Сербия: партнёр НАТО или «тайный агент» России и Китая?

Сербия была одной из 141 стран, проголосовавших 2 марта на Генассамблеи ООН за резолюцию, осуждающую военное вторжение России в Украину. Тем не менее российская официальная пропаганда постоянно намекает на особое мнение Сербии и поддержку ее населением войны против Украины, а гражданская война в бывшей Югославии в первой половине 1990-х и миротворческая операция ООН - являются предметом регулярных спекуляций кремлевских агитаторов на тему о «бомбежках Белграда американцами».

Что на самом происходит сейчас в Сербии? Этим вопросом задались эксперты, собравшиеся 31 марта в вашингтонском Институте изучения внешней политики (Foreign Policy Research Institute, FPRI).

Название доклада Ричарда Кремера (Richard Kraemer, Serbia on the Edge), эксперта Евразийской программы FPRI, можно понять и как «Сербия на распутье», и как «Сербия на краю пропасти» - при этом оба варианта будут верны. Доклад был подготовлен еще до войны России против Украины, но именно сегодня его алармизм смотрится почти пророческим.

«Пришло время открыто рассматривать Сербию такой, какая она есть: верный союзник России и Китая, управляемый полуавторитарным правительством, которое активно проводит идеологически обоснованную ирредентистскую территориальную экспансию на Западных Балканах, - констатирует Ричард Кремер и продолжает. - Сегодняшняя Сербия представляет угрозу для региональной и трансатлантической безопасности. Под руководством Сербской прогрессивной партии (SNS) президента Александра Вучича правительство Сербии быстро наращивает свои вооруженные силы, открыто поддерживая ультранационалистических провокаторов в соседних государствах, укрепляя связи Белграда с Москвой и партнерские отношения с Китайской Народной Республикой».

Автор доклада приводит примеры «постоянного одобрения правительством Вучича ультранационалистических идей и их поставщиков», свидетельства того, что Сербия стремится «усиливать разногласия в Боснии и Герцеговине, Черногории и Северной Македонии» и «наращивает свою военную мощь», что «вызывает серьезное замешательство» у соседей.

При этом в 2012 году Сербия получила официальный статус кандидата на вступление в ЕС. А ещё в 2006 году она заключила с НАТО договор о военном сотрудничестве. В 2014 году страна подписала секретное соглашение с НАТО, известное как СОФА (Status of Forces Agreement), и теперь, не будучи членом НАТО, Сербия фактически взяла на себя обязательства, во многом эквивалентные тем, которые имеют полноправные члены НАТО. Но за два месяца до вторжения России в Украину президент Сербии Александр Вучич заявил в интервью своему телевидению, что страна намерена в целях самозащиты усиливать собственную армию, а не вступать в НАТО.

По мнению Ричарда Кремера, Запад не понимает внутренней опасности, все более нарастающей в Сербии, продолжает надеется, что «Сербия будет умеренной, демократичной страной и постепенно интегрируется в трансатлантические институты». Он напоминает, что «спустя десятилетия после распада Югославии, сопровождавшегося насилием и вынужденного вмешательства ООН и НАТО в 1990-х годах, большинство сербов отвергают сотрудничество с НАТО и с прохладцей относятся к Европейскому Союзу». Эти настроения, отмечает эксперт, постоянно подогреваются Россией, которая предпочитает не вспоминать про ее собственное участие в миротворческой операции ООН: российский батальон стоял в Сараево вместе со всеми другими.

«Третий Рим» и «Великая Сербия»

Кремер подробно прослеживает в своем докладе зарождение и развитие сербского национализма, идеологии «Великой Сербии» - начиная с «публикации в 1844 году “Начертания” сербского государственного деятеля Ильи Гарашанина. Конспирологический документ, не публиковавшийся до 1906 года, стал ключевым политическим планом правителей Сербии. С его помощью Гарашанин способствовал объединению «сербских земель», которые отражают границы Сербской империи 13-14 веков». Подобно многим другим политическим идеологиям прошлого, таким, например, как теория «Москва – Третий Рим», документ стал основой философского оправдания территориальной экспансии и политического реваншизма вплоть до наших дней.

