В начале этой недели российские официальные лица доложили о готовности к выполнению решений Кремля и правительства России об уничтожении партий продуктов питания из стран, против которых Москва ввела продовольственные «контр-санкции».
Напомним, что 29 июля президент России Владимир Путин подписал указ о том, что с 6 августа «ввезенные на территорию Российской Федерации сельскохозяйственная продукция, сырье и продовольствие, страной происхождения которых является государство, принявшее решение о введении экономических санкций в отношении российских юридических и (или) физических лиц или присоединившееся к такому решению, и которые запрещены к ввозу на территорию Российской Федерации, подлежат уничтожению».
Правительство России в спешном порядке занялось подготовкой мероприятий для предстоящего уничтожения продуктов: российские медиа опубликовали высказывания ответственных лиц, объяснивших, что задержанную на границе «санкционную еду» будут сжигать в специальных передвижных печах или давить тяжелой техникой. Пресс-секретарь Россельхознадзора Юлия Мелано с гордостью сообщила агентству «Интерфакс», что «уже сама информация о том, что санкционная продукция будет уничтожаться, сыграла свою роль, поставки резко сокращаются».
Реакция российского общества
Инициатива министра сельского хозяйства России Александра Ткачева, поддержанная Владимиром Путиным и уже выполняемая правительством, вызвала резкую критику в самых разных кругах российской общественности. Решение государства об уничтожении продуктов– притом, что в России высок процент живущих за чертой бедности, было названо абсурдным и оппозиционными активистами, и лояльными Кремлю общественными деятелями.Некоторые представители Русской Православной церкви публично выразили неодобрение: так, протоиерей Алексий Уминский, настоятель московского храма Живоначальной Троицы в Хохлах, заявил, что «идея уничтожать продукты – безумная и подлая».Президент Федерации еврейских общин России Александр Борода также осудил этот шаг, заявив, что лучше раздавать импортные продукты нуждающимся, чем уничтожать их.
Публицист и поэт Дмитрий Быков написал ироничное стихотворение «Убей еду!», заканчивающееся словами: «Еда пойдет в огонь и в воду, Но не достанется народу, Чтоб он не думал про свободу, А думал только про еду». Политолог Екатерина Шульман написала на своей странице в Фейсбуке: «Плохая это идея с уничтожением еды, совсем плохая – точечное попадание в одно из базовых русских табу... Надо совсем уже оглохнуть, чтобы до такой степени не слышать собственный культурный код».
Казалось бы, российская власть, начав физическую борьбу с чужеземными продуктами, впервые с момента аннексии Крыма предприняла шаг, который может негативно сказаться на ее популярности у большинства россиян. Однако эксперты в интервью Русской службе «Голоса Америки» говорят, что это не так, или, как минимум, пока не так.
Мария Липман: «Подано так, что «простым людям этих разносолов не надо»
Мария Липман, главный редактор журнала «Контрапункт», выпускаемого Институтом российских, европейских и евразийских исследований Университета Джорджа Вашингтона, говорит, что «на первый взгляд, кажется, что это действительно какое-то покушение на святое, что идея уничтожения еды в стране, где, действительно, не принято еду выбрасывать, это, по меньшей мере, безнравственный поступок и рискованный шаг».
«Но, с другой стороны, – продолжает эксперт, – это же очень зависит от того, как это подать, и я думаю, что это будет как-то подано с той же искусностью, с которой вообще строится российская государственная пропаганда, нужно отдать ей должное». По мнению Марии Липман, «слова «пармезан» и «хамон» стали этакими символами того, что, собственно, санкции на пути попадания в Россию каких-то продуктов с Запада – это удар по избалованным и благополучным жителям крупных городов, главным образом, конечно, столичных, а простым людям этих разносолов не надо».
Главный редактор журнала «Контрапункт» отмечает, что ограничения и самоограничения в продуктовом вопросе могут быть поданы россиянам– и восприняты ими в этом качестве –как мера гордого сопротивления западному давлению: «Граждане потерпят, потому что объяснят себе: такова политика, и, находясь в окружении враждебно настроенных стран, которые против нас объявляют санкции, мы вынуждены дать отпор. Подавать это им будут как защитный механизм, как то, что мы обязаны поставить заслон, поскольку они против нас объявляют санкции, а если кто-то жалуется и ноет, то он избалованный нытик, а мы – ответственные и патриотически настроенные люди – потерпим».
«Это даже может стать предметом гордости – немного затянуть пояса, но не поддаться давлению. Конечно, в действительности под санкции попадают далеко не только хамон и пармезан, а разные другие продукты, да и в целом, собственно, ухудшение экономической ситуации в России ведет к тому, что закупка самых разнообразных продуктов, и не только продуктов питания, за границей становится более сложной в связи с падением курса рубля, и в связи с тем, что то, что закупалось раньше, теперь стоит гораздо дороже. Вопрос в том, как это подавать», – полагает Мария Липман.
Наталья Зубаревич: «Это – мера против Евросоюза, и дальше это не пойдет»
Директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич уверена, что российские власти, несмотря на громкую кампанию по уничтожению «санкционной еды», твердо знают, где находится черта, за которую нельзя выходить: «Западные вина – они ввозятся, как и ввозились, никто не ограничил. Вообще, ограничения ввели на продукты, которые заменяемы: курятину, свинину можно ввозить из других стран – не из Европы и США. Говядину мы вообще ввозим, в основном, из Южной Америки. Сыры, как безлактозный продукт, многие ввозятся по-прежнему. Фрукты – да, были польские яблоки, и здесь мы сильно просели, но эту нишу могут занять другие страны».
По мнению специалиста по социально-экономической ситуации в регионах России, в российской провинции вообще заметили снижение поставок импортного продовольствия гораздо слабее, чем в крупных городах. Продуктовые «контр-санкции», которые ввела Россия, по словам Натальи Зубаревич, сыграли свою роль в усилении инфляции, но на фоне других кризисных факторов они повлияли незначительно: «6-8 процентных пунктов инфляции, как считается, добавили «антисанкции». Но главное– другое: когда падает промышленное производство: по июню – на 4,8%, а в мае было даже хуже. Когда строительство и инвестиции падают – строительство на 10%, инвестиции на 7%. Когда падают доходы населения».
Наталья Зубаревич считает, что дальнейшей самоизоляции России в плане продовольствия не последует: «Я четко понимаю, что это целевая мера, и нацелена она была на Евросоюз. США нам, кроме курятины, особо ничего не поставляли. Основной удар был направлен на крупных производителей продовольствия из Евросоюза. Частичную альтернативу нашли, вы это видели, покупки из третьих стран. Есть также способы обхода санкций с регистрацией фирм в третьих странах. Бизнес тоже как-то приноровился, и жать дальше никакого смысла нет».
Единственным действием в продовольственной сфере, которое могло бы реально настроить большинство россиян против власти, Наталья Зубаревич называет возможное повышение цен на водку, но тут как раз все наоборот: «На водку акцизы были, наоборот, снижены (с февраля нынешнего года – Д.Г.), и теперь минимальная цена бутылки стала ниже. Потому что водка должна быть доступной, лигачевскую антиалкогольную кампанию никто повторять не будет. Глупостей делается много, но есть вещи, где власть очень четко понимает, на что можно идти, а на что не стоит».
