Г-жа Сандра Элизабет Рулофс, уроженка Голландии, супруга президента Грузии Михаила Саакашвили, приехала в Вену для участия в XVIII Международной конференции по борьбе со СПИДом и для подписания Венской декларации.
Во время конференции корреспондент «Голоса Америки» встретилась и побеседовала с первой леди Грузии о ее гуманитарной работе, о том, каким был процесс ее интеграции в грузинское общество, о том, помогает ли она мужу принимать политические решения и о том, из чего состоит жизнь первой леди государства.
Беседа проходила на английском и русском языках, так г-жа Рулофс говорит по-русски.
Виктория Купчинецкая: Как ваша деятельность связана с теми вопросами, которые обсуждаются на Международной конференции по СПИДу в Вене?
Сандра Рулофс: Я занимаюсь борьбой с инфекционными заболеваниями уже 5 лет, и то, что я сюда приехала, вполне логично. Проблема СПИДа тесно связана с проблемой туберкулеза, в Грузии туберкулез является более серьезной проблемой, чем СПИД. Некоторое время я была послом международной организации «Партнерство по борьбе с туберкулезом». В своей работе в качестве первой леди Грузии я каждый день занимаюсь вопросами борьбы с бедностью, с инфекционными заболеваниями, детской и материнской смертности.
В.К.: Вы также приехали в Вену, чтобы обсуждать программы по уменьшению вреда, в рамках которых наркозависимым людям предоставляют чистые шприцы и предлагают заместительную терапию, то есть метадон, чтобы наркоман перестал употреблять героин. Трудно ли было внедрить эти программы в Грузии?
С.Р.: Я являюсь главой Совета по борьбе с инфекционными заболеваниями Глобального фонда в Грузии – одного из самых крупных доноров в этой области. Мы применяем заместительную терапию и вообще программы по сокращению вреда уже около 5 лет. Они действуют в гражданском секторе и в пенитенциарной системе. Этого непросто было добиться, особенно в тюрьмах. (Метадон считается наркотическим препаратом, но широко применяется международным сообществом для стабилизации состояния наркозависимых и для профилактики ВИЧ-инфекции. – В.К.). Но министры в Грузии, как вы знаете, меняются очень часто (улыбается. – В.К.) во всех сферах, в том числе в министерстве юстиции и в министерстве по надзору за пенитенциарной системой. Нам больше повезло с новым министром, и теперь мы хотим эти программы расширить. У нас в Грузии сейчас 1 300 наркозависимых людей, которые пользуются заместительной терапией. За лечение тысячи из них платит государство, за лечение остальных 300 – Глобальный фонд. Правительство старается увидеть человеческий аспект наркозависимости.
В.К.: Рядовым гражданам всегда кажется, что жизнь первой леди – это очень гламурная, прекрасная жизнь. А у вас она такая? Из чего она состоит?
С.Р.: Конечно, нет (смеется. – В.К.). Конечно, в моей жизни есть очень яркая сторона, которая является частью моей работы. Она выглядит гламурной и прекрасной. Ты получаешь возможность познакомиться с очень интересными людьми, побывать в очень интересных странах – хотя ты всегда торопишься, потому что должен следовать протоколу, следовать программе. Но ты получаешь возможность видеть разные подходы к восприятию мира. Мы встречаемся с лидерами других стран, мы ездим в ООН, в Генеральную Ассамблею. Я лично знаю многих первых леди мира. Но за всем за этим стоит очень тяжелая работа и огромная ответственность.
Из чего состоит моя жизнь? Я возглавляют два совета при министерстве Грузии – по инфекционным заболеваниям и по репродуктивному здоровью. Я также возглавляю благотворительный Фонд СОКО, выступаю на радио классической музыки «Муза», этой радиостанции исполнилось недавно 3 года. Я также иногда работаю медсестрой в родильном отделении больницы. Я стала медсестрой в 2008 году. И в последние 2 года я хожу в больницу каждые 2 недели, иногда каждую неделю и работаю там полную смену, когда только у меня есть время. А еще я мать двоих мальчиков.