«В то время как Иосипу Броз Тито удалось приглушить сербский национализм в рамках государственной политики “братства и единства”, - продолжает Кремер, - великосербский проект вернулся вскоре после смерти Тито в 1980 году. Печально известный меморандум Сербской академии искусств и наук 1986 года воскресил видение Гарашанина через ультранационалистическую призму. Этот документ заложил интеллектуальную основу для вновь возникшего чувства жертвы и последующих призывов к национальному объединению. Меморандум предоставил новому поколению ультранационалистов идеологию политики геноцида, проводимой против несербских народов во время войн, вызванных распадом Югославии».

Любопытно, что Советский Союз недолюбливал Тито, считая Югославию почти что отщепенцем в социалистическом лагере. Но сегодня пропагандисты стараются про это не вспоминать, а используют образ Тито для героизации Вучича: заголовки российских СМИ в преддверии его нынешних выборов таковы: «Выборы нового Тито. В Сербии ожидают победы Вучича» («Независимая Газета»).

Точно также Россия всячески приветствовала ранее сербского лидера Слободана Милошевича. А «восхождение партии Вучича SNS к вершинам политической власти в Белграде сопровождалось тихим возвратом к политическому мышлению времен Слободана Милошевича», печально констатирует Ричард Кремер.

«В то время как авторитарная и экспансионистская политика Милошевича была открытой и безрассудной, Вучич обманчиво использует трансатлантический лоск, внешне представляя себя надежным гарантом региональной безопасности, а внутри страны действует авторитарно», - отмечает Кремер.

Собственно такова же была и политика раннего Владимира Путина в первые два президентских срока, добавляет аналитик. «Этот скрытный подход, прикрытый демократическим притворством, отвлекает Запад, тем самым позволяя Белграду сосредоточиться на своем плане возрождения Великой Сербии», - заключает он.

На Балканах партия Вучича, как считает Кремер, «оказывает политическую, финансовую и культурную поддержку ультранационалистическим группам из соседних стран», действуя при этом в тандеме с Сербской православной церковью (СПЦ), неизменным противником европейской и трансатлантической интеграции, социально-религиозной терпимости и признания государственности Косово».

И, видимо, Сербия готовится в какой-то момент перейти от идеологической поддержки к насильственной, не ограничиваясь только такими вещами, как участием в попытке России утроить госпереворот в Черногории (2016 год). Эксперт приводит цифры роста военного бюджета Сербии: в 2019 году она увеличила его сразу на 43% (до 1,14 миллиарда долларов), в прошлом году он достиг максимума в 1,5 миллиарда долларов - более чем в два раза превысив показатели 2018 года.

В 2020 году Сербия получила несколько китайских ударных беспилотных летательных аппаратов CH-92A «Радуга», в том же году Россия передала Белграду первую партию из 30 танков Т-72 и 20 бронемашин БРДМ-2. Сербия также приобрела российские системы ПВО «Панцирь С-1» и провела целую серию совместных с Россией учений.

Военным приготовлениям сопутствуют идеологические, подчеркивает доклад Ричарда Кремера. Организация «Репортеры без границ» сообщает в последние годы о неуклонном снижении свободы прессы в Сербии, а ее государственные медиа-холдинги, такие как Telekom Srbija, стремятся взять под контроль медиа-активы в соседних странах – бывших республиках советской Югославии.

Цель этого - обеспечение внешней экспансии Сербии, считает исследователь: «Для сербских политиков - обычное дело разжигать настроения фанатичных приверженцев пан-сербской идеологии в других странах. Тем не менее, риторический рубикон был перейден в 2021 году, когда министр внутренних дел Александр Вулин призвал к консолидации «Сербского мира». Вулин беззастенчиво заявил: «Задача нынешнего поколения политиков - объединить сербов, где бы они ни жили»».

В ответ на праздновании «Дня сербского единства» в Белграде в том же году боснийский серб Милорад Додик, известный сторонник сербского ирредентизма, заявил: «Наша страна - не Босния и Герцеговина: это Сербия». Таким образом, Сербия с ее идеологией «Сербского мира» и реваншистскими настроениями о восстановлении распавшейся в 1990-е годы мини-империи, окончательно встала во второй эшелон путинского «Русского мира» с его насильственными попытками восстановления СССР, обернувшимися в итоге войной в Украине.

