия нуждается в модернизации, чтобы достичь процветания и остаться державой мирового значения. Более того, я полагаю, что и тот и другой понимают, что экономическая модель, созданная во время президентства Путина, исчерпала себя. Что у нее нет будущего. Наконец, оба понимают, что модернизация – это и инновация, и создание новых технологий – особенно, высоких – т.е. обновление промышленного сектора России. А также и либерализация политической системы. Но, конечно, понимают эти процессы они по-разному. Различен и их политический стиль, ведь это – люди разных поколений.
В общем, несмотря на дискуссии в СМИ – в том числе и российских – речь идет о разногласиях внутри команды, а не о разрыве между политическими конкурентами. Необходимо подчеркнуть и другое: Путин – доминирующая фигура – в тандеме, и положение Медведева в значительной степени зависит от его отношений с Путиным.
«Мир вошел в фазу турбулентности»
А.П.: Каковы, с вашей точки зрения, основные стратегические цели, общие для США и России?
Т.Г.: Как вы знаете, и администрация США, и руководство РФ говорят об общих стратегических целях… Но я бы сказал, что цели различаются – даже когда речь идет о ядерном нераспространении или о борьбе с терроризмом. Ведь мы понимаем приоритетность этих задач по-разному. Скажем, нераспространение – может быть, это и приоритет американской внешней политики. Но я очень сомневаюсь в том, что это – приоритет и для России. Понимаем эти задачи мы тоже по-разному: в США, когда мы говорим «терроризм», мы имеем в виду «Аль-Кайду», т.е. тех, кто десять лет назад совершил нападение на нас. А когда о терроризме говорят в России, речь чаще всего идет о чеченских боевиках. Может быть – о талибах, о радикальных исламистах, действующих если не на территории России, то у ее границ. Поэтому Россия понимает этот вопрос иначе, чем мы. Но, с другой стороны, есть и общие стратегические задачи, о которых мы говорим пока недостаточно ясно и недостаточно честно. Дело в том, что мир вошел в эру турбулентности, в эру нестабильности. Сегодня уже ясно, что мировой порядок, основанный на лидерстве Запада и существовавший на протяжении десятилетий, рухнул почти полностью. Рождается новый мировой порядок; его очертания пока что – очень смутные. Но мы знаем, например, что Китай будет играть в дальнейшем гораздо более существенную роль, чем последние тридцать-сорок лет.
Одна из важнейших стратегических задач – создать необходимые структуры безопасности, экономического сотрудничества и взаимопомощи в самых разных регионах мира. И в частности – в Северо-Восточной Азии, вокруг Афганистана, на Кавказе и в Европе. И тут США и Россия могли бы внести огромный вклад: ведь Россия находится по соседству с этими регионами, имеющими огромное стратегическое и экономическое значение для США. Но для этого США должны признать, что Россия призвана играть активную роль на всей территории постсоветского пространства. А Россия должна признать необходимость активного присутствия США по всей территории вдоль российских границ. Но, увы, мы до сих пор не доросли до такого понимания наших общих задач.
«Нестабильность дает России возможность нарастить свое влияние на Ближнем Востоке»
А.П.: Как повлияла «арабская весна» на ближневосточную политику США и России, а также на американо-российские отношения?
Т.Г.: США и Россия реагировали на эти события со смешанным чувством тревоги и надежды. И вот в чем проблема: американцев обнадеживает то, что они принимают за демократические устремления, проявившиеся в этих народных волнениях – особенно в Египте и Тунисе… В США считают, что это – начало процесса демократизации этих стран, и большинство американцев это радует. Что тревожит Америку, так это угроза нестабильности для наших стратегических партнеров: Египта и Саудовской Аравии. А вот Россию эти угрозы американским стратегическим партнерам как раз обнадеживают: нестабильность дает России возможность нарастить свое влияние в регионе и играть гораздо более существенную роль, чем раньше. А демократические устремления Россию тревожат: российское руководство не уверено, что подобные события не могут произойти в самой России.
«Китайское влияние на Центральную Азию стремительно растет»
А.П.: Американские войска уходят из Афганистана. Как это повлияет на положение дел в стране и на американо-российские отношения?
Т.Г.: Мне трудно представить себе, что ситуация в Афганистане может стабилизироваться в ближайшем будущем. Стратегия, применяемая США, позволила достичь некоторых успехов, но по-настоящему успешной она может быть лишь в долгосрочной перспективе. Речь идет о годах… Однако совершенно ясно, что Соединенные Штаты не собираются оставаться в Афганистане так долго… А в отсутствие американцев Афганистан, я полагаю, будет тем, чем был всегда: конгломератом племен и кланов, чрезвычайно нестабильным, с точки зрения внешнего мира… И тут в Москве неминуемо возникнут вопросы. В Москве опасаются радикальных исламистских группировок, влияние которых может распространиться на Центральную Азию; не забудем, что у Исламского движения Узбекистана были базы на афганской территории. Москву, несомненно, беспокоит угроза центральноазиатским режимам, исходящая из Афганистана, в особенности – угроза Узбекистану. Впрочем, речь идет и о Кавказе, и о Татарстане, и о Башкортостане. По мнению русских, США покидают Афганистан слишком быстро – раньше, чем наступила стабилизация.
А.П.: Не становится ли Китай «третьим фактором» в Большой игре вокруг Афганистана?
Т.Г.: Не знаю, уместно ли в данном случае это выражение – «Большая игра»… Но Китай и в самом деле становится все более активным игроком – в Афганистане, и во всем регионе. Это проявляется, в частности, в стремительном росте китайских капиталовложений в Центральную Азию. Китай, несомненно, проявляет большой интерес к обнаруженным в Афганистане полезным ископаемым. И я полагаю, что этот интерес будет только расти. Что, скорее всего, приведет к тому, что Индия, Россия и Китай, а также Пакистан и Иран должны будут прийти к взаимопониманию… Это касается, впрочем, также и США. Очень жаль, что в президентской речи по поводу вывода американских войск из Афганистана об этом не было сказано ни слова… Ведь от того, как сложится наше сотрудничество с этими странами, в конечном итоге и зависит решение проблемы…
Другие материалы о событиях в США читайте в рубрике «Америка»
Другие материалы о событиях в России читайте в рубрике «Россия»