Фонд СОКО я открыла 13 лет назад, задолго до того, как я стала первой леди. СОКО всегда старался защищать уязвимые слои населения, пожилых людей, перемещенных лиц, школьников, у которых нет возможности купить книги, людей с физическими недостатками. Недавно я переориентировала деятельность своей организации на защиту материнского и детского здоровья, особенно детей младше 5 лет, на помощь большим семьям и женщинам, которые могут стать матерями. Мы распространяем информацию, иногда оплачиваем стоимость медицинского обеспечения при родах, направляем женщин в хорошие больницы.
В.К.: Откуда фонд получает финансирование?
С.Р.: Мы получаем финансирование в основном из Нидерландов, потому что я из той страны, и у меня там много контактов, но также из Бельгии, Германии. Финансирование предоставляют и грузинские компании. И они не всегда дают деньги – иногда они могут заплатить за медицинскую аппаратуру, за выезды команд медиков на места.
В.К.: А это не создает конфликта интересов?
С.Р.: Всегда есть шанс, что возникнет конфликт интересов, но я об этом знаю и за этим слежу. Я очень «прозрачный» человек. Может быть, из-за моего происхождения. Голландцы – это такие люди, которые всегда ищут золотую середину и компромиссы. Я всегда помню о плюсах и минусах и всегда стараюсь избежать конфликта интересов.
Я занимаюсь всей этой общественной деятельностью в Грузии, потому что это позволяет мне находиться в непосредственном контакте с жителями Грузии. Это как зеркало общества. Ты видишь, что происходит в обществе, почему пациенты ходят к врачу, кто застрахован, а кто нет. Ты видишь проблемы, которые нужно разрешить, отрегулировать, и это мне очень помогает. И потом в министерских советах, которые я возглавляю, я могу давать рекомендации, чтобы на ту или иную программу выделили больше средств. Важно также видеть воздействие того или иного закона на жизнь людей.
В.К.: Какую роль вы играете в принятии вашим мужем политических решений?
С.Р.: У меня есть мое личное мнение о том, что происходит в обществе, потому что в этом обществе я играю несколько иную роль, чем он. И даже несмотря на то, что я все время тороплюсь, мой муж торопится еще больше. Я всегда могу побыть с людьми немного дольше и могу лучше почувствовать, в чем состоит их проблема. Я могу говорить с больными в больнице, я могу говорить с коллегами на радиостанции, могу сидеть и беседовать с друзьями дольше, чем он. Потому что у него очень напряженное расписание. Все время что-то происходит, и он должен на это немедленно реагировать. У меня как бы больше антенн, настроенных на общество. И я часто могу ему дать совет.
Это не значит, что я говорю: «Ты решил неправильно, и это должно быть так, а не так». Нет. Я просто делюсь своими впечатлениями, опытом. Я говорю, что я была в больнице в Кутаиси, и там есть такая проблема, и почему бы тебе ею не заняться. Я всегда советую с моей личной точки зрения, никогда не буду говорить с чужих слов. Я должна все увидеть своими глазами, почувствовать. И тогда я могу более убедительно с ним говорить.
Конечно, случается, что я не согласна с некоторыми решениями, которые он принимает. Но мы муж и жена уже 16 лет, нет, даже 17 лет, и я поняла, что в конце концов он всегда прав (смеется. – В.К.). Я могу подумать, что это было поспешное решение, не очень удачное для общества, ему нужно было бы лучше взвесить негативные стороны. Но проходит неделя, или месяц, или год – и я понимаю, что он видит дальше, чем вижу я. Он лучше понимает менталитет общества, он может лучше предсказывать последствия, чем я. И у него есть видение того, чего его страна может достичь за то короткое время, которое есть у него на посту президента.
В.К.: А когда решения вашего супруга кого-то не устраивают, например, вашего северного соседа – Россию?
