МОСКВА – Серия разоблачительных материалов бывшего подрядчика АНБ США Эдварда Сноудена, приоткрывшего тайную завесу над деятельностью спецслужб, занимающихся массовой слежкой как за гражданами, так и за политиками, весьма болезненно воспринята во многих странах. Причем, поводов для размышления в каждой стране хватает сугубо своих.
Не так давно в Румынии, по сообщению Moldnews.md, вспыхнул скандал в связи с признанием спецслужб в прослушивании лидеров оппозиции. Аналогичная тема не сходит со страниц украинских СМИ на протяжении всего периода правления президента Януковича.
О положении в этой сфере в России Русская служба «Голоса Америки» решила побеседовать с оппозиционным политиком, бывшим заместителем председателя комитета по безопасности Госдумы, в прошлом полковником КГБ Геннадием Гудковым. Он «знаменит», в частности, тем, что его частная беседа в московском кафе с оппозиционным политиком Владимиром Рыжковым накануне согласования с властями условий проведения протестного митинга была с помощью специальных средств была заснята с на пленку и выложена в Интернете.
Виктор Васильев: Геннадий Владимирович, как показывают разоблачения того же Сноудена, слежка за гражданами в США, возведена в систему. А как с этим обстоит дело в России?
Геннадий Гудков: Тот беспредел, который творится в нашей стране, превосходит все допустимые рамки в западных странах. У нас вообще нет никакого контроля над оперативно-технической работой спецслужб и правоохранительных органов. Нет никаких механизмов сдерживания их произвола. Мы даже не знаем масштабов прослушивания, а можем только догадываться о них. Но то, что у нас сегодня это используется как инструмент борьбы с оппозицией, а также как способ ведения экономической войны и урегулирования межклановых разборок, вне всякого сомнения. У нас даже «черный рынок» услуг по прослушке есть, как и по использованию других средств, которые обычно применяются спецслужбами. Мы здесь находимся в самом хвосте цивилизованного мира, и об этом надо говорить прямо.
В.В.: А чем-то еще, по-вашему, отличается российская ситуация от американской?
Г.Г.: В США все-таки находятся люди, подобные Сноудену, которые считают секретную дипломатию и определенные методы получения секретной информации недопустимыми. И время от времени из идейных, замечу, соображений, разоблачают деятельность спецслужб. По крайней мере, такая тенденция есть. А в нашей стране даже предпосылки к этому нет. Не могу представить себе, чтобы в России вдруг прозвучало заявление сотрудников (спецслужб), которых заставляют, скажем, прослушивать оппозицию или действовать в чьих-то коммерческих интересах.
В.В.: Чем завершилась та история, когда вы с Рыжковым вопреки собственной воли стали героями своеобразного «реалити-шоу»? Она получила логическое завершение?
Г.Г.: Нет, что вы, все давно уже списано в архив. Признано, что там установить ничего не возможно, и никто не может никаких концов найти. Я и не ожидал, что по моему делу проведут какое-то серьезное расследование. Совершенно очевидно, что у нас абсолютная бесконтрольность правоохранительных органов и спецслужб. Когда я, еще будучи депутатом, отправил в Верховный суд запрос по контролю за прослушкой, мне ответили, что у нас (в России) ведется только количественный учет. То есть учитывают, сколько десятков тысяч прослушек органами проведено в тот или иной период времени. Но никакого контроля за тем, кого слушают и на каких основаниях, нет.
В.В.: Но какой-то механизм действий все-таки должен быть?
Г.Г.: По имеющимся у меня данным, в случаях, когда требуется санкция на то или иное мероприятие, бумаги просто штампуют. Просто автоматически ставят штамп на все оперативно-технические задания, какие сочтут угодными, и узаконивают беззаконие.
Когда я попытался поднять вопрос об обсуждении механизма контроля за использованием оперативно-технических средств на комитете Госдумы по безопасности – законодательном органе, напомню, мне сказали: этого нельзя делать ни в коем случае, мы вторгаемся в чужую компетенцию, мы никогда не допустим того, чтобы кто-то вмешался в эту сферу. Таким образом, в комитете, где большинство составляют, естественно, «единороссы», отклонили все мои инициативы на эту тему. Депутаты не хотят и не могут перечить своим хозяевам, которые командуют правоохранительными органами и спецслужбами.
Поэтому российский гражданин вообще ничем не защищен в этом плане. Даже теоретически, поскольку несколько лет назад были сняты все ограничения на применении оперативно-технических мероприятий по преступлениям с составом средней тяжести. Грубо говоря, если я с напарником замыслил умыкнуть из леса несколько елок и продать их на рынке, то в принципе, в данном случае уже можно проводить оперативно-технические мероприятия в полном объеме.
