6 августа Россия отметила 50-летие полета Германа Титова, «космонавта №2», первого землянина, совершившего многовитковый полет вокруг Земли (17 оборотов вокруг планеты, чтобы быть точным). Но многие ли знают, почему дата старта Титова была назначена именно на 6 августа?
Не дли кого ни секрет, что стремление быть впереди Америки в области исследования и освоения космоса было главным фактором, определявшим ту скорость, с которой шло развитие космонавтики в СССР в 1960-е годы. Но помимо соревновательного был и другой фактор, подталкивавший вперед космическую деятельность Советского Союза.
Этим фактором были даты, или шаги СССР на международной арене. Точнее – стремление приурочить к ним те или иные космические победы Советского Союза. Почему – понятно. Очередное достижение за пределами атмосферы, либо совпавшее с той, или иной великой датой, либо официальное объявленное подарком к годовщине Октября, Первомаю, или съезду КПСС, должно было оттенить неразрывную связь данного достижения с социализмом, с «руководящей и направляющей» ролью Коммунистической партии в жизни советского общества.
Кроме того, успешный космический старт с Байконура должен был напомнить потенциальным агрессорам по ту стороны «Железного занавеса», что место «Востока», или «Восхода» на ракете может занять многомегатонная боеголовка, которая в отличие от спускаемого аппарата пилотируемого корабля приземлится не где-нибудь в Казахстане, а в центре Западной Европы или США.
Наблюдая за космическим рычагом советской политики, посол США в СССР в 1962 –1966 гг., Фой Колер писал, что «в течение многих лет… советское руководство с большим умением и эффективностью использовало новое научно-техническое достижение в области освоения космоса для преследования… глобальных политических целей. Причем, делало это в такой степени, что советская внешняя политика (и внутренняя тоже - Ю.К.) в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов часто называлась «дипломатия спутника»».
«Востоком-2» по… Берлину
Одним из наиболее ярких проявлений данной дипломатии стал берлинский кризис 1961 года. Вот как описывает в своих мемуарах «Никита Хрущев: Кризисы и ракеты» сын главы СССР Никиты Хрущева Сергей Хрущев встречу между его отцом и главным конструктором Сергеем Королевым незадолго до августовского обострения ситуации вокруг ГДР:
«На прощание Королев, суеверно постучав по деревянной крышке летнего садового столика, еще раз напомнил, что полет Титова намечен на начало августа. Неожиданно для меня отец не приказал – попросил осуществить запуск не позднее десятого. Обычно он в такие дела старался не вмешиваться. На сей раз, он изменил своему правилу.
Королев с готовностью согласился.
– Давайте назначим на седьмое, – улыбаясь, произнес он.
– Ну, вот и договорились, – отозвался отец.
Только потом я догадался, почему первая декада августа была для него предпочтительнее второй. В голове у отца запуск Титова увязывался с установлением границы в Берлине, но тогда это была тайна за семью печатями».
Напомню, что установление границы было сделано с помощью так называемой «Берлинской стены», отгородившей Западный Берлин от территории ГДР. Начало ее строительства – 13 августа фактически стало пиком берлинского кризиса 1961 года.
Обратим внимание на один интересный момент. Королев предлагает назначить старт Титова на 7-е августа, Хрущев соглашается с ним, но ракета с космонавтом №2 уходит в космос все-таки на день раньше. Что это? Стремление подстраховаться, чтобы точно успеть до установления границы в Берлине, или привязка к одной из самых драматичных дат в истории человечества? Вспомним, что 6 августа 1945 года США сбросили бомбу на Хиросиму и, возможно, рекомендовав запустить Титова именно в этот день, Кремль преследовал пропагандистскую цель: оттенить примером «людоедского» использования американским «империализмом» науки и техники мирный характер научно-технического прогресса в СССР.
Так кто же «гнался» за датами?
«Не раз в воспоминаниях свидетелей и участников событий тех лет, – сетовал Сергей Хрущев, – мне приходилось читать, как Королев передавал своим коллегам то пожелания, а то и требования отца запустить спутник или космический корабль к очередной знаменательной дате. В самой такой постановке с точки зрения принятых у нас стереотипов нет ничего предосудительного. В те годы мы сдавали дома, заводы, мосты к дате. Не было бы ничего удивительного и в подобных просьбах отца, если б они попросту были. Скорее всего, авторы искренне заблуждаются, память подводит. А возможно, Сергей Павлович, желая прибавить обороты, использовал не только свой авторитет, но и отца».
«От отца я не раз слышал, – продолжает Сергей Хрущев, – о предложениях Королева запустить что-нибудь новенькое, невиданное к «красному» дню. Желание понятное, а подогнать сроки, особенно если впереди несколько месяцев, несложно. Отец же шутил: «Поспешишь – людей насмешишь». Пока спутники запускались в беспилотных вариантах, его еще удавалось уговорить. Неудача не заставила себя ждать. Третий тяжелый спутник Сергей Павлович подгадывал запустить к Первомаю.
Старт назначили на 27 апреля пятьдесят восьмого года. Закончился он аварийно, спутник потеряли. Имевшийся в запасе второй экземпляр вывели на орбиту только 15 мая. Отец сделал для себя выводы, и когда начались пилотируемые полеты, стал непреклонен. Любые предложения приурочить запуск космонавта к дате отвергал с порога, запрещал. Перелистайте календарь: до конца 1964 г. пилотируемых запусков к праздникам не делали, об автоматических не могу сказать, здесь запреты действовали не так строго».
Версия о том, что Королев предлагал подогнать космические старты под те, или иные даты кажется весьма правдоподобной. Возможно, главный конструктор действительно это делал, но лишь потому, что понимал: подобные предложения – «приманка» для Хрущева, на которую тот (вспомним «дипломатию спутника») всегда мог «клюнуть». Таким образом, Королев лишь подыгрывал Хрущеву в стремлении использовать космос для решения политических и пропагандистских задач с тем, чтобы Кремль был более заинтересован в дальнейшем развитии космонавтики.
Свидетельствует генерал
Подтверждением того, что на автоматические пуски действительно не распространялись строгие запреты не «гнаться» за датами, или не подгадывать к событиям стала запись, которую 5 января 1961 г. оставил в своем дневнике генерал-лейтенант авиации Николай Петрович Каманин, заместитель Главкома ВВС по космосу. Правда, как следует из нее, гонка со временем даже при запуске беспилотных носителей, могла привести к человеческим жертвам.
«…попытка пуска новой ракеты Р-16 (24 октября 1960 г. – Ю.К.), – писал Каманин, – закончилась ее взрывом на старте и гибелью 74-х человек, в том числе маршала Неделина. Причины этих неудач точно не установлены, и их никто не рискнет установить. Дело в том, что пуски приурочивались к выступлению Хрущева в ООН в Нью-Йорке, и поэтому была допущена преступная спешка и неорганизованность. Начальство «давило на всех и вся» и «выдавило» грандиозные провалы».
А 25 января того же года в дневнике Каманина появилась следующая запись: «Дважды был у Главкома ВВС Вершинина, подробно доложил ему о ходе подготовки пуска ракеты на Венеру. Он также считает, что только требования престижа толкают нас на поспешный и недостаточно подготовленный эксперимент».
А вот как описывает историк космонавтики Ярослав Голованов в своей книге «Королев: факты и мифы» встречу Королева и Хрущева после запуска первого искусственного спутника Земли (ИСЗ): «Беседа была совершенно непринужденной. В благодушном настроении Никита Сергеевич был очень милым, веселым человеком, общение с которым доставляло истинное удовольствие, но в гневе зверел, становился неуправляем и дик. Сейчас, начитавшись правительственных вестников ТАСС и радиоперехватов, с восторгами по поводу спутника, Хрущев был очень оживлен, разглядывая Королева своими умными лукавыми глазками, говорил откровенно:
–Когда вы нам писали о спутнике, мы вам не верили. Думали, это так, фантазирует Королев, хвастается, да… Но теперь другое дело… Близится годовщина Октября, Сергей Павлович, сорок лет Советской власти как-никак, да… Хотелось бы что-нибудь к празднику, а?
– Например, спутник, который бы вместо сигналов передавал «Интернационал», – подсказал сидевший рядом первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Анастас Иванович Микоян.
– Ну что ты со своим «Интернационалом», – одернул его Хрущев, – что это тебе – шарманка, что ли?… (Попутно замечу, что идея «шарманки» в космосе получила свою реализацию в апреле 1970 года в первом китайском искусственном спутнике "Дунфанхун-1", проигравшем в космосе любимую мелодию Мао "Алеет Восток" – Ю.К.).
– А что, если запустить спутник с живым существом, с собакой? – предложил Королев с таким выражением лица, будто идея эта его только что осенила.
– С собакой? – встрепенулся Хрущёв. – А что? Здорово! Представляешь, Анастас, собака в космосе, а? Это годится! Давайте собаку! Но к празднику! Договорились, Сергей Павлович, а? Можете просить все, что хотите, но к празднику, договорились? – Хрущев расхохотался.
– Будем стараться, Никита Сергеевич, – улыбнулся Королев.
Королев, как хороший инженер знал, что сделать и запустить спутник с собакой за месяц – невозможно, даже если люди будут весь месяц работать круглосуточно. Но он знал, что сделать его придется, и он его сделает».
Спутник с собакой Лайкой на борту действительно ушел в космос 3 ноября 1957 года, за 4 дня до празднования 40-й годовщины Октябрьской революции.
А как же по «ту сторону» океана?
Как известно, Вашингтон, особенно во времена президентов Джона Кеннеди и Линдона Джонсона также решал с помощью космических достижений задачи, в первую очередь, политического характера. А если так, то можно ли предположить, что и в США при планировании космических стартов также «гнались» за датами?
Предположение это, при всей своей логичности, тем не менее, лишено исторического основания просто потому, что приурочивание к датам чуждо американской политической культуре. В США нет «подарков Родине» ко Дню независимости, Дню труда, или Дню Колумба. Пожалуй, единственный раз разговоры о возможной «привязке» к определенной дате космического старта возникли 12 апреля 1981 года, когда в свой первый полет отправился первый шаттл «Колумбия». Тогда многие подумали, что это было специально сделано в 20-ю годовщину полета Юрия Гагарина. Впрочем, как официальные представители НАСА, так и астронавты уверяли, что это было простое совпадение.
Соединенные Штаты участвовали в «космической гонке», но не за датами, а, как известно, с Советским Союзом. Именно победа в ней рассматривалась Вашингтоном, как величайший политический плод, который можно было сорвать с древа американской астронавтики. Окончание «Холодной войны» вместе с противостоянием двух сверхдержав оставили в прошлом, как погоню за датами, так и борьбу за космическое первенство между СССР/Россией и США.
Другие материалы о событиях в России читайте в рубрике «Россия»
