Потери боевой техники армии РФ: стратегический контекст

В результате длящейся третий год полномасштабной агрессии против Украины в России стали подходить к концу даже «необъятные» запасы техники и оружия, доставшиеся по наследству от Советского Союза. Это может негативно сказаться на способности российских войск к активным наступательным операциям уже в обозримый период: либо к нынешним лету-осени, либо в следующем году. Об этом пишет The Economist, опирающийся на мнение военных аналитиков.

Основная проблема упирается не в количество «штыков», а именно в тающие ресурсы боевой техники, указывается в статье издания. По данным западных разведок, у России только за первые два года войны выбито из строя около трех тысяч танков и пяти тысяч бронемашин. По данным OSINT-проекта Oryx, российская армия потеряла по меньшей мере 3235 танков. Предполагается, что фактическая цифра еще выше, но часть машин могла быть восстановлена.

В то же время в минобороны РФ не раз заявляли об увеличении объемов производства военной техники. Так, бывший министр ведомства Сергей Шойгу в конце 2023 года рапортовал наверх, что военно-промышленный комплекс страны поставил армии свыше полутора тысяч новых и модернизированных танков.

По оценке аналитиков, это вымысел. В британском Международном институте стратегических исследований (IISS) утверждают, что примерно 85% танков, о которых во всеуслышание заявлял Шойгу, элементарно сняли с хранения и более-менее довели до ума. Причем, речь идет преимущественно о советских машинах – от Т-72, Т-62 до Т-55.

Некоторые эксперты убеждена, что на самом деле российский ВПК способен выпускать приблизительно три десятка новых танков в год.

Кроме того, Россия, по мнению аналитиков, столкнулась с проблемой, связанной с производством артиллерийских стволов, которые при высокой интенсивности огня быстро выходят из строя и нуждаются в замене. Российские мощности позволяют выдавать ежегодно около ста стволов для артсистем, а требуются тысячи.

Эксперты также прогнозируют, что из-за растущих проблем с техническим обеспечением российской армии интерес Кремля к мирным переговорам может заметно возрасти.

По большому счету к тезису о том, что российский агрессор «доедает» последние запасы танков и ракет, следует относиться скептически, считает, в свою очередь, директор аналитического центра «Третий сектор» Андрей Золотарев.

« На самом деле здесь всё крайне неоднозначно. Однако в любом случае насчет потенциала российского ВПК не надо излишне обольщаться. Несмотря на то, что многие предприятия российской оборонки пошли под нож, костяк остался. С одной стороны, да, ежемесячно Россия может выпускать около двух ротных комплектов танков, что для масштабных боевых действий, безусловно, мало. Но другое дело – колоссальные запасы (старой) бронетехники. Ни одна страна мира тут, что называется, рядом не стояла» - добавил он в кеомментарии Русской службе «Голоса Америки».

Правда, большой вопрос – в каком состоянии находится эта бронетехника, уточнил Андрей Золотарев: «Известно, например, что в России хранится около двух тысяч танков Т-64, которые производили на заводе имени Малышева в Харькове. Массово в войска они не поступали из-за проблем с ремонтом. Привести танк в порядок можно только в заводских условиях. Но в принципе их можно привести в боеготовность. А на российско-китайской границе – громадная база хранения Т-62. Так что этих запасов хватит как минимум на несколько лет», считает эксперт.

Другое дело, что у ВПК РФ выявились узкие места, продолжил аналитик: «Например, производство орудийных стволов, которое фактически было утрачено, а стволы требуется регулярно восполнять. Поэтому, возможно, это будет делаться за счет запасов третьих стран. Как известно, артиллерийские системы с подходящим калибром есть у нескольких десятков стран… Теперь – о крылатых ракетах. Говорили, что микросхемы для них выдирают чуть ли из стиральных машин. Но это полная чушь, рассчитанная на неосведомленную аудиторию. Поставки микросхем были налажены через третьи страны, включая Кыргызстан, Казахстан, Армению. Не случайно объем выпуска крылатых ракет увеличился в несколько раз. Это тоже показатель потенциала российской оборонки».