Церковь как инструмент

«Сербию Вучича и Россию Путина действительно связывает многое: «Эти родственные души, - пишет Ричард Кремер, - питают укоренившееся чувство жертвы и негодование по поводу утраченных империй. Их правители исторически являются автократически-монархическими и поэтому в значительной степени противоречат либерально-демократическим ценностям и институтам. Соответственно, Россия и Сербия относятся к европейским и трансатлантическим институтам со скептицизмом и недоверием. Ультранационализм умеренно проникает в их политическую культуру до тех пор, пока не будет готов к внутренней мобилизации, когда это выгодно правящим силам».

Для идеологического укрепления этого союза давно и активно используется церковь. В 1994 году, в разгар гражданской войны, Патриарх Русской православной церкви (РПЦ) Алексий II посещал Слободана Милошевича в Белграде, а военных преступников Радко Младича и Радована Караджича - в Пале; для прибытия его самолета в находящийся под санкциями Белград ООН выдавала специальное разрешение. СПЦ, являясь второй по численности православной церковью мира после РПЦ, исторически демонстрирует поддержку «старшему брату» буквально во всем: от приверженности устаревшему календарю до – самое главное – непризнания автокефалии Православной церкви Украины. Точно также как РПЦ выступает против создания национальных церквей в добившихся независимости бывших советских республиках, СПЦ не дает создавать местные церкви в бывших югославских республиках.

«Распад социалистической Югославии шел параллельно с процессом десекуляризации в Сербии, который широко сопровождался этноцентризмом и национализмом, реабилитация которых была необходима для подтверждения религии в своей традиционной роли, - пишет Кремер. - Именно политизация националистической мифологии привела к войнам 1990-х годов, а затем закрепила восстановленную роль СПЦ как полугосударственного института».

«Соответственно, российское государство обращается к РПЦ по поводу отношений с Сербией, - рассказывает Ричард Кремер. - Государственные визиты тщательно координируются с соответствующими православными церквями. Вскоре после агрессии России против Украины в 2014 году Путин совершил трехдневный визит в Сербию; вскоре за ним последовал Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Тогдашний премьер-министр Вучич встретился с Кириллом.., после этого Кирилл освятил памятник Николаю II, при котором сербские и российские войска провели свои первые в истории совместные учения».

Агент Китая в Европе

Впрочем, еще больше проектов, чем с Россией, связывает «православную» Сербию с атеистическим Китаем. «В обращении к Си Цзиньпину в марте 2020 года Вучич сказал: «Европейской солидарности не существует. Это была сказка на бумаге... Мы многого ожидаем и возлагаем самые большие надежды на единственных, кто может помочь нам в этой сложной ситуации - и это Китайская Народная Республика. Мы просим Китай обо всем». Сочетая инфраструктурные проекты, финансируемые КНР, и прямые иностранные инвестиции, Сербия может похвастаться самым высоким уровнем участия КНР на Западных Балканах - 9,7 миллиарда евро, что на 4,3 миллиарда евро больше, чем Венгрия Виктора Орбана», - сообщает автор доклада.

В прошлом году Китай предоставил Белграду кредиты на 12% от объёма валового национально продукта: это очень много, подчеркивает Кремер: «В дополнение к инвестициям в тяжелую промышленности, Китай стремится превратить Сербию в ключевой узел «цифрового шелкового пути». Основным средством для этих инвестиций является компания Huawei, которая строит в Сербии сеть 5G, предоставляет технологии видеонаблюдения и оказывает помощь в разработке государственных центров обработки данных».

Таким образом, Сербия незаметно стала форпостом китайского влияния в Европе. И экономикой дело не ограничивается: «В обмен [на инвестиции] Сербия поддерживает Китай на международных политических форумах и предоставляет Пекину плацдарм для его политических, экономических и технологических интервенций в Европе. Китай и Сербия солидарны в своем непризнании независимости Тайваня и Косово соответственно».