С.Р.: Я не хотела во время нашего интервью говорить на политические темы, но все же скажу следующее. Отношения между нашими странами, Грузией и Россией – это очень сложные отношения. Но я надеюсь, что мы очень скоро придем к взаимопониманию. Отношения, которые существуют сегодня, никогда не были такими плохими. Нам необходимо опять сблизиться. Но Грузия – независимая страна, Грузия хочет, чтобы соблюдался ее суверенитет. Сейчас наши границы не соблюдаются нашим северным соседом. Мы являемся оккупированной страной, нам очень тяжело отправлять людей обратно на эти территории. У нас сейчас около 400 тысяч человек, которые не могут вернуться в те места, где они родились. И нам очень трудно обнадежить их, что они вернутся. Мы занимаемся этим вопросом каждый день. И мы только надеемся, что наш северный сосед будет уважать нашу территориальную целостность, как большинство других стран, за исключением всего нескольких. Мне кажется, Россия может быть великой державой, но она не должна нарушать суверенитет других стран. Я здесь просто констатирую факты – между двумя соседними государствами всегда существуют трения. Возьмите Голландию и Германию. Раньше между нами тоже были трения, но теперь мы нужны друг другу, у нас торговый обмен, мы уважаем друг друга. И мы можем того же достичь с Россией.
В.К.: Вам как иностранке было трудно интегрироваться в грузинское общество? Вам пришлось бороться за то, чтобы вас приняли?
С.Р.: Конечно, это другая культура. Но дело в том, что я сначала не жила в Грузии – я была замужем за грузином, но мы два года жили в Америке. То есть у меня переход от американского окружения к грузинскому был постепенный. Я пишу об этом в своей автобиографической книге «Рассказ идеалистки». Но я быстро выучила грузинский язык, мои дети лучше говорят по-грузински, хотя между собой мы и говорим по-голландски. И я много ездила по стране, люди меня лучше узнали и оценили то, что я выучила их язык. Два года назад я получила грузинский паспорт. Я чувствую себя наполовину голландкой, наполовину – грузинкой, но, в общем, европейкой. И хочу, чтобы Грузия стала очень достойной европейской страной.
В.К.: А вы могли предположить, когда познакомились в 1993 году с Михаилом Саакашвили, что он может стать президентом Грузии?
С.Р.: Я, конечно, этого знать не могла, но знала, что он молодой, талантливый человек, большой патриот своей страны. И хотел изменить судьбу Грузии. Как я уже сказала, моя книга называется «Рассказ идеалистки». Он тоже идеалист. Но и реалист на самом деле. Он знает, что в Грузии можно сделать. У него, конечно, большие планы, ожидания, но если ты сам поверишь в реальность этих планов, их можно осуществить.
В.К.: В последние годы в журналах Time и New Yorker появлялись статьи американских журналистов, которые тесно общались с президентом Саакашвили. Из этих статей можно сделать вывод, что он очень энергичный, очень беспокойный человек, у которого очень много адреналина. Вам трудно делить с ним свою жизнь?
С.Р.: Не только жизнь – и любовь. Мне кажется, необходимо с большой страстью, с большим энтузиазмом относиться к своей стране, к своей работе. Я бы очень хотела, чтобы все жители Грузии испытывали к своей стране такие же чувства, как он. Конечно, если ты видишь, что на твою страну напали, или что какая-то другая страна твою страну игнорирует, трудно оставаться спокойным. Или когда в твоей стране наводнение или землетрясение. Или когда экономика начинает развиваться, а тут случается финансовый кризис. Мой муж отдает своей работе больше, чем 24 часа в сутки. Он все лично контролирует: инвестиционные проекты, развитие инфраструктуры. И это очень хорошо, но это занимает много времени. У него необыкновенное количество энергии. И он уже может сказать, какой Грузия будет через 5, через 10 лет. И то, что он иногда выглядит революционером, беспокойным человеком – это потому, что он очень спешит. Потому ты не становишься президентом навсегда. И твоя репутация всегда важна. Так что он всегда спешит достигнуть большего, чем даже он сам от себя ожидает.
Первая леди Грузии: я хочу быть в постоянном контакте с грузинским обществом