Не так давно в Румынии, по сообщению Moldnews.md, вспыхнул скандал в связи с признанием спецслужб в прослушивании лидеров оппозиции. Аналогичная тема не сходит со страниц украинских СМИ на протяжении всего периода правления президента Януковича.
О положении в этой сфере в России Русская служба «Голоса Америки» решила побеседовать с оппозиционным политиком, бывшим заместителем председателя комитета по безопасности Госдумы, в прошлом полковником КГБ Геннадием Гудковым. Он «знаменит», в частности, тем, что его частная беседа в московском кафе с оппозиционным политиком Владимиром Рыжковым накануне согласования с властями условий проведения протестного митинга была с помощью специальных средств была заснята с на пленку и выложена в Интернете.
Виктор Васильев: Геннадий Владимирович, как показывают разоблачения того же Сноудена, слежка за гражданами в США, возведена в систему. А как с этим обстоит дело в России?
Геннадий Гудков: Тот беспредел, который творится в нашей стране, превосходит все допустимые рамки в западных странах. У нас вообще нет никакого контроля над оперативно-технической работой спецслужб и правоохранительных органов. Нет никаких механизмов сдерживания их произвола. Мы даже не знаем масштабов прослушивания, а можем только догадываться о них. Но то, что у нас сегодня это используется как инструмент борьбы с оппозицией, а также как способ ведения экономической войны и урегулирования межклановых разборок, вне всякого сомнения. У нас даже «черный рынок» услуг по прослушке есть, как и по использованию других средств, которые обычно применяются спецслужбами. Мы здесь находимся в самом хвосте цивилизованного мира, и об этом надо говорить прямо.
В.В.: А чем-то еще, по-вашему, отличается российская ситуация от американской?
Г.Г.: В США все-таки находятся люди, подобные Сноудену, которые считают секретную дипломатию и определенные методы получения секретной информации недопустимыми. И время от времени из идейных, замечу, соображений, разоблачают деятельность спецслужб. По крайней мере, такая тенденция есть. А в нашей стране даже предпосылки к этому нет. Не могу представить себе, чтобы в России вдруг прозвучало заявление сотрудников (спецслужб), которых заставляют, скажем, прослушивать оппозицию или действовать в чьих-то коммерческих интересах.
В.В.: Чем завершилась та история, когда вы с Рыжковым вопреки собственной воли стали героями своеобразного «реалити-шоу»? Она получила логическое завершение?
Г.Г.: Нет, что вы, все давно уже списано в архив. Признано, что там установить ничего не возможно, и никто не может никаких концов найти. Я и не ожидал, что по моему делу проведут какое-то серьезное расследование. Совершенно очевидно, что у нас абсолютная бесконтрольность правоохранительных органов и спецслужб. Когда я, еще будучи депутатом, отправил в Верховный суд запрос по контролю за прослушкой, мне ответили, что у нас (в России) ведется только количественный учет. То есть учитывают, сколько десятков тысяч прослушек органами проведено в тот или иной период времени. Но никакого контроля за тем, кого слушают и на каких основаниях, нет.
В.В.: Но какой-то механизм действий все-таки должен быть?
Г.Г.: По имеющимся у меня данным, в случаях, когда требуется санкция на то или иное мероприятие, бумаги просто штампуют. Просто автоматически ставят штамп на все оперативно-технические задания, какие сочтут угодными, и узаконивают беззаконие.
Когда я попытался поднять вопрос об обсуждении механизма контроля за использованием оперативно-технических средств на комитете Госдумы по безопасности – законодательном органе, напомню, мне сказали: этого нельзя делать ни в коем случае, мы вторгаемся в чужую компетенцию, мы никогда не допустим того, чтобы кто-то вмешался в эту сферу. Таким образом, в комитете, где большинство составляют, естественно, «единороссы», отклонили все мои инициативы на эту тему. Депутаты не хотят и не могут перечить своим хозяевам, которые командуют правоохранительными органами и спецслужбами.
Поэтому российский гражданин вообще ничем не защищен в этом плане. Даже теоретически, поскольку несколько лет назад были сняты все ограничения на применении оперативно-технических мероприятий по преступлениям с составом средней тяжести. Грубо говоря, если я с напарником замыслил умыкнуть из леса несколько елок и продать их на рынке, то в принципе, в данном случае уже можно проводить оперативно-технические мероприятия в полном объеме.
