После «разносных» совещаний с участием премьер-министра Дмитрия Медведева и вице-премьера Дмитрия Рогозина дела в российской космонавтике, как следует ожидать, должны пойти на поправку. Глава Роскосмоса Владимир Поповкин пообещал устроить космической отрасли хорошую «встряску» и учредить госкорпорацию Роскосмос. Планы Поповкина поддержал депутат Госдумы Валерий Зубов. По его мнению, высказанному в статье, опубликованной в интернет-газете «Полит.ру», «реформирование Российского космического агентства необходимо. Его структура уже объективно сдерживает рост эффективности национального космического комплекса».
В интервью газете «Ведомости» Поповкин обозначил некоторые ключевые элементы реорганизации отрасли. Он полагает, что «госкорпорация нужна максимум на 5-7 лет, чтобы все очистить, создать несколько дивизионов, которые производят двигатели, ракеты, космические аппараты для ближнего и дальнего космоса».
Предполагается, что процесс «очищения» будет включать в себя избавление от устаревших технологий и производственных «огромных, неповоротливых монстров, оставшихся с советских времен». Кроме того, в космической отрасли, по мнению главы Роскосмоса, много «лишних людей». Именно из-за этого, как он полагает, в ней низкая производительность труда, приводящая к тому, что цены на российскую космическую продукцию завышены. «Один человек производит продукции на 1 миллион в год, – пояснил Поповкин, – а в ведущих странах – на 2-4 миллиона». От этих «лишних» людей тоже, видимо, будет необходимо избавиться.
Итак, все упирается в управление – по крайней мере, ни о чем другом, когда речь заходит о реформировании российской космонавтики, ее руководители так много не говорят. Получается, стоит поменять управление, и старые российские ракеты перестанут падать, а с конвейеров космических предприятий начнут сходить образцы самой технологически передовой космической продукции. По планам Поповкина, это должно произойти в рамках госкорпорации, где будет «собрано все лучшее, а потом акционировано и выведено на биржу».
Что ж, все просто и логично. От устаревшего нужно избавляться – это понятно. Неясно только одно – откуда возьмется «все лучшее». Ведь кроме старой, хоть и достаточно надежной техники, российская космическая промышленность ничего больше не производит. Неужели прав дважды герой Советского Союза, космонавт Георгий Гречко, который сказал в конце октября в интервью газете «Известия»: «Что с Роскосмосом ни делайте – никакого улучшения не будет, потому что кризис намного глубже, намного серьезнее»?
Абитуриент без института
В настоящее время самое конкретное, что можно услышать от руководителей российской космической отрасли – это то, что в рамках данной отрасли будут вестись работы по созданию «новой перспективной техники для освоения и исследования ближнего и дальнего космоса». Не называются ни конкретные миссии, ни тем более время их осуществления.
Периодически можно услышать туманные рассуждение о сооружении обитаемой базы в точке Лагранжа (в расчете на то, что США, если станут осуществлять подобный проект, возьмут в него Россию), об отработке на Луне технологий и процедур, необходимых для посадки на Марс (это при том, что в силу различных физических особенностей этих небесных тел данные технологии и процедуры кардинально отличаются друг от друга). Говорят еще о строительстве на Луне научной обитаемой базы (хотя никакого более весомого аргумента в пользу осуществления данного проекта, кроме того, что на полюсах Луны обнаружили лед, не приводится).
Упомянули также возможность соорудить на околоземной орбите очередной пилотируемый комплекс, придав ему функции «станции техобслуживания» для спутников (хотя очевидно, что куда проще и дешевле запустить очередной спутник вместо вышедшего из строя, чем строить на орбите «слесарный цех» для ремонта «забарахлившего» космического аппарата). В общем, все это выглядит так: нужно создавать новую технику для того, чтобы лететь. Куда и когда лететь – там разберемся.
А теперь представьте себе учащегося выпускного класса школы, который готовился бы для поступления… в «высшее образование». Ведь поступают всегда в конкретный профильный институт, или на определенный факультет. Только тогда будущий абитуриент будет знать, на какие предметы следует обратить особое внимание, и, может быть, даже нанять репетиторов, а какими учебными дисциплинами продолжать заниматься только «для аттестата».
Идея отсечь «все лишнее» в современной российской космонавтике ради абстрактного «движения вперед», а заодно перекроить организационную структуру отрасли без четкого представления о том, какие конкретные цели в космосе при этом преследуются, мне напоминает такое поступление в «высшее образование». Каковы шансы у выпускника средней школы при таком подходе получить диплом хотя бы бакалавра – судите сами.
В чьих руках ключ от «двигателя» космонавтики?
