Голландский документальный фильм об одном из самых загадочных художников в истории европейской живописи выходит на экраны США.
«Иероним Босх. Прикосновение дьявола» (Hieronymus Bosch: Touched by the Devil) – так называется полуторачасовая лента, созданная продюсером и режиссером Питером ван Хейсте (Pieter van Huystee) и приуроченная к 500-летию со дня смерти великого нидерландского живописца. С этой недели она показывается в артхаусном центре Film Forum в Нью-Йорке, с 5 августа выходит в Лос-Анджелесе, 12 августа – в Филадельфии, а затем и в других городах страны.
Как небольшому музею сделать выставку Босха, не имея его работ? Вслед за музейными кураторами и историками искусства режиссер путешествует по крупнейшим музеям мира, где хранятся шедевры Босха. Зритель погружается в историю создания картин художника, вместе с экспертами рассматривает детали его завораживающих полотен и графических работ, слышит споры об обстоятельствах написания и атрибуции тех или иных картин.
С режиссером Питером ван Хейсте в нью-йоркском офисе прокатной компании Kino Lorber встретился корреспондент Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Вы прежде имели отношение к миру изобразительного искусства, к миру музеев? С чего начинался этот проект?
Питер ван Хейсте: Я был журналистом и фотографом, и вот уж более двадцати лет работаю независимым продюсером документального кино, сделал в этом качестве много фильмов, в том числе и фильм о Рейксмузеум в Амстердаме. Так что эта тема мне знакома. Обычно я начинаю свой день с того, что за утренним кофе в кафетерии в Амстердаме, где я живу, читаю в течение часа утренние газеты. У меня с собой ножницы, и, если попадается какая-то интересная статья, я ее вырезаю – может, пригодится как тема нового фильма. Потом нахожу режиссера, кто способен снять это кино. Ну и так далее.
О.С.: Здесь было то же самое?
П.в.Х.: Ну да. Я наткнулся на статью, что музей в родном городе Босха Ден Бош (по-голландски и по-английски имя художника произносится Бош. – О.С.) собирается в 2016 году, к 500-летию со дня его смерти, организовать выставку художника, собрав все имеющиеся в мировых музеях и коллекциях его живописные работы и графику. Картин Босха сохранилось очень мало – всего 25 и примерно столько же гравюр. Причем у самого этого музея его работ нет, но как приманку для других музеев, где они есть, голландские музейщики из Ден Боша решили использовать высокотехнологическое исследование живописи, которое они предложили в обмен на картины для выставки. Это было в 2011 году. Погода была плохая, холодно и дождливо, для Голландии это норма, дома привычная рутина, с женой мы живем уже 38 лет, дети разъехались. Что делать в воскресенье? Я отправился в библиотеку. Через неделю в воскресенье – опять в библиотеку. Читал все о Босхе, его творчестве, о том времени. Потом спросил коллег: кого из режиссеров пригласить на этот проект? Мне говорят: на этот раз, Питер, ты сам сделай этот фильм.
О.С.: То есть это ваш режиссерский дебют? И как – другое ощущение от работы?
П.в.Х.: Да, конечно. Как продюсер, ты обслуживаешь других людей, творцов, жонглируешь проектами как мячами. Здесь, в роли режиссера, ты становишься эгоцентриком – в позитивном смысле этого слова. Предложил жене: не хочешь ли ты провести уикенд в Мадриде? А подразумевал другое: не хочешь ли ты побывать в музее Прадо? Но она меня легко раскусила, знает все мои уловки за годы совместной жизни. Так все закрутилось.
О.С.: Музейщики охотно согласились с вами сотрудничать?
П.в.Х.: Как сказать. Вы заметили – сотрудники музеев почти всегда говорят пониженным голосом, почти шепчут. Это было их условие: чтобы я им со своей камерой не мешал. И еще я заметил: профессора-искусствоведы говорят очень осторожно, тщательно подбирая слова, они не хотят делать ошибки. О Босхе известно очень мало, вся достоверная информация о нем уместится, наверное, на двух страничках. Остальное – версии, спекуляции, предположения, гипотезы.