Но если западные санкции будут действовать системно, это приведет к деградации качества и уровня возможности выпускаемой Россией военной продукции, констатировал Андрей Золотарев. «Требуется желание и жесткий поход к тем, кто помогает обходить санкции. Но все же не нужно создавать у людей ложных ожиданий. К врагу надо относится серьезно. В противном случае завышенные ожидания оборачиваются большими разочарованиями», – резюмировал он.

К имеющимся цифрам хранящихся в России корпусов танков надо относиться весьма осторожно, согласен политолог Украинского центра экономических и политических исследований имени Александра Разумкова Алексей Мельник. По его словам, посчитать их еще можно, но что там внутри “коробки” и в каком состоянии, не знает никто, «включая начальника базы хранения».

«Хотя бы потому, что любой прапорщик мог потихоньку снимать дефицитные запчасти, “толкать их налево”, а также сливать бензин и масло, – пояснил собеседник «Голосу Америки». – Я это наблюдал своими глазами еще в Советской армии. Так что объективной картины на этот счет точно нет даже у (российского) Генштаба. А уж Путину на сто процентов подается отредактированная информации о количестве и состоянии танкового парка. Поэтому надеяться, что Кремль вдруг изменит свой подход к войне, взглянув реальности в глаза, похоже, не приходится».

Но при всем уважении к экспертам, высказавшимся на страницах Economist, замечу, что нужно более внимательно посмотреть на характер нынешних боевых действий, подчеркнул Алексей Мельник: «Сегодня оценивать наступательный потенциал, исходя из количества и качества танков, нельзя. Это не совсем корректно. Потому что в тактике, которую сегодня применяют российские войска на фронте, танки часто используются не по прямому предназначению. Иногда их используют просто как транспортное средство, иногда как артиллерию, стреляющую из засады. И лишь изредка происходят одиночные таковые дуэли».

Куда важнее проблемы России с артиллерией, указал политолог: «Каждый ствол орудия имеет свои ограничения по числу выстрелов. Затем теряется точность стрельбы, а потом стволы просто разрывает, и такие случаи уже фиксировались. Этот фактор может сказаться на наступательных действиях противника. Сейчас со стороны России идет ползучее наступление. После Авдеевки анонсировался прорыв на Харьковском направлении – его не случилось. Буквально за две недели Украина сумела остановить наступление. Россия ни на уровне планирования, ни на уровне воплощения (замыслов командования) на сегодня не способна проводить наступательные операции оперативного масштаба».

По моим подсчетам, за полгода, начиная с октября прошлого года, когда Россия перехватила инициативу, в среднем по линии фронта ее войска продвинулись на 500 метров, свидетельствует Алексей Мельник: «Такими темпами, чтобы дойти не то, что до Киева, но даже до границ Донецкой области, не говоря уж про Запорожскую или Херсонскую, на которые Путин тоже претендует, потребуются десятки лет. Казалось бы, парадокс, но при этом Россия сейчас выигрывает стратегически. Чуть не каждый день идут сообщения о незначительных победах или малом продвижении вперед её войск. Для внутренней российской аудитории создается иллюзия, что все идет по плану, что российская армия побеждает. Это важно для Путина в плане внутренней мобилизации. А для внешней публики, западных партнеров, это означает, что Украина якобы не способна выиграть войну».

Так, при минимальных тактических успехах Путин решает (или пытается решить) очень важную стратегическую задачу, говорит политолог. Украине сейчас крайне не хватает мощного успешного удара типа Харьковской операции 2022 года, чтобы послать нужный сигнал украинскому обществу, западным союзникам, да и противнику, заключил он.

Пока компенсация российских потерь боевой техники происходит, в основном, за счет резервных баз хранения, сказал в комментарии «Голосу Америки» приглашенный научный сотрудник Школы Флетчера, Университет Тафтса (Pavel Luzin, Fletcher School of Law and Diplomacy, Tufts University), политолог Павел Лузин. На его взгляд, при производстве техники с нуля возникают естественные проблемы.

«Этот процесс всегда упирается в нехватку рабочей силы, инженеров, оборудования и комплектующих по всей цепочке, – рассуждает он. – Здесь сказываются и западные санкции – прежде всего на оборудовании и комплектующих. Россия переключилась на поставки из Китая, но там качество (продукции) ниже».

При нынешнем темпе потерь и расхода материальных средств России будет сложно продолжать войну после 2025 года, подытожил Павел Лузин.