Журналист Наталия Геворкян сотрудничает с ведущими российскими СМИ и долгое время живет в Париже. Она дружит с семьей известного российского экономиста Сергея Гуриева, который ушел в отставку с поста ректора Российской экономической школы и заявил о том, что, опасаясь за свою безопасность, принял решение поселиться во Франции. В Париже давно живет и работает его супруга.
Решение Сергея Гуриева, занимавшего высокие посты и имевшего безупречную репутацию как в России, так и за ее пределами, стало поводом для начала дискуссии в СМИ. По просьбе Русской службы «Голоса Америки» Наталья Геворкян прокомментировала некоторые наблюдения, высказанные участниками этого обсуждения.
Алекс Григорьев: Действительно ли происходит «утечка мозгов» из России и выдавливание людей, принадлежащих к креативному классу?
Наталия Геворкян: У меня недостаточно фактов для того, чтобы делать столь глобальные выводы. Но, когда я бываю в Москве, меня очень многие спрашивают – как получают вид на жительство, как юридически оформить присутствие в другой стране… Судя по количеству вопросов, я могу судить, что интерес к этой теме растет.
Случай Сергея Гуриева – на мой взгляд – из ряда вон выходящий, в силу знаковости фигуры. Сергей был вполне лояльным человеком. Он сотрудничал с администрацией Дмитрия Медведева, он входил в Открытое правительство, был членом совета директоров многих крупных компаний и совершенно публичной фигурой. Да, он открыто выражал свою поддержку деятельности Алексея Навального. Но при этом он не был оппозиционером. И то, что вынужден уезжать человек с такой позицией, – конечно, нестандартная ситуация.
А.Г.: С другой стороны, нормально, когда граждане той или иной страны живут за ее пределами…
Н.Г. : Я тоже считаю, что это совершено нормально. Но люди уезжают за работой. Мои французские друзья живут и работают, к примеру, в Берлине и Вене – просто потому, что там есть интересная для них работа. Но когда у человека прекрасная работа в России, и ты вынужден уехать потому, что ты не чувствуешь себя в безопасности, это совершенно иная ситуация – это вынужденный отъезд.
Миграция – движение людей по миру – самое нормальное, что может происходить. Но то, что человек с такой репутацией, с таким профессиональным реноме, вынужден оставить хорошую работу – институт, который он помогал создавать, – и говорить о том, что за границей он чувствует себя в безопасности, это нечто другое.
А.Г.: Газета The New York Times сообщила, что следователь, который вел дело ЮКОСа, интересовался: не собирается ли господин Гуриев уехать из страны. Как известно, Гуриев входил в группу экономистов, которые провели экспертизу по этому делу, и порекомендовали пересмотреть приговор, вынесенный Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву. Некоторым комментаторам это напомнило советское время, когда подобным образом общались с некоторыми диссидентами. На Ваш взгляд, действительно ли возвращается атмосфера СССР?
Н.Г.: Это все-таки другая атмосфера. Она не менее неприятная, но она другая. Гуриева в частном разговоре следователь спросил: «Не собираетесь ли вы уехать?». Насколько я знаю по рассказам диссидентов, в Советском Союзе вопрос решался более радикально: приходили и говорили: «Или вы уезжаете, или мы вас сажаем». Какая-то часть людей уезжала, какая-то часть отправлялась за решетку…
Сейчас ситуация другая, не говоря о том, что границы работают в ином режиме: можно сесть в самолет и просто улететь – без всяких намеков. Хотя школа людей, которые задают вопрос «Не собираетесь ли вы уехать?», корнями уходит в советское время и преемственность – даже филологическая – существует.
Я совсем не понимаю, зачем нужно это «дело экспертов»? Мне понятно, что если хотят предъявить Ходорковскому третье обвинение, то для этого никакого «дела экспертов» не нужно. Зачем правоохранительные структуры устраивают этот балаган?
Хотя, мне кажется, что изменилось к худшему качество работы следователей и прокуроров. Кроме того, сложилась ситуация, которая развращает правоохранительные органы – они могут делать все, им дан карт-бланш на что угодно.
Вот они и выглядят в суде так, как выглядел прокурор Лахтин (в 2010 году представлял сторону обвинения на втором процессе по делу Ходорковского и Лебедева – ГА). – совершенно беспомощно и позорно. Потому что его контраст с Лебедевым и Ходорковским был невероятным: они говорили о том, в чем реально разбираются, а прокурор говорил о том, в чем не разбирается вовсе.
И было понятно, что ему и не надо разбираться: потому что заранее известно – что бы он ни говорил, и как бы не выглядели Ходорковский и Лебедев, решение будет принято в пользу Лахтина. Это убивает профессию.
А.Г.: На ваш взгляд, в каком направлении сейчас идет развитие России?
Н.Г.: Все, что делает российская власть, включая Думу, – дико клаустрофобично и регрессивно. Маразм нарастает с очень высокой скоростью.
Мне кажется, что выдавливание либералов – людей, работающих на страну и готовых ради страны сотрудничать с властью – и усиление силового крыла, загоняет Владимира Путина в очень узкий коридор. У него не остается места для маневра, он становится зависимым от одной группы людей. Отсекая людей, – даже такого преданного, лояльного как Сурков – уже не говоря о людях уровня Гуриева, власть обозначает некий тренд. Тренд негативный, причем опасный для самой власти.
