ВАШИНГТОН —
Подписав «Закон Димы Яковлева», Путин продемонстрировал свои политические приоритеты – таково мнение московского политолога Дмитрия Шушарина. «Некоторое время, – сказал Шушарин в интервью Русской службе “Голоса Америки”, – многим казалось, что президент все-таки не подпишет думский законопроект. Политический смысл этих ожиданий – особенно на Западе – понятен. Кто в России контактная фигура для Запада? Конечно, Путин. И верили до последнего, что это – “последний европеец”. Человек, все-таки живущий адекватно ценностям, превалирующим в западном сознании». «Более того, – констатирует политолог, – на формирование именно такого образа работала и пропагандистская машина Кремля. И выступление Познера, которое пытаются представить в качестве сверхоппозиционного, было нацелено на то, чтобы отвести главную вину от Путина – целиком возложив ее на Госдуму».
Факты, подчеркивает аналитик, свидетельствуют, однако, о другом: «Валерий Зубов – депутат от Красноярского края – выступая по местному телевидению, категорически заявил, что то, как выкручивали руки депутатам в Госдуме, то, как требовали единогласного голосования, свидетельствует о том, что инициатором таких формулировок и такого содержания был сам Путин».
«“Закон Димы Яковлева”, – убежден Дмитрий Шушарин, – это “закон Путина”. – Никто, кроме Путина не мог взять на себя такую ответственность. Это – его новая стратегия».
Еще раз о приоритетах
Итак, каковы же приоритеты российского лидера? Этот вопрос на протяжении вот уже двенадцати лет вновь и вновь оказывается в центре дискуссии – всякий раз, так сказать, на новом витке спирали и с учетом новой информации к размышлению.
«Подписание закона об усыновлении необходимо рассматривать в ряду уже проведенных акций – изгнания из России миссии ЮСАИД и мер по подавлению зарубежного радиовещания (прежде всего Радио “Свобода”), а также по лишению российских НКО источников зарубежного финансирования», – сказал в беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» вице-президент Freedom House Арч Паддингтон. Да и в самом «Законе Димы Яковлева», констатирует историк и политолог Ирина Павлова, «мысль семейная» – далеко не главенствующая.
«Прогрессивная общественность», – сетует историк, – по существу, не прочитала текст этого закона. В нем 6 содержательных пунктов (всего 7), и вопросу об усыновлении посвящена лишь статья 4. Остальные оказались “забыты” за всеобщей истерикой. И в частности – то, что говорится о судьбе НКО, которые получали деньги от американских фондов. Их деятельность приостанавливается до тех пор, пока они не будут готовы работать в русле “государственной политики”. И это – важнейший штрих к портрету режима».
Недорисованный портрет
«Генералы всегда готовятся к прошедшей битве», – гласит нестареющая военная поговорка. «Предпринимаются шаги, направленные на ресоветизацию региона (постсоветского пространства – А.П.)», – заявила недавно Хиллари Клинтон. Уточнив: «Это… будет называться Евразийским союзом или чем-то в этом роде». И предупредив: «Мы попытаемся найти эффективный способ замедлить или предотвратить этот процесс».
«Наивно пытаться реставрировать или копировать то, что уже осталось в прошлом», – заявил в этой связи Владимир Путин.
Наивной систему Путина не назовешь, считает Арч Паддингтон. «Это, – подчеркивает аналитик, – продвинутый, “высокотехнологичный” вариант авторитаризма – порожденный двадцать первым веком. И во многих отношениях отличный от коммунистической системы». «Помните, – продолжает политолог, – как коммунисты подавляли религию, частное предпринимательство? А коммунистическая цензура, которую под конец уже никто не принимал всерьез? Иное дело власть Путина – умная авторитарная система, призванная обеспечить максимально долговечное господство российского лидера и возглавляемой им группы ветеранов-спецслужбистов».