Говоря о том, что нужно предпринять, чтобы улучшить положение в российской космической отрасли, Гречко сказал: «Если этим займутся Медведев или Путин, то шансы есть, а если будут поручать Роскосмосу – то нет».
Разумеется, дело здесь отнюдь не в каких-то магических способностях президента и премьера, и даже не в их компетенции в вопросах космонавтики.
Просто масштаб, сложность, а главное – затратность космической деятельности на уровне пилотируемой космонавтики таковы, что «ключ» от «двигателя» данной деятельности находится в руках высшего руководства страны. Только оно может запустить этот двигатель, то есть поставить перед отраслью крупные, конкретные и инновационные задачи, выделив под их решение соответствующее финансирование.
Сделает же оно это лишь в том случае, если деятельность в космосе будет увязана с решением стратегических задач государства. Так было во времена СССР – космическая программа преследовала тогда три главных цели. Первая – политическая, чтобы демонстрировать всему миру, а также гражданам СССР мощь советской науки и техники, тем самым подтверждая правильность социалистического пути развития. Вторая – военная, когда в рамках космической программы создавались техника и технологии, сыгравшие ключевую роль в обеспечении геостратегического баланса между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Наконец, третья – научно-техническая. Исследование и освоение космоса было важнейшим стимулятором развития интеллектуального потенциала страны.
О коммерциализации космической деятельности в те времена речь практически не шла. С одной стороны, мировой рынок космических услуг находился еще в зачаточном состоянии, а с другой – сверхсекретность, окутывавшая советскую космическую программу, не позволяла предложить отечественные космические технологии даже на внутреннем рынке.
А власти это надо?
С тех пор многое изменилось. Россия более не вовлечена в глобальное противостояние с Соединенными Штатами. По этой причине она не испытывает такой потребности, как во времена Холодной войны, в разработке самых современных систем вооружений (в том числе с помощью космической программы), которые были бы способны уравновесить стратегическую мощь США. Устаревшие советские космические технологии, которые до сих пор используются Россией, нашли свою двухпроцентную нишу на мировом рынке космических услуг, но выйти за ее пределы не смогут из-за отсутствия большего спроса на них. А распад в России высокотехнологичного производства, в том числе и товаров широкого потребления, не позволяет в полной мере задействовать рассекреченные, пусть и устаревшие космические технологии, для внутреннего рынка.
Что касается стимулирования науки и техники, то в основе стратегии развития (или может быть правильнее сказать – выживания?) России по-прежнему лежит добыча нефти, газа и прочих природных ресурсов. О том, что это так, говорит заявление заместителя председателя правительства РФ Аркадия Дворковича, которое он сделал в июне этого года. Оценивая ситуацию с ценами на нефть, он заметил, что текущий российский бюджет сформирован из расчета 115 долларов за баррель, подчеркнув, таким образом, сохраняющуюся полную зависимость экономики страны от мировых цен на энергоносители.
Остается политика. Однако, похоже, нынешняя власть заинтересована не столько в придании России имиджа передовой технологической державы, сколько – в создании имиджа своей заботы о развитии ее науки и техники.
Это – куда более мелкая цель, чем забота об имидже страны, а следовательно, усилия, которые нужно предпринять для ее достижения, не требуют таких крупномасштабных и амбициозных шагов в области исследования и освоения космоса, как в советские времена. Отсюда – заявления о необходимости для России остаться «великой космической державой», или «разносные» совещания вместо реальных прорывных проектов, обеспеченных необходимым финансированием.
Отсутствие нового вынуждены маскировать «освежением» старого. Характерным примером этого является реакция Генерального конструктора РКК «Энергия» Виталия Лопоты на замечание корреспондента «Московского комсомольца» о том, что Россия, как космический перевозчик может вскоре оказаться не у дел: « Кто вам сказал, что мы только перевозчики? – с неудовольствием спросил Лопота. – Мы — единственная страна, которая имеет технологии высоконадежной и безопасной транспортировки людей и грузов на околоземные орбиты».
Действительно, кто назвал сидящего на телеге человека с вожжами в руках – извозчиком? Он – «водитель кобылы», или «оператор гужевого транспорта».
Прежде, чем браться за микро, нужно разобраться с макро
Никто не спорит с тем, что нужно привести управленческие, организационные структуры в соответствие с изменившейся экономической и политической ситуацией, что необходимо избавляться от устаревшего производства и ликвидировать скрытую безработицу на космических предприятиях. Однако похоже, что реформы, которые к настоящему времени намечены в российской космической отрасли, носят микрополитический, административный характер.
Но главная проблема этой отрасли ни в микро-, а в макрополитике. Власть страны до сих пор не дала ответа на главный вопрос – зачем нужна России мощная космическая программа, и нужна ли вообще?