В каком-то недалеком времени произойдет развязка: будет откачан весь воздух и наступит удушье. И я не знаю, что может случиться в такой ситуации.
Решение Сергея Гуриева, занимавшего высокие посты и имевшего безупречную репутацию как в России, так и за ее пределами, стало поводом для начала дискуссии в СМИ. По просьбе Русской службы «Голоса Америки» Наталья Геворкян прокомментировала некоторые наблюдения, высказанные участниками этого обсуждения.
Алекс Григорьев: Действительно ли происходит «утечка мозгов» из России и выдавливание людей, принадлежащих к креативному классу?
Наталия Геворкян: У меня недостаточно фактов для того, чтобы делать столь глобальные выводы. Но, когда я бываю в Москве, меня очень многие спрашивают – как получают вид на жительство, как юридически оформить присутствие в другой стране… Судя по количеству вопросов, я могу судить, что интерес к этой теме растет.
Случай Сергея Гуриева – на мой взгляд – из ряда вон выходящий, в силу знаковости фигуры. Сергей был вполне лояльным человеком. Он сотрудничал с администрацией Дмитрия Медведева, он входил в Открытое правительство, был членом совета директоров многих крупных компаний и совершенно публичной фигурой. Да, он открыто выражал свою поддержку деятельности Алексея Навального. Но при этом он не был оппозиционером. И то, что вынужден уезжать человек с такой позицией, – конечно, нестандартная ситуация.
А.Г.: С другой стороны, нормально, когда граждане той или иной страны живут за ее пределами…
Н.Г. : Я тоже считаю, что это совершено нормально. Но люди уезжают за работой. Мои французские друзья живут и работают, к примеру, в Берлине и Вене – просто потому, что там есть интересная для них работа. Но когда у человека прекрасная работа в России, и ты вынужден уехать потому, что ты не чувствуешь себя в безопасности, это совершенно иная ситуация – это вынужденный отъезд.
Миграция – движение людей по миру – самое нормальное, что может происходить. Но то, что человек с такой репутацией, с таким профессиональным реноме, вынужден оставить хорошую работу – институт, который он помогал создавать, – и говорить о том, что за границей он чувствует себя в безопасности, это нечто другое.
А.Г.: Газета The New York Times сообщила, что следователь, который вел дело ЮКОСа, интересовался: не собирается ли господин Гуриев уехать из страны. Как известно, Гуриев входил в группу экономистов, которые провели экспертизу по этому делу, и порекомендовали пересмотреть приговор, вынесенный Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву. Некоторым комментаторам это напомнило советское время, когда подобным образом общались с некоторыми диссидентами. На Ваш взгляд, действительно ли возвращается атмосфера СССР?
Н.Г.: Это все-таки другая атмосфера. Она не менее неприятная, но она другая. Гуриева в частном разговоре следователь спросил: «Не собираетесь ли вы уехать?». Насколько я знаю по рассказам диссидентов, в Советском Союзе вопрос решался более радикально: приходили и говорили: «Или вы уезжаете, или мы вас сажаем». Какая-то часть людей уезжала, какая-то часть отправлялась за решетку…
Сейчас ситуация другая, не говоря о том, что границы работают в ином режиме: можно сесть в самолет и просто улететь – без всяких намеков. Хотя школа людей, которые задают вопрос «Не собираетесь ли вы уехать?», корнями уходит в советское время и преемственность – даже филологическая – существует.
Я совсем не понимаю, зачем нужно это «дело экспертов»? Мне понятно, что если хотят предъявить Ходорковскому третье обвинение, то для этого никакого «дела экспертов» не нужно. Зачем правоохранительные структуры устраивают этот балаган?
Хотя, мне кажется, что изменилось к худшему качество работы следователей и прокуроров. Кроме того, сложилась ситуация, которая развращает правоохранительные органы – они могут делать все, им дан карт-бланш на что угодно.
Вот они и выглядят в суде так, как выглядел прокурор Лахтин (в 2010 году представлял сторону обвинения на втором процессе по делу Ходорковского и Лебедева – ГА). – совершенно беспомощно и позорно. Потому что его контраст с Лебедевым и Ходорковским был невероятным: они говорили о том, в чем реально разбираются, а прокурор говорил о том, в чем не разбирается вовсе.
И было понятно, что ему и не надо разбираться: потому что заранее известно – что бы он ни говорил, и как бы не выглядели Ходорковский и Лебедев, решение будет принято в пользу Лахтина. Это убивает профессию.
А.Г.: На ваш взгляд, в каком направлении сейчас идет развитие России?
Н.Г.: Все, что делает российская власть, включая Думу, – дико клаустрофобично и регрессивно. Маразм нарастает с очень высокой скоростью.
Мне кажется, что выдавливание либералов – людей, работающих на страну и готовых ради страны сотрудничать с властью – и усиление силового крыла, загоняет Владимира Путина в очень узкий коридор. У него не остается места для маневра, он становится зависимым от одной группы людей. Отсекая людей, – даже такого преданного, лояльного как Сурков – уже не говоря о людях уровня Гуриева, власть обозначает некий тренд. Тренд негативный, причем опасный для самой власти.
В каком-то недалеком времени произойдет развязка: будет откачан весь воздух и наступит удушье. И я не знаю, что может случиться в такой ситуации.
