Размер бюджета фильма может быть предельно скромным, но его создатели уверенно бросают вызов любому, самому крупнобюджетному мейнстриму. Красноречивый пример конкурентоспособности независимых проектов – появление на международном фестивальном небосклоне остросоциальной канадской киноленты «Оборотень» (Werewolf).
Как сообщили Русской службе «Голоса Америки» в дирекции Торонтского международного кинофестиваля (TIFF), первая игровая полнометражная картина «Оборотень» молодой канадки Эшли Маккензи (Ashley McKenzie), снятая на микробюждет в 250 тысяч долларов, включена в престижную программу «Открытие» (Discovery). Фестиваль пройдет в Торонто с 8 по 18 сентября.
В центре сюжета – отношения влюбленной пары юных аутсайдеров на фоне скучноватой, унылой жизни небольшого городка на острове Кейп-Бретон в провинции Новая Шотландия. Наркоманы Блейз (Эндрю Джиллис) и Несса (Бреаг Макнил) совместно проходят лечение от героиновой зависимости с помощью метадона. Им чуть за двадцать, у них нет ни дома, ни средств к пропитанию. Блейз и Несса ходят от дома к дому, таща за собой старенькую портативную газонокосилку, и предлагают домовладельцам за несколько долларов подстричь их газоны.
«Безрадостное существование двух несчастных бродяг показано с пронзительной эмоциональностью и брутальной честностью», – пишет о фильме фестивальный отборщик Стив Грейвсток.
Эшли Маккензи живет в городке Нью-Уотерфорд (Новая Шотландия). За три короткометражных документальных фильма она была удостоена премии Шо (Shaw Media Award) как «самый бесстрашный режиссер-женщина». Ее игровой дебют «Оборотень» – в полной мере авторский проект: Эшли написала сценарий и сама же смонтировала фильм.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» позвонил Эшли Маккензи и попросил ответить на ряд вопросов.
Олег Сулькин: Эшли, чем вас заинтересовала эта история?
Эшли Маккензи: «Оборотень» – это срез реальной жизни. Фильм снят в моем родном городке, который расположен бесконечно далеко от Голливуда, но все-таки в Северной Америке. Мои юные герои меняются по мере того, как проходят курс лечения по методу заместительной терапии. И мне было очень интересно фиксировать эти изменения.
О.С.: Я не знаю, как в реальности живут люди в вашем родном Кейп-Бретоне, но впечатление возикает достаточно депрессивное. Вы намеренно сгущали краски?
Э.М.: Нет. Я во всем следую своему любимому Роберу Брессону (Робер Брессон – культовый французский режиссер, один из мэтров «авторского кино». – О.С.). Он советовал снимать только то, что ты знаешь и видишь, что ты можешь пощупать. И я вижу поэзию в этой реальности.
О.С.: У главных героев, Блейза и Нессы, есть реальные прототипы?
Э.М.: В каком-то смысле, да. Но я добавляла в их характеры что-то от себя. Собственно, их персоны – это амальгама из разных вещей. Я писала роль Блейза для моего друга, непрофессионального актера. Меня заинтриговал его голос, его манера говорить. В своей жизни он прошел через многое, через что прошел Блейз – он тоже боролся с наркозависимостью, пытался уйти из жизни. Думаю, поэтому ему удалось так хорошо показать сложные, токсичные отношения его героя с Нессой.
О.С.: Вы сами стригли траву как ваши герои?
Э.М.: Нет. Но я видела как-то раз странную парочку бездомных бродяг с газонокосилкой, которые ходили по нашей улице. Он стучался в парадную дверь, она – в боковую или заднюю. У нас в городке все друг друга знают, и, конечно, эти пришельцы вызывали сильное подозрение и беспокойство.
О.С.: Вы можете сказать, что наркомания – большая проблема в ваших родных мест?
Э.М.: Опиаты, увы, очень распространены. Это огромная проблема. Отсюда – криминал, проституция, бездомность, высокий процент самоубийств. Такое ощущение, что для молодого человека жизнь расставляет опасные ловушки. Попадешь – не выберешься.
О.С.: Из фильма создается впечатление, что метадон и вся эта заместительная терапия тоже отчасти ловушка. Человек борется с героиновой зависимостью, а попадает в зависимость от метадона.
Э.М.: Я не стремлюсь комментировать специфику лечения метадоном. Многих оно спасло, уберегло от страшных сценариев усугубления наркозависимости. Я знаю, как трудно лечиться людям. Мучительное испытание – ощущение уязвимости и изоляции, ощущение стигмы со стороны людей, общественного мнения. Ведь мы живем на острове... У нас на острове самый высокий процент безработицы в Канаде – 18 процентов. Мрачный туннель, из которого нет выхода. Знаете, как называют метадон в народе? – «Жидкие наручники».
О.С.: Вы сняли практически весь фильм на крупных планах. Связано ли это с микробюджетом?
Э.М.: Мне интересны люди, невидимые коммерческому кино. Обычные люди. Я рассказываю их историю. И я хочу их показать максимально близко, чтобы зритель проникся их жизнью, их заботами и болью. Из-за крошечного бюджета я не могла контролировать большие пространства, обычно снимаемые общим и средним планами. Мы просто выхватывали куски реальной жизни, куда оказывались помещены наши герои. Но, помимо всего прочего, я очень люблю одиночество в кадре, эстетику аскетизма, одиночества. Главное – правильно поставить камеру, выбрать лучшее для нее место. Это я делаю интуитивно.
О.С.: Вы сознательно дистанцируетесь от коммерческого кино?
Э.М.: У индустриального кино свои правила и своя эстетика. Если ты, имея микробюджет, пытаешься подражать Голливуду, индустриальному кино, тебя ждет провал. Нужно следовать своим правилам, и тогда возможен успех. Мы вдохновлялись «Догмой-95» (манифест Ларса фон Триера и его единомышленников, провозгласивший необходимость приблизиться к жизни и освободить съемочный процесс от всего искусственного. – О.С.), опытом киноминималистов.
