МОСКВА —
Станет ли новый Совет по правам человека (СПЧ) эффективным консультативным органом для президента или превратится в очередную «придворную» организацию? Как значительное расширение Совета при отсутствии в нем ряда видных правозащитников, вышедших из СПЧ в знак протеста, скажется на работе органа? Будут ли власти прислушиваться к рекомендациям правозащитников в сфере принятия правильных сточки зрения прав человека решений? Такие вопросы, так или иначе, стоят перед российским правозащитным сообществом и теми, кто относит себя к таковым.
Отчасти ответы на эти вопросы уже известны. К примеру, Владимир Путин, сыгравший в формировании Совета роль конечного выборщика, на встрече с новым составом СПЧ заявил, что ждет от правозащитников конструктивных предложений, но предупредил, что не всегда будет соглашаться с мнением экспертов. По мнению бывшего председателя СПЧ Эллы Памфиловой, новый Совет потерял свою эксклюзивность и будет, скорее, выражать мнение большинства, а не точку зрения правозащитного либерального меньшинства, как это было ранее.
Русская служба «Голоса Америки» обратилась к новым членам СПЧ с просьбой рассказать, какие цели стоят перед Советом.
Андрей Юров, президент Международного молодежного правозащитного движения, руководитель Комитета международного контроля за ситуацией с правами человека в Беларуси:
«Непонятно, сможет ли Совет после значительного расширения и без многих ведущих правозащитников быть эффективным. Когда я давал согласие баллотироваться в этот орган ужасной процедуры интернет-голосования еще не было и состав предполагался совершенно иной. Я давал согласие работать с Людмилой Алексеевой, Валентином Гефтером, Светланой Ганнушкиной и другими уважаемыми людьми. Получится ли конструктивная работа с тем составом Совета, который мы имеем сейчас, неизвестно.
Встреча с Владимиром Путиным оставила, конечно, противоречивые впечатления, но беседа с моей точки зрения была конструктивной. Мне показалось, что президент был настроен на конструктивный разговор с правозащитниками. Это был именно разговор. Путин внимательно выслушивал мнения правозащитников, часто не соглашался. Встреча не была односторонним действом и слово получили разные люди.
СПЧ должен быть совершенно деполитизированным органом и должен состоять из правозащитников и экспертов, которые максимально удалены от любых политических сил. Сейчас в Совете представлены различные политические силы, что может быть основой для политических дискуссий. А президентский Совет это не место для политических дискуссий, а место для дискуссий о том, как лучше строить государственную политику в сфере прав человека. Фундаментальные права в целом и обязательства по правам человека, которые взяла на себя России, не предмет для дискуссий. Члены СПЧ должны обсуждать то, как лучше выстроить политику государства в сфере принятия соответствующих международным стандартам законов и обеспечить правоприменительную практику.
У меня есть опасение, что СПЧ может превратить во вторую Общественную палату. Для меня принципиально, чтобы в президентском Совете были представлены люди, для которых ценности прав и свобод человека более важны, чем идеологические ценности. И я согласен, что люди с подобными взглядами представляют собой меньшинство. И это меньшинство должно быть представлено в Совете, потому что именно это меньшинство должно давать обратную связь президенту о том, что происходит в сфере прав человека в стране. Наша цель — не критиковать, а сделать все возможное для того, чтобы власть принимала правильные с точки зрения прав человека решения.
Порядок формирования Совета был слишком популистским, но в него попало огромное количество уважаемых людей. Сказать, что из СПЧ сформировано черт-те что нельзя. Но понятно, что состав Совета иной и многие достойные люди в него не вошли. Будем только жалеть о том, что придется работать без них».
Павел Чиков, председатель Межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора»:
«Мне трудно комментировать слова бывшего председателя СПЧ Эллы Памфиловой, потому что жизнь и ситуации меняются. Это уже не Совет Памфиловой, а Совет Михаила Федотова как председателя.
Насколько я понимаю, позиция президента в том, чтобы Совет был именно таким, какой он есть сейчас. Я могу сказать, что старый состав Совета, рассматривавший предложения о расширении его численности, в целом не высказывался против этого, но выступал против включения в СПЧ действующих членов Общественной палаты и депутатов Госдумы. На тот момент я разделял это мнение, но поскольку сейчас этот вопрос уже не актуален и мы имеем дело с указом президента, который включил в СПЧ тех кого, считал нужным.
Мое намерение участвовать в Совете никаких преференций по закону не дает. Поэтому для меня довольно большой вопрос относительно того, насколько эффективно можно будет работать. Однако определенные намерения воспользоваться таким инструментом как членство в СПЧ у меня, конечно же, есть. Насколько это будет работать, я пока сказать не могу. Если это не будет работать, то в СПЧ мне делать нечего.
Я буду пытаться продвигать вопросы, связанные с улучшением работы правоохраниетльных органов, ведь по этой номинации я прошел в ходе общественного голосования. Кроме того, я намереваюсь затрагивать и другие темы — правовое положение неправительственных организаций в России, свобода интернета, свобода собраний и преследование участников акций протеста. Тем для работы довольно много.
Иосиф Дискин, член Общественной палаты, политолог:
«Правозащитник и либерал это вовсе не синонимы. СПЧ не станет второй Общественной палатой. Общественная палата – не консультативный орган. Мои действия в Совете и в палате разные. Общественная палата — это орган экспертизы и общественного контроля, чего президентский Совет не осуществляет.
Расширение Совета связано с тем, что Кремль считал, что СПЧ должен быть более представительным и существенно более легитимным. В итоге были проведены общественные консультации, голосование и целый ряд людей были лидерами в этом голосовании. Но старые члены Совета стали высказывать свое недоумение относительно того, что депутаты и члены Общественные палаты должны быть членами СПЧ. В итоге, в ходе обсуждения с президентом, у которого решающее слово выборщика, он предложил расширить состав Совета. Президент, на мой взгляд, принял соломоново решение — включил в Совет 39 человек, а это вся первая тройка из тех, кто прошел голосование в ходе консультации, а также старых членов СПЧ.
Из тех, кто прошел голосование действительно много разных людей, которые озабоченны проблемами соблюдения прав человека в России, но не все из них либералы. Я лично не либерал, но правозащитой, безусловно, озабочен.
Либералы толкуют права человека очень узким образом, а сами люди трактуют их совершенно по-иному. Если придерживаться ценностей демократии – а многие либералы придерживаются этих ценностей только на словах – важно учитывать то, что люди сами считают своими правами и какие нарушения для них важны».
Отчасти ответы на эти вопросы уже известны. К примеру, Владимир Путин, сыгравший в формировании Совