17 мая в российской столице прошел спектакль, сделанный по книге Марии Алехиной «Riot Days» - о том, как панк-группа «Pussy Riot» выступила с протестными акциями на Красной площади и в Храме Христа Спасителя, как ее участницы были осуждены российским судом, и каково это — оказаться в лагере за убеждения.
Постановка — это около часа очень напряженного действия под жесткую музыку, спектакль-речитатив, отсылающий к стилю Театра на Таганке 60-70-х годов прошлого века, сама Маша Алехина и ее друзья, буквально скандирующие целые главы из книги о протесте и заключении. Саксофон, электроника, ударные, речь — все окружает слушателя и зрителя атмосферой мощного эмоционально-звукового потока, результат которого очевиден: долгие аплодисменты и очевидный успех этого спектакля у зрителей, пришедших в Галерею современного искусства ART4 в Москве.
Зрителей при этом было не слишком много — всего около 70-80 человек, что объяснялось прежде всего небольшим залом, в котором спектакль проходил. Случайно или нет, но прямо около зала, где состоялась постановка, кем-то было решено проводить поздним вечером работы по ремонту дороги, и в галерею с улицы долетали громкие звуки отбойных молотков и дорожной техники. Звук спектакля, однако, они не забили.
Эту постановку Алехина уже делала в США, о чем рассказывала Русская служба «Голоса Америки» в марте этого года (http://www.golos-ameriki.ru/a/pussy-riot-manifesto/3767805.html). Теперь в эксклюзивном интервью «Голосу Америки» участница панк-группы «Pussy Riot» рассказывает, в чем отличие постановки этого спектакля в России от его показа в Соединенных Штатах.
Данила Гальперович: Вы делали этот спектакль в Штатах, сейчас делаете это здесь. В чем главная разница?
Мария Алехина: Разница, может быть, заключается в том, что здесь это пока что чуть менее просто делать, но я люблю сложности. В Штатах у нас был тур, у нас было 9 выступлений. И там были большие площадки - по 500-600 человек. Я думаю, что сейчас в Штатах в связи с тем, что Трамп был выбран президентом, ситуация с протестом несколько похожа на Россию 2012 года: люди, во-первых, находятся в состоянии шока, а во-вторых, готовы действовать. Поэтому в Штатах наше выступление было, скажем так, как минимум актуально, а как максимум - нужно людям, по крайней мере, это то, что они мне говорили. Здесь ситуация другая. Я думаю, что вообще многое как-то похоже, но людей, которые нас поддерживали, когда мы сидели, действительно, за границей было больше, чем здесь. Но нужно понимать, что для тех, кто нас поддерживал в России, это было чем-то другим.
Д.Г.: Чем-то другим - чем именно другим?
М.А.: Ну, тут, в России, это было не просто надеть балаклаву и пойти к посольству помахать кулаками. Это означало быть задержанным, это означало, возможно, получить по лицу. То есть, это могло принести какие-то совершенно непредсказуемые последствия. Поэтому разговор с теми и поддержка тех, кто делает это в России, для меня, скажем так, имеет большую цену, несмотря на то, что количественно, конечно, этих людей меньше.
Д.Г.: Потому что это еще и для них имеет большую во всех смыслах цену?
М.А.: Это так.
Д.Г.: Вы на протяжении представления выдаете огромный объем текста. Понятно, что это цитаты из книги, но как вы упаковали этот объем в свою память? Это память еще и самого процесса над вами?
М.А.: Наше выступление является, скажем так, обработанной версией моей книги. То есть это моя книжка, просто сокращенная и оживленная с помощью музыки. Потому что музыка - это такая живая штука, которая, мне кажется, просто творит чудеса. Это мой текст, моя книга. Она выйдет в сентябре в нескольких издательствах на Западе - в Британии, в издательстве «Penguin», в США, во Франции и в Германии. Кирилл, который адаптировал текст для постановки, Юра, режиссер, который придал этому форму, Оля Борисова, которая редактировала книжку в ее русской версии... У нас такая команда людей, которые, на самом деле, объединены не столько историей Pussy Riot, потому что история Pussy Riot образца 2012 года, это все-таки больше моя история, чем их, но мы объединены, во-первых, желанием перемен. Во-вторых - тем, что все мы из России, не хотим терять эту страну никак. Мы хотим показать, что она принадлежит не только чувакам из Кремля, но и нам в том числе.
Д.Г.: Насколько ваш спектакль - это акт искусства, и насколько - акт политики, является ли этот спектакль политикой?
Д.Г.: Мне, на самом деле, очень близка позиция Петра Павленского, который говорит о том, что искусство может быть либо политическим, либо оформительским. Собственно говоря, я не провожу никакой черты между каким-то «просто искусством» и политическим искусством. Мы все являемся частью политического пространства, хотим мы этого или нет. Не иметь политической позиции - значит иметь позицию «я не имею политической позиции». Поэтому - да, является.
Д.Г.: Когда мы говорили с вами последний раз около полугода назад, мы говорили об украинском режиссере Олеге Сенцове, находящемся в заключении в России. Вы проводили кампанию за его освобождение. Что дальше можно делать? Есть впечатление, что у многих людей почему-то уменьшилась озабоченность судьбой этого человека.
М.А.: Делать что-то действительно нужно, и какие-то вещи делаются. Не так давно украинский политик, член парламента Украины Мустафа Найем встречался с представителями международного ПЕН-Центра. Было написано огромное письмо, подписанное деятелями искусства, преимущественно, писателями, призывающее освободить Сенцова. Я, разумеется, тоже его подписала. Количество людей, которые узнают об этом деле, на самом деле, растет на Западе. Я думаю, что, да, нужно просто продолжать действовать. Я сталкивалась уже не один раз с ситуацией, когда ты делаешь, и тебе кажется, что ничего не меняется. Но здесь очень важно просто продолжать делать, как бы это не банально звучало. Здесь нет никаких чудес, никакой манны небесной, никакого чувака, который вдруг придет и изменит ситуацию. Нужно просто продолжать делать, вот и все.
Д.Г.: С организацией спектакля в России были проблемы? Были ли отказы, был ли кто-то, кто говорил вам «лучше бы это не делать»? У вас тут на сцене и кадры с Путиным и различными комментариями, и протест...
М.А.: Конечно, были сложности, я просто не очень люблю говорить про них. В течение месяца мы искали площадку. Разумеется, отказов было очень много, притом даже от тех людей, от которых, казалось бы, этого можно было не ожидать. Но это все неважно. Мне кажется, важно то, что мы это сделали. И будем выступать дальше.
Д.Г.: Без вопроса про творческие планы нельзя, поэтому спрашиваю — дальше вы эту постановку показывать в России будете?
М.А.: Конечно. Максимально, в тех местах, в которых люди не испугаются. Для нас очень важно показывать это тем людям, которые еще этого не видели, не знают нашей истории, не знают, может быть, каких-то ее частей или знают их из телевизора. План, конечно, может быть, не слишком оригинальный, но - какой есть.