Если ответ будет положительный, то «ствол» российской космонавтики получит «подкормку» в виде интеграции космической отрасли в стратегию развития России. Интеграция эта, как было в свое время в СССР, и как это происходит до сих пор в США, должна принять форму инновационных, крупномасштабных проектов, на реализацию которых будет выделено соответствующее финансирование.
В интервью газете «Ведомости» Поповкин обозначил некоторые ключевые элементы реорганизации отрасли. Он полагает, что «госкорпорация нужна максимум на 5-7 лет, чтобы все очистить, создать несколько дивизионов, которые производят двигатели, ракеты, космические аппараты для ближнего и дальнего космоса».
Предполагается, что процесс «очищения» будет включать в себя избавление от устаревших технологий и производственных «огромных, неповоротливых монстров, оставшихся с советских времен». Кроме того, в космической отрасли, по мнению главы Роскосмоса, много «лишних людей». Именно из-за этого, как он полагает, в ней низкая производительность труда, приводящая к тому, что цены на российскую космическую продукцию завышены. «Один человек производит продукции на 1 миллион в год, – пояснил Поповкин, – а в ведущих странах – на 2-4 миллиона». От этих «лишних» людей тоже, видимо, будет необходимо избавиться.
Итак, все упирается в управление – по крайней мере, ни о чем другом, когда речь заходит о реформировании российской космонавтики, ее руководители так много не говорят. Получается, стоит поменять управление, и старые российские ракеты перестанут падать, а с конвейеров космических предприятий начнут сходить образцы самой технологически передовой космической продукции. По планам Поповкина, это должно произойти в рамках госкорпорации, где будет «собрано все лучшее, а потом акционировано и выведено на биржу».
Что ж, все просто и логично. От устаревшего нужно избавляться – это понятно. Неясно только одно – откуда возьмется «все лучшее». Ведь кроме старой, хоть и достаточно надежной техники, российская космическая промышленность ничего больше не производит. Неужели прав дважды герой Советского Союза, космонавт Георгий Гречко, который сказал в конце октября в интервью газете «Известия»: «Что с Роскосмосом ни делайте – никакого улучшения не будет, потому что кризис намного глубже, намного серьезнее»?
Абитуриент без института
В настоящее время самое конкретное, что можно услышать от руководителей российской космической отрасли – это то, что в рамках данной отрасли будут вестись работы по созданию «новой перспективной техники для освоения и исследования ближнего и дальнего космоса». Не называются ни конкретные миссии, ни тем более время их осуществления.
Периодически можно услышать туманные рассуждение о сооружении обитаемой базы в точке Лагранжа (в расчете на то, что США, если станут осуществлять подобный проект, возьмут в него Россию), об отработке на Луне технологий и процедур, необходимых для посадки на Марс (это при том, что в силу различных физических особенностей этих небесных тел данные технологии и процедуры кардинально отличаются друг от друга). Говорят еще о строительстве на Луне научной обитаемой базы (хотя никакого более весомого аргумента в пользу осуществления данного проекта, кроме того, что на полюсах Луны обнаружили лед, не приводится).
Упомянули также возможность соорудить на околоземной орбите очередной пилотируемый комплекс, придав ему функции «станции техобслуживания» для спутников (хотя очевидно, что куда проще и дешевле запустить очередной спутник вместо вышедшего из строя, чем строить на орбите «слесарный цех» для ремонта «забарахлившего» космического аппарата). В общем, все это выглядит так: нужно создавать новую технику для того, чтобы лететь. Куда и когда лететь – там разберемся.
А теперь представьте себе учащегося выпускного класса школы, который готовился бы для поступления… в «высшее образование». Ведь поступают всегда в конкретный профильный институт, или на определенный факультет. Только тогда будущий абитуриент будет знать, на какие предметы следует обратить особое внимание, и, может быть, даже нанять репетиторов, а какими учебными дисциплинами продолжать заниматься только «для аттестата».
Идея отсечь «все лишнее» в современной российской космонавтике ради абстрактного «движения вперед», а заодно перекроить организационную структуру отрасли без четкого представления о том, какие конкретные цели в космосе при этом преследуются, мне напоминает такое поступление в «высшее образование». Каковы шансы у выпускника средней школы при таком подходе получить диплом хотя бы бакалавра – судите сами.
В чьих руках ключ от «двигателя» космонавтики?
Говоря о том, что нужно предпринять, чтобы улучшить положение в российской космической отрасли, Гречко сказал: «Если этим займутся Медведев или Путин, то шансы есть, а если будут поручать Роскосмосу – то нет».
Разумеется, дело здесь отнюдь не в каких-то магических способностях президента и премьера, и даже не в их компетенции в вопросах космонавтики.