Один из способов помочь решению этой приоритетной задачи – антизападная и, в частности, антиамериканская риторика путинского руководства, считает американский политолог Пол Гобл. Удивляться чему, по мнению Арча Пуддингтона, не приходится: «Демократию, как мы и европейцы понимаем ее сущность, – Путин считает неподходящей системой для России. И она, безусловно, не подходит самому Путину, а попросту – может создать серьезные проблемы для всей его программы. При этом США – ведущая демократическая держава мира. Вот Путин и стремится внушить россиянам: “США не помогут вам меня свергнуть, поскольку повлиять на внутренние дела России они не в силах. Мы будем игнорировать все, что американцы говорят о нашей системе – даже о наиболее уродливых ее чертах…”»
«Дети в обмен на вклады»
Такова общая установка. А применение? «Путин, – уточняет Дмитрий Шушарин, – является выразителем интересов, защитником интересов и ставленником тех людей, которые оказались под угрозой в результате принятия “Закона Магнитского”». Чем, по мнению аналитика, и объясняется предновогоднее политическое обострение. «Это – не истерика, не неадекватность, не личная обида, – убежден Дмитрий Шушарин. – Это – чистой воды заложничество». «“Закон Магнитского”, – уточняет московский политолог, – это угроза целым кланам, прежде всего силовым. Все эти годы работавшим в тени и вывозившим деньги из России. Путин – прежде всего крыша для этих кланов. Если Путин от кого-то зависит, то – от этих людей. Если бы он сейчас проявил слабину, то поставил бы себя под удар. Потому он и подписал “Закон Димы Яковлева”. Возвестив тем самым своеобразную программу – “Дети в обмен на вклады”. Сигнал из Москвы означает: “Не трогайте наши деньги – и мы пожалеем собственных подданных”. Часть граждан России – дети – объявляется заложниками».
Кипрский вопрос-2012
Есть, однако, еще одно немаловажное обстоятельство, без учета которого ситуацию не понять: масштаб дела. «Дело Магнитского – не только о случайной смерти случайного человека, – подчеркивает Шушарин. – Речь идет о финансовой схеме, которая так или иначе будет отслежена. О десятках миллионов долларов – если не о сотнях. Т.е. об очень крупной афере. И, вследствие этого, – об очень сильной кампании на Западе (пока не в США), связанной с борьбой против русских черных, теневых денег в западной экономике. Лидером здесь выступает Великобритания, британская общественность. В недавней редакционной статье Financial Times прямо говорится, что парламенты европейских стран и институты Евросоюза должны принять “закон Магнитского”, аналогичный американскому».
Впрочем, Британией дело не исчерпывается. «В бундестаге, – продолжает московский аналитик, – в конце минувшего года был представлен доклад службы безопасности. В котором, в частности, шла речь о том, что не надо помогать Кипру (а Кипр, напомню, сейчас на грани краха). Почему? Потому что, санируя кипрскую экономику, Евросоюз будет спасать миллионы черных денег, спрятанных там русскими криминальными олигархами. И действительно, на Кипре обнаруживаются следы денег, увезенных из России. Из-за чего некоторые представители ЕС прямо говорят, что в санации кипрской экономики должны принять участие русские вкладчики, которые для этого должны перестать быть анонимными».
«Одно дело – статьи и даже доклады спецслужб, а другое – практические меры, – возражает Ирина Павлова. – Сегодня западный мир настолько разбалансирован в смысле защиты своих базовых ценностей, а его элиты настолько обмельчали, что ожидать от них серьезных и последовательных действий не приходится даже после принятия “Акта Магнитского”». «К тому же, – констатирует Павлова, – неясно еще, как именно этот закон будет действовать».
Между тем действовать необходимо, убежден Арч Паддингтон – и в частности, потому, что «Россией авторитарные инстинкты Путина не ограничиваются». «Наиболее очевидный тому пример – Сирия, – констатирует вице-президент Freedom House. – Путин поддерживает Асада – по единственной причине: чтобы не дать Соединенным Штатам добиться каких бы то ни было геополитических успехов в ходе сирийского конфликта – в случае освобождения страны от власти Асада. А ведь этот человек повинен в массовых убийствах!» «Второй момент, – продолжает Паддингтон, – дипломатическая и иная помощь автократическим правителям Евразии. Тут и Центральная Азия, и Кавказ, и Беларусь. А с другой стороны – последовательная враждебность демократическим режимам – скажем, в Балтии и Грузии».
Что делать?
По мнению вице-президента Freedom House – «не рассматривать дальнейшее улучшение и обновление отношений с путинской Россией как внешнеполитический приоритет. Не рассматривать ее как партнера США. Критиковать российское руководство за нарушения прав человека. Призвать наших дипломатов к укреплению связей с наиболее здравомыслящими представителями российской оппозиции. И, конечно, найти эффективные способы поддержать оказавшиеся под ударом российские НКО…»
Ирина Павлова – специалист по российской истории двадцатого века – предостерегает против чрезмерного оптимизма. «Самое печальное, – сказала она корреспонденту Русской службы “Голоса Америки”, – что ни у кого из действующих на сегодняшней политической сцене лиц нет разумной стратегии изменения сложившейся ситуации. Ни на Западе, ни у тех, кто мечтает об этом в России. Единственное, что остается – ругать власть. Но и на это Кремль говорит: пожалуйста! Ему и это выгодно: девальвируется свободное слово».
