Сергей Лавров и балканский «воздушный шлагбаум»

Премьер-министр Хорватии Андрей Пленкович призвал Сербию определиться, с кем она – с Россией или Европой и «не сидеть на двух стульях», сообщили накануне СМИ. Таким образом Пленкович прокомментировал инцидент с несостоявшимся визитом в Белград министра иностранных дел РФ Сергеем Лавровым.

Напомним, Сергей Лавров собирался посетить столицу Сербии с 6 по 7 июня, но Болгария, Северная Македония и Черногория не дали разрешения на пролет его самолета, несмотря на все усилия сербской стороны. Согласно официальной информации, президент страны Александр Вучич был вынужден лично заниматься логистикой визита главы российской дипломатии, однако тщетно.

В МИДе подтвердили срыв визита. Сам Лавров назвал инцидент «проблемой Запада».

«Сербия важна для Кремля даже не столько политически, сколько экономически»

Сорванный визит Сергея Лаврова – явный признак углубляющейся в последние месяцы изоляции России, считает политический обозреватель Иван Преображенский. По его словам, это можно назвать логическим продолжением исторической смены вектора развития России – начало которому положил разворот над Атлантикой самолет Евгения Примакова в бытность того премьер-министром при Борисе Ельцине.

«Выбранный тогда в знак протеста против бомбардировок НАТО Белграда курс на самоизоляцию медленно, но верно привел Москву к нынешнему статус-кво, – подчеркнул он в интервью Русской службе «Голоса Америки». – Теперь влияние российского министра иностранных дел нивелировано настолько, что даже небольшие балканские страны опустили «воздушный шлагбаум» перед его самолетом, совершенно не опасаясь ответных действий со стороны Кремля».

В Евросоюзе, наверное, действительно не хотели, чтобы визит Лаврова в Белград состоялся, и провели определенную дипломатическую работу со странами региона, допустил Иван Преображенский. Как ему представляется, Брюсселю было важно указать главе МИДа на то место, которое Россия занимает сегодня в системе международных отношений.

«Очевидно, подобная позиция ЕС обусловлена рядом причин, – продолжил он. – Тут можно вспомнить, что руководители ЕС в последнее время неоднократно говорили о необходимости как можно скорее принять в состав организации страны Западных Балкан из-за увеличения рисков вмешательств в их внутренние дела со стороны Москвы и повышения влияния в регионе Пекина. Но это, по-моему, все же вторично по сравнению с желанием продемонстрировать Сергею Лаврову, к чему привела российская внешняя политика, превратившая страну в изгоя».

Вместе с тем несмотря на кажущуюся устойчивость отношений между Россией и Сербией известно, что Белград, как и другие европейские страны, тоже ищет альтернативы российским энергоносителям, заметил политобозреватель. «Потому что понимает, что в какой-то момент скорее всего придется прекратить их закупать – возможно, просто по техническим причинам. А сотрудничество в этой сфере, собственно, в значительной мере и определяет ценность Белграда для Москвы. На фоне того, что Россия стремительно теряет нефтегазовых потребителей в Европе, она сегодня весьма заинтересована в любом, пусть даже самом небольшом покупателе. Так что Сербия важна для Кремля даже не столько политически, сколько экономически», – резюмировал Иван Преоображенский.

«Никакого экономического, политического, а тем более военного смысла в поддержке Москвой Сербии нет»

Это одновременно щелчок по самолюбию Москвы и лично Лаврова, а также иллюстрация резко возросшей из-за войны в Украине изоляции России, констатировал в комментарии Русской службе «Голоса Америки» политолог Андрей Никулин. По его мнению, иного смысла в запрете на пролет самолета российского министра не было. «Это скорее чисто символическая мера, призванная продемонстрировать консолидированную позицию европейских стран по неприятию войны, – добавил он. – Обе стороны пошли на принцип: одна закрыла небо для пролета, другая отказалась воспользоваться бизнес-классом рейсового самолета (Москва-Белград), потому что это, дескать, не по чину. В результате получился некий скверный анекдот, который тем не менее войдет в историю мировой дипломатии».

Сербия в нынешней ситуации важна для Кремля тем, что она осталась последней европейской страной, которую можно назвать более-менее дружественной России, полагает Андрей Никулин. «Кроме того это символ прошлого, символ остатков прежнего влияния России как имперского государства, – уточнил он. – В принципе никакого экономического, политического, а тем более военного смысла в поддержке Москвой Сербии нет... Скорее, наоборот, России несла от этого одни убытки и потери в прямом и переносном смысле слова».

Президент Вучич, возможно, был бы и рад избавиться от российского влияния, предположил политолог. Но, на его взгляд, проблема в том, что проссийские настроения и популярность Владимира Путина в Сербии достаточно велики, в том числе и среди избирателей сербского президента. «Очевидное противоречие здесь в том, что у Сербии нет никакого другого пути кроме как движения в сторону Евросоюза. Потому что чисто географически и экономически она связана именно с Европой. Последнее, что хочет сегодня Белград, это, чтобы Россия перетянула его на свою сторону в противостоянии со всем миром как условную вторую Беларусь», – резюмировал Андрей Никулин.