Когда я говорил с главным действующим лицом выставочного проекта, профессором Маттейсом Илсинком, он признал, что многое в наследии Босха спорно и продолжает оставаться темой для профессиональных дискуссий. Мне же это показалось чрезвычайно интересным: показать процесс нащупывания истины, когда эксперты медленно и осторожно анализируют факты и версии. Я стоял рядом с ними, когда они низко склонялись над лежащими на столе работами Босха и рассуждали о разных вещах, вглядываясь в детали. Я оказался в интересной роли наблюдателя за наблюдателями. Они были очень заняты и сказали мне: Питер, мы не сможем отвечать на твои вопросы, не сможем выполнять твои пожелания. Снимай, делай свое дело, это пожалуйста, но не мешай нам делать наше.
О.С.: Довольно жестко...
П.в.Х.: Да, но что очень важно: они согласились в самом начале рабочего дня нацеплять на себя микрофончики, иначе я не смог бы записывать их разговоры. Но в музеях у них на это не было ни секунды, и я прицеплял к ним микрофончики еще в отеле, на завтраке. Эти разговоры арт-историков, склонившихся над картинами, очень важны. Они профессионалы, а мне нравится моя роль подслушивающего дилетанта. Я хожу по музейным залам как ребенок, не запоминая даты и дефиниции стилей, а просто наслаждаясь искусством.
О.С.: Вы преуменьшаете свою роль, Питер. Вам удалось запечатлеть процесс атрибутирования картины «Искушение св. Антония» из музея в Канзас-Сити, штат Миссури. Она считалась долгое время продуктом мастерской Босха, но после высокотехнологического анализа голландские ученые пришли к выводу, что это вещь самого мастера. Надо видеть, как счастлив директор этого скромного музея, который теперь твердо знает, что имеет в своих залах подлинное сокровище.
П.в.Х.: Тут я должен заметить, что атрибуция картин – это не только столкновение мнений, но и амбиций экспертов, их самолюбий. Это совсем не заметно со стороны, но когда ты варишься в профессиональном котле, то невольно замечаешь и интриги, и предубеждения, и гордыню. Скажем, несмотря на долгие переговоры, музей Прадо отказался дать на голландскую выставку «Сад земных наслаждений», мотивируя решение тем, что знаменитый триптих 400 лет не покидал Испании. Но главное, что их всех объединяет – страстная любовь к искусству.
Возьмите хотя бы Джона Хэнда, куратора коллекции живописи Северного Ренессанса в Национальной галерее в Вашингтоне. Потрясающая эрудиция, блестящее владение словом. Да, и он говорит по-голландски! Я спросил его: откуда?! Оказывается, Джон изучал голландскую и фламандскую живопись в нашей стране. Он очень хорошо сформулировал важный тезис касательно Босха и вообще старой европейской живописи – гениальный художник учит нас предсказывать прошлое. Звучит парадоксально, но ведь это так. Прошлое можно интерпретировать очень по-разному.
О.С.: Есть известное выражение – дьявол кроется в деталях. В случае Босха это буквально так. Вы показываете детали его картин, населенных множеством странных, мрачных, жутковатых персонажей. Такое длительное, на протяжении нескольких лет, погружение в демонический мир его фантазии как-то на вас отразилось? Вам кошмары не снятся?
П.в.Х.: Нет. Но я понял очень важные вещи. Как и у всех, у меня есть свои секреты и темные стороны. Человек должен разобраться в них и попытаться увидеть свет в конце туннеля. Как его видят возносящиеся в небеса праведники в полиптихе «Видения потустороннего мира», рассказом о котором я заканчиваю фильм. Босх словно говорит нам, что человек – это много ада и немного рая. Но я не думаю, что мы можем сводить его философию к какому-то одному мессиджу. Его картины – это своего рода фильм, который можно смотреть и пересматривать, как современный блокбастер, скажем, «Звездные войны». Или как интересный футбольный матч. Его хорошо смотреть вживую, на стадионе, но очень поучительно посмотреть и в записи, замедляя отдельные ключевые моменты, когда ты видишь то, что не смог разглядеть в живой трансляции.