Отмечает Павлова и другой немаловажный фактор. «Кремль, – по ее словам, – прекрасно изучил слабости западных лидеров и в своем общении с ними умело играет на этих слабостях. Более того, прямо использует его в своей долгосрочной стратегии». «Кстати, – напоминает аналитик, – одновременно с запрещением вывозить российских сирот за границу Путин подписал закон, продлевающий визы западным бизнесменам и специалистам, которые будут работать в Сколково, от одного года до пяти лет. Иными словами, западные бизнесмены будут еще и трудиться на Кремль».
Заложниками политической системы можно, по мнению Ирины Павловой, считать не одних лишь сирот. Устойчивость системы, подчеркивает историк, не в последнюю очередь объясняется экономическими причинами: «власть фактически содержит большинство населения – приватизировав недра страны и собирая с них ренту».
“Закон Димы Яковлева”, – убежден Дмитрий Шушарин, – это “закон Путина”. – Никто, кроме Путина не мог взять на себя такую ответственность. Это – его новая стратегияДмитрий Шушарин, политолог
«“Закон Димы Яковлева”, – убежден Дмитрий Шушарин, – это “закон Путина”. – Никто, кроме Путина не мог взять на себя такую ответственность. Это – его новая стратегия».
Еще раз о приоритетах
Итак, каковы же приоритеты российского лидера? Этот вопрос на протяжении вот уже двенадцати лет вновь и вновь оказывается в центре дискуссии – всякий раз, так сказать, на новом витке спирали и с учетом новой информации к размышлению.
«Подписание закона об усыновлении необходимо рассматривать в ряду уже проведенных акций – изгнания из России миссии ЮСАИД и мер по подавлению зарубежного радиовещания (прежде всего Радио “Свобода”), а также по лишению российских НКО источников зарубежного финансирования», – сказал в беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» вице-президент Freedom House Арч Паддингтон. Да и в самом «Законе Димы Яковлева», констатирует историк и политолог Ирина Павлова, «мысль семейная» – далеко не главенствующая.
«Прогрессивная общественность», – сетует историк, – по существу, не прочитала текст этого закона. В нем 6 содержательных пунктов (всего 7), и вопросу об усыновлении посвящена лишь статья 4. Остальные оказались “забыты” за всеобщей истерикой. И в частности – то, что говорится о судьбе НКО, которые получали деньги от американских фондов. Их деятельность приостанавливается до тех пор, пока они не будут готовы работать в русле “государственной политики”. И это – важнейший штрих к портрету режима».
Недорисованный портрет
«Генералы всегда готовятся к прошедшей битве», – гласит нестареющая военная поговорка. «Предпринимаются шаги, направленные на ресоветизацию региона (постсоветского пространства – А.П.)», – заявила недавно Хиллари Клинтон. Уточнив: «Это… будет называться Евразийским союзом или чем-то в этом роде». И предупредив: «Мы попытаемся найти эффективный способ замедлить или предотвратить этот процесс».
«Наивно пытаться реставрировать или копировать то, что уже осталось в прошлом», – заявил в этой связи Владимир Путин.
Наивной систему Путина не назовешь, считает Арч Паддингтон. «Это, – подчеркивает аналитик, – продвинутый, “высокотехнологичный” вариант авторитаризма – порожденный двадцать первым веком. И во многих отношениях отличный от коммунистической системы». «Помните, – продолжает политолог, – как коммунисты подавляли религию, частное предпринимательство? А коммунистическая цензура, которую под конец уже никто не принимал всерьез? Иное дело власть Путина – умная авторитарная система, призванная обеспечить максимально долговечное господство российского лидера и возглавляемой им группы ветеранов-спецслужбистов».
Один из способов помочь решению этой приоритетной задачи – антизападная и, в частности, антиамериканская риторика путинского руководства, считает американский политолог Пол Гобл. Удивляться чему, по мнению Арча Пуддингтона, не приходится: «Демократию, как мы и европейцы понимаем ее сущность, – Путин считает неподходящей системой для России. И она, безусловно, не подходит самому Путину, а попросту – может создать серьезные проблемы для всей его программы. При этом США – ведущая демократическая держава мира. Вот Путин и стремится внушить россиянам: “США не помогут вам меня свергнуть, поскольку повлиять на внутренние дела России они не в силах. Мы будем игнорировать все, что американцы говорят о нашей системе – даже о наиболее уродливых ее чертах…”»
«Дети в обмен на вклады»
“Закон Магнитского”, – это угроза целым кланам, прежде всего силовым. Все эти годы работавшим в тени и вывозившим деньги из России. Путин – прежде всего крыша для этих кланов. Если Путин от кого-то зависит, то – от этих людей. Если бы он сейчас проявил слабину, то поставил бы себя под удар. Потому он и подписал “Закон Димы Яковлева”. Возвестив тем самым своеобразную программу – “Дети в обмен на вклады”. Сигнал из Москвы означает: “Не трогайте наши деньги – и мы пожалеем собственных подданных”. Часть граждан России – дети – объявляется заложникамиДмитрий Шушарин, политолог
Кипрский вопрос-2012
Есть, однако, еще одно немаловажное обстоятельство, без учета которого ситуацию не понять: масштаб дела. «Дело Магнитского – не только о случайной смерти случайного человека, – подчеркивает Шушарин. – Речь идет о финансовой схеме, которая так или иначе будет отслежена. О десятках миллионов долларов – если не о сотнях. Т.е. об очень крупной афере. И, вследствие этого, – об очень сильной кампании на Западе (пока не в США), связанной с борьбой против русских черных, теневых денег в западной экономике. Лидером здесь выступает Великобритания, британская общественность. В недавней редакционной статье Financial Times прямо говорится, что парламенты европейских стран и институты Евросоюза должны принять “закон Магнитского”, аналогичный американскому».
