МОСКВА. Многие международные организации, в которых состоит или с которыми поддерживает официальные контакты Россия, потребовали у Кремля найти тех, кто спланировал и совершил убийство Бориса Немцова.
В памятную дату – 40 дней со дня этой трагедии – оппозиционный политик и один из основателей партии РПР-Парнас Владимир Рыжков поделился с Русской службой «Голоса Америки» своим мнением о том, может ли международная общественность оказать давление на Россию в связи с расследованием убийства Бориса Немцова, и насколько сама Москва способна контролировать ситуацию в республике, откуда приехали подозреваемые в совершении этого преступления.
Данила Гальперович: Насколько международное сообщество может на Россию повлиять в деле раскрытия этого преступления?
Владимир Рыжков: Я думаю, что международное влияние – очень слабое, к сожалению. Но я полагаю, что оно должно быть в любом случае. Я считаю, что Европарламент должен держать этот вопрос в поле зрения постоянно, и особенно это должен держать в поле зрения Совет Европы, потому что Россия – член Совета Европы. Надо рассматривать эту ситуацию на каждой министерской встрече, на каждой сессии ПАСЕ.
Я думаю, что убийство Немцова должно быть в постоянной повестке дня контактов между Кремлем и Европейским Союзом, а также на повестке ОБСЕ. Я уверен, что надо передавать дело по убийству Бориса Немцова через какое-то время в Европейский суд по правам человека, потому что нарушено базовое право Европейской Конвенции по защите прав человека – право на жизнь. И если не будет произведено удовлетворительное расследование, то нужно обращаться в ЕСПЧ с жалобой на нарушение права на жизнь и права на справедливый суд. Так что, я думаю, что, может быть, международное влияние не стоит преувеличивать, но оно должно быть.
Д.Г.: Насколько можно прогнозировать, что на ближайших сессиях, скажем, Парламентской Ассамблеи Совета Европы в апреле, или Парламентской ассамблее ОБСЕ, которая пройдет в июле в Хельсинки, этот вопрос попадет в повестку дня?
В.Р.: Я надеюсь, что там есть люди, которые поднимут этот вопрос.
Д.Г.: Если говорить о юридических процедурах по раскрытию убийства Бориса Немцова: как, по-вашему, за эти 40 дней проявила себя российская власть?
В.Р.: У меня складывается впечатление, что российская власть затягивает следствие. Потому что, когда были подобные случаи в других странах, последнее из громких убийств – это «Шарли Эбдо» в Париже, там все было раскрыто буквально в течение трех-пяти дней, то есть, фактически, мгновенно. Здесь убийство произошло под стенами Кремля, прошло 40 дней и следствие делает вид, что очень все сложно, очень все непросто, трудно выйти на заказчиков. Хотя я уверен, что в их распоряжении есть и телефонный биллинг, и все телефонные переговоры, и локализация всех, кто был причастен, и все нити, которые ведут в Чечню. Я думаю, что руководство страны давно знает: кто стрелял и кто заказывал. Поэтому мы недовольны, и нам кажется, что идет затяжка следствия, идет стремление «отмазать» заказчиков и свалить все на исполнителей.
Д.Г.: Вы упомянули Чечню. Как можно квалифицировать ситуацию, когда человек, плотно связанный с обвиняемыми, находится, по некоторым сообщениям, под плотной охраной в этой республике, и российские спецслужбы попросту не могут с ним пообщаться? Когда внутри страны получается некий анклав, в котором центральная власть бессильна?
В.Р.: Это напоминает, может быть, в какой-то степени Колумбию или какие-то подобного рода режимы. Или, допустим, современные Сирию или Ирак, где на севере действует «Исламское государство». Это напоминает ситуацию, когда есть как бы единая страна, в которой построена вертикаль власти, но на самом деле есть анклав с собственными вооруженными силами, спецслужбами, который фактически может укрыть любого человека, и федеральные органы не могут этого человека оттуда забрать. Фактически – это государство в государстве.
Д.Г.: Вы – человек с большим опытом работы в федеральной власти. Когда российская федеральная власть может больше не захотеть существования такого анклава, такой схемы и системы отношений?
В.Р.: Только в том случае, если такой анклав будет угрожать собственно власти Путина и активам его друзей, его ближайшего окружения. Боюсь, что сейчас они рассматривают Чечню, наоборот – как ресурс по защите своей власти. Именно поэтому есть опасность, что они будут замалчивать имена реальных заказчиков.
