Как события в Украине могут повлиять на отношение Пекина к применению силы в Индо-Тихоокеанском регионе и конкретно – в отношении Тайваня? Этим вопросом задались эксперты Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies, CSIS), которые собрались в Вашингтоне 2 марта.
Бонни Лин (Bonny Lin), бывший сотрудник аппарата министра обороны США, ответственная за Тайвань и Китай, старший научный сотрудник и директор проекта по изучения Китая в CSIS, считает: растущие параллели между Украиной и Тайванем, которые оба сталкиваются с агрессивным поведением мощного в военном отношении соседа, усиливают ощущение, что Тайвань может оказаться следующим, а Китай решится применить силу для возвращения себе ставшего демократическим острова. С другой стороны, «существуют потенциальные уроки, извлекаемые Китаем из войны в Украине, которые на самом деле отпугивают его от серьезной авантюры против Тайваня, удерживая от применения силы».
Есть три фактора, считает Бонни Лин, которые могут заставить Китай задуматься о целесообразности применения силы. Первый касается изменившихся оценок степени международного единства в отношении российской агрессии и поддержки Украины. Так, телекомпания Китая и его новостные агентства анализируют изменение позиции Германии в отношении Украины, включая отмену прежних ограничений на поставку оружия, а также согласие Германии на исключение российских банков из системы SWIFT. Китайские обозреватели отмечают, что это происходит несмотря на высокую зависимость Германии от российских энергоносителей.
Одним из основных аргументов китайских аналитиков всегда было, что экономическая зависимость от Китая должна будет ограничить выбор других стран в инструментах воздействия на Китай в острой ситуации. «Сегодня пример Украины показал Китаю нечто противоположное: мы не видим, чтобы европейская зависимость от российских энергоресурсов заставила Европу остаться в стороне. Она становится все более единой» в своей оценки агрессии России и поддержки Украины. Это заставляет Китай задуматься о том, что есть некоторая разница между тем, «как страны позиционируют себя в мирное время и тем, как их позиция может измениться в условиях конфликта».
Другой важный фактор, который выделяет Лин, состоит в том, что своевременно раскрытая еще до начала конфликта и предоставленная союзникам разведывательная информация США привела к ранней и быстрой политической и организационной консолидации разных стран (в смысле принятия санкций и других мер реагирования). «Мы наблюдали беспрецедентную скорость рассекречивания разведывательных данных США в этом конфликте, – замечает Лин. – Ими поделились не только с союзниками и партнерами, но даже и с Китаем». Превентивное, быстрое и широкое использование разведывательный данных стало, по мнению эксперта, американским know-how, «совершенно уникальной тактической чертой в этом конфликте, позволившей сформировать контекст и общественное мнение,... создать коалицию для противодействия российской агрессии еще до ее начала, вовремя поставить оружие украинским силам безопасности».
Лин напоминает: «Мы видим, что прямо сейчас российские части сталкиваются с проблемами тылового обеспечения, ощущается нехватка продовольствия и топлива, а некоторые подразделения теряют свой боевой дух» – это также предсказывалось разведкой и открыто обсуждалось заранее.
В результате «попытка России осуществить быстрое вторжение и свести к минимуму потери среди гражданского населения оказалась намного сложнее выполнимой, чем предполагала Москва, – рассуждает Бонни Лин. – Поэтому, если вы посмотрите на это с точки зрения Китая и поместите в этот контекст Тайвань, то увидите неизбежные проблемы, потенциально встающие перед Пекином, который имеет сегодня намного меньше боевого опыта, чем Россия». Это заставляет Китай «быть осторожным в использовании военной силы, пока продолжается украинский кризис, – заключает Лин, – что является третьим сдерживающим фактором».
На международной арене «Китай стремится дистанцироваться от военного вторжения России в Украину. Несмотря на то, что Пекин по-прежнему хочет поддерживать и даже углублять свои связи с Москвой, он не хочет, чтобы его ассоциировали с российской военной агрессией, и приложил большие усилия, чтобы создать некоторую дистанцию именно в военной сфере. Теперь если Китай вдруг захочет провести крупную военную операцию где-нибудь в Индо-Тихоокеанском регионе, международное сообщество воспримет это как создание Китаем второго фронта для помощи России, независимо от того, какие причины для применения военной силы будет иметь сам Пекин. Если действия, которые Россия продолжает сегодня предпринимать, покажут Пекину, что не в его интересах так крепко обнимать Россию, он сразу изменит свое поведение».