Китайское и российское направление Сербии по мнению Ричарда Кремера не противоречат друг другу: «Сербия не обязательно должна быть ареной соперничества между Пекином и Москвой. Скорее всего, цель Вучича - сделать Сербию доминирующей державой на Западных Балканах - позволит объединить желаемые результаты для обеих стран. Представьте себе «Великую Сербию» реализованной: политически окрашенный и потенциально мошеннический референдум в Черногории приводит к тому, что большинство ее граждан одобряют воссоединение с Сербией. Новая инициатива по свободной торговле на открытых Балканах уже включает Албанию, Северную Македонию и саму Сербию. Влияние последней обеспечивается тем, что она является крупнейшей экономикой среди них. Поскольку статус Косово не решен до конца, его население страдает от нереализованного потенциала и отсталости, то их заставят сесть за стол переговоров. Босния и Герцеговина будет стремиться выжить, находясь в изоляции... При таком сценарии выигрывают и Пекин, и Москва, а Белград становится бесспорным лидером на Западных Балканах. Сербия становится одновременно и гарантом региональной стабильности и послушным привратником для доступа в регион России и Китая. Для НАТО остается зияющая дыра в европейской безопасности - от потенциального военного конфликта до миграционных кризисов».

«Цель Вучича - сделать Сербию доминирующей державой на Западных Балканах - является связующим звеном между интересами России и Китая» в Европе, резюмирует автор доклада.

Однако есть и характерная разница. Реуф Байрович (Reuf Bajrović), вице-президент вашингтонской исследовательской организации «Альянс США – Европа» (US - Europe Alliance, Washington, DC) отмечает «несоответствие между тем, чего хотят китайцы на Балканах, и тем, чего хотят русские в Сербии»: Россия предполагает, что «если Сербия станет частью какой-то конфронтации либо с Боснией, либо с Косово, что это положит конец устремлениям Запада в отношении Сербии и сербской элите некуда будет обратиться, кроме как в Москву». Россия хотела бы видеть Балканы «достаточно нестабильными», чтобы они «не могли эффективно интегрироваться в такие образования, как НАТО и Европейский Союз».

Китай же, считает Реуф Байрович, полагается исключительно на свои инвестиции, чтобы иметь влияние, он больше ориентирован на экономическое, чем военное решение вопросов новой колонизации и «предпочел бы иметь больше региональной стабильности»: чем выше стабильность, тем легче «доставлять товары из различных портов Адриатики на рынки в юго-восточной Европе».

Таким образом, нынешняя политика Сербии, полагают эксперты, ставит ее в зависимое положение от Китая и России уже сейчас в обмен на мечты о будущей «великой Сербии».

Новая идентичность

Для преодоления советского наследия и психологических пост-имперских комплексов, «Сербия нуждается в мужественном, искреннем руководстве, - считает Кремер. - Как и послевоенная Германия в случае с Вилли Брандтом, Сербия нуждается в том, чтобы признать прошлые грехи и продвинуться вперед... Широкое признание прошлых преступлений против человечности категорически необходимо, если Сербия хочет когда-либо стать демократическим и открытым обществом. Без этого сербы останутся непропорционально восприимчивыми к внутренним ирредентистским силам, подпитываемым злобными иностранными державами, стремящимися изолировать Западные Балканы от трансатлантического сообщества». Без такого покаяния и органичной смены социально одобряемых настроений «процесс интеграции Сербии в ЕС будет неэффективным», полагает Кремер.

«Сербам пора задуматься о новой национальной идентичности и о другом национальном нарративе, - резюмирует Ричард Кремер. - Признание прошлых преступлений, совершенных против человечества необходимо. Другие демократии совершили в прошлом свою долю дурных поступков, которые можно назвать злодеяниями или преступлениями». Но они не являются для них предметом гордости и «путем» в будущее, считает эксперт.

«Для Сербии сегодня было бы полезно создать новую национальную идентичность, основанную на принципе гражданства, а не национальности, и стремящуюся к инклюзивным сообществам, а не к ориентации исключительно на этническую и религиозную принадлежность», - заключает Кремер.