Просто масштаб, сложность, а главное – затратность космической деятельности на уровне пилотируемой космонавтики таковы, что «ключ» от «двигателя» данной деятельности находится в руках высшего руководства страны. Только оно может запустить этот двигатель, то есть поставить перед отраслью крупные, конкретные и инновационные задачи, выделив под их решение соответствующее финансирование.
Сделает же оно это лишь в том случае, если деятельность в космосе будет увязана с решением стратегических задач государства. Так было во времена СССР – космическая программа преследовала тогда три главных цели. Первая – политическая, чтобы демонстрировать всему миру, а также гражданам СССР мощь советской науки и техники, тем самым подтверждая правильность социалистического пути развития. Вторая – военная, когда в рамках космической программы создавались техника и технологии, сыгравшие ключевую роль в обеспечении геостратегического баланса между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Наконец, третья – научно-техническая. Исследование и освоение космоса было важнейшим стимулятором развития интеллектуального потенциала страны.
О коммерциализации космической деятельности в те времена речь практически не шла. С одной стороны, мировой рынок космических услуг находился еще в зачаточном состоянии, а с другой – сверхсекретность, окутывавшая советскую космическую программу, не позволяла предложить отечественные космические технологии даже на внутреннем рынке.
А власти это надо?
С тех пор многое изменилось. Россия более не вовлечена в глобальное противостояние с Соединенными Штатами. По этой причине она не испытывает такой потребности, как во времена Холодной войны, в разработке самых современных систем вооружений (в том числе с помощью космической программы), которые были бы способны уравновесить стратегическую мощь США. Устаревшие советские космические технологии, которые до сих пор используются Россией, нашли свою двухпроцентную нишу на мировом рынке космических услуг, но выйти за ее пределы не смогут из-за отсутствия большего спроса на них. А распад в России высокотехнологичного производства, в том числе и товаров широкого потребления, не позволяет в полной мере задействовать рассекреченные, пусть и устаревшие космические технологии, для внутреннего рынка.
Что касается стимулирования науки и техники, то в основе стратегии развития (или может быть правильнее сказать – выживания?) России по-прежнему лежит добыча нефти, газа и прочих природных ресурсов. О том, что это так, говорит заявление заместителя председателя правительства РФ Аркадия Дворковича, которое он сделал в июне этого года. Оценивая ситуацию с ценами на нефть, он заметил, что текущий российский бюджет сформирован из расчета 115 долларов за баррель, подчеркнув, таким образом, сохраняющуюся полную зависимость экономики страны от мировых цен на энергоносители.
Остается политика. Однако, похоже, нынешняя власть заинтересована не столько в придании России имиджа передовой технологической державы, сколько – в создании имиджа своей заботы о развитии ее науки и техники.
Это – куда более мелкая цель, чем забота об имидже страны, а следовательно, усилия, которые нужно предпринять для ее достижения, не требуют таких крупномасштабных и амбициозных шагов в области исследования и освоения космоса, как в советские времена. Отсюда – заявления о необходимости для России остаться «великой космической державой», или «разносные» совещания вместо реальных прорывных проектов, обеспеченных необходимым финансированием.
Отсутствие нового вынуждены маскировать «освежением» старого. Характерным примером этого является реакция Генерального конструктора РКК «Энергия» Виталия Лопоты на замечание корреспондента «Московского комсомольца» о том, что Россия, как космический перевозчик может вскоре оказаться не у дел: « Кто вам сказал, что мы только перевозчики? – с неудовольствием спросил Лопота. – Мы — единственная страна, которая имеет технологии высоконадежной и безопасной транспортировки людей и грузов на околоземные орбиты».
Действительно, кто назвал сидящего на телеге человека с вожжами в руках – извозчиком? Он – «водитель кобылы», или «оператор гужевого транспорта».
Прежде, чем браться за микро, нужно разобраться с макро
Никто не спорит с тем, что нужно привести управленческие, организационные структуры в соответствие с изменившейся экономической и политической ситуацией, что необходимо избавляться от устаревшего производства и ликвидировать скрытую безработицу на космических предприятиях. Однако похоже, что реформы, которые к настоящему времени намечены в российской космической отрасли, носят микрополитический, административный характер.
Но главная проблема этой отрасли ни в микро-, а в макрополитике. Власть страны до сих пор не дала ответа на главный вопрос – зачем нужна России мощная космическая программа, и нужна ли вообще?
Если ответ будет положительный, то «ствол» российской космонавтики получит «подкормку» в виде интеграции космической отрасли в стратегию развития России. Интеграция эта, как было в свое время в СССР, и как это происходит до сих пор в США, должна принять форму инновационных, крупномасштабных проектов, на реализацию которых будет выделено соответствующее финансирование.