«Россия сегодня склоняется к Китаю, но у самого Китая немного больше гибкости в понимании том, как он должен на это реагировать. Именно здесь для политики США есть действительно важный момент: мы не должны подталкивать Китай к большему сближению с Россией. Не стоит их просто смешивать все время в одно целое: мы можем в какой-то степени ограничить дальнейшее усиление оси Китай – Россия», – заключает Лин.
Другой сильный игрок региона – Индия. Она является сегодня непостоянным членом Совета Безопасности ООН и воздержалась при голосовании по Украине. Ричард Россоу (Richard Rossow), старший советник CSIS по изучению Индии, отметил, что «Индии в последние годы удалось сохранить тесные отношения с Россией, но при этом резко улучшить свои стратегические связи с США. Вторжение России в Украину затруднило сохранение ею этой позиции».
«Вооруженные силы Индии до сих пор состоят в основном из российской техники, и зависят от поставок запчастей из России – это около двух миллиардов долларов в год. При этом Китай и Пакистан являются двумя важными конкурентами Индии, и ее способность сохранять военное оппонирование этим двум странам сильно зависит от России. Это и объясняет, почему Индия до сих пор придерживалась менее жесткой позиции, чем хотелось бы Западу».
Чарльз Эдел (Charles Edel), старший советник CSIS, остановился на реакции на российскую агрессию в Украину со стороны Японии, Южной Кореи и Австралии.
«Южная Корея изначально с осторожностью относилась к любым международным санкциям до вторжения. Она также заявила, что не рассматривает возможность военной поддержки или отправки войск или техники в помощь Украине. Но после вторжения Сеул ужесточил экспортный контроль в отношении России, запретил поставки стратегических товаров и поддержал санкции в отношении банков. Все это происходит в разгар горячих президентских выборов, которые должны состояться в Корее через неделю». Однако Корея не закрыла свое воздушное пространство для русских авиакомпаний, и Korean Air также продолжает осуществлять рейсы в Россию.
«В Японии реакция была более жесткой, она продемонстрировала свою решимость не допускать каких-либо изменений в статус-кво силой. Вопрос территориальной целостности очень важен для Японии. Страна присоединилась к ЕС в отношении санкций, в том числе на экспорт микрочипов, и планирует принять санкции против Беларуси, если та даст зеленый свет размещению ядерного оружия на своей территории».
«Расходы на оборону составляют в Японии чуть более одного процента. Звучат призывы к увеличению до двух процентов, что является радикальным поворотом в японской политике: Украина, безусловно, придала этой дискуссии гораздо большую актуальность», – замечает Чарльз Эдел. – Бывший премьер-министр Синдзо Абэ сделал на японском телевидении сенсационное заявление, что Япония должна заключить соглашение о совместном использовании ядерного оружия с США и НАТО. Действующий премьер-министр Фумио Кисида пока не поддержал эту идею».
Австралия присоединилась к западным санкциям и объявила, что предоставит военную помощь Украине в размере 70 миллионов австралийских долларов, включая ракеты и другое летальное оружие.
Таким образом, ситуация в мире радикально изменилась, и не только в Европе и Северной Америке, но и в Азии и тихоокеанском регионе. «Еще неделю назад мы видели лидера, который считался проницательным мастером-стратегом, играющим в трехмерные шахматы, – сказал, имея в виду Путина, Джад Бланшетт (Jude Blanchette) эксперт CSIS. – В течение двух десятилетий он очень неплохо играл, но вдруг оказалось, что после двух лет изоляции от ковида в одиночестве своей башни, где он оставался один на один с набором своих обид на Запад и встречался лишь с очень узким кругом советников, он утратил реалистичность взгляда на соседнее независимое государство, которое, по его мнению, не имело права на существование».