Впрочем, Британией дело не исчерпывается. «В бундестаге, – продолжает московский аналитик, – в конце минувшего года был представлен доклад службы безопасности. В котором, в частности, шла речь о том, что не надо помогать Кипру (а Кипр, напомню, сейчас на грани краха). Почему? Потому что, санируя кипрскую экономику, Евросоюз будет спасать миллионы черных денег, спрятанных там русскими криминальными олигархами. И действительно, на Кипре обнаруживаются следы денег, увезенных из России. Из-за чего некоторые представители ЕС прямо говорят, что в санации кипрской экономики должны принять участие русские вкладчики, которые для этого должны перестать быть анонимными».
«Одно дело – статьи и даже доклады спецслужб, а другое – практические меры, – возражает Ирина Павлова. – Сегодня западный мир настолько разбалансирован в смысле защиты своих базовых ценностей, а его элиты настолько обмельчали, что ожидать от них серьезных и последовательных действий не приходится даже после принятия “Акта Магнитского”». «К тому же, – констатирует Павлова, – неясно еще, как именно этот закон будет действовать».
Между тем действовать необходимо, убежден Арч Паддингтон – и в частности, потому, что «Россией авторитарные инстинкты Путина не ограничиваются». «Наиболее очевидный тому пример – Сирия, – констатирует вице-президент Freedom House. – Путин поддерживает Асада – по единственной причине: чтобы не дать Соединенным Штатам добиться каких бы то ни было геополитических успехов в ходе сирийского конфликта – в случае освобождения страны от власти Асада. А ведь этот человек повинен в массовых убийствах!» «Второй момент, – продолжает Паддингтон, – дипломатическая и иная помощь автократическим правителям Евразии. Тут и Центральная Азия, и Кавказ, и Беларусь. А с другой стороны – последовательная враждебность демократическим режимам – скажем, в Балтии и Грузии».
Что делать?
По мнению вице-президента Freedom House – «не рассматривать дальнейшее улучшение и обновление отношений с путинской Россией как внешнеполитический приоритет. Не рассматривать ее как партнера США. Критиковать российское руководство за нарушения прав человека. Призвать наших дипломатов к укреплению связей с наиболее здравомыслящими представителями российской оппозиции. И, конечно, найти эффективные способы поддержать оказавшиеся под ударом российские НКО…»
Ирина Павлова – специалист по российской истории двадцатого века – предостерегает против чрезмерного оптимизма. «Самое печальное, – сказала она корреспонденту Русской службы “Голоса Америки”, – что ни у кого из действующих на сегодняшней политической сцене лиц нет разумной стратегии изменения сложившейся ситуации. Ни на Западе, ни у тех, кто мечтает об этом в России. Единственное, что остается – ругать власть. Но и на это Кремль говорит: пожалуйста! Ему и это выгодно: девальвируется свободное слово».
Отмечает Павлова и другой немаловажный фактор. «Кремль, – по ее словам, – прекрасно изучил слабости западных лидеров и в своем общении с ними умело играет на этих слабостях. Более того, прямо использует его в своей долгосрочной стратегии». «Кстати, – напоминает аналитик, – одновременно с запрещением вывозить российских сирот за границу Путин подписал закон, продлевающий визы западным бизнесменам и специалистам, которые будут работать в Сколково, от одного года до пяти лет. Иными словами, западные бизнесмены будут еще и трудиться на Кремль».
Заложниками политической системы можно, по мнению Ирины Павловой, считать не одних лишь сирот. Устойчивость системы, подчеркивает историк, не в последнюю очередь объясняется экономическими причинами: «власть фактически содержит большинство населения – приватизировав недра страны и собирая с них ренту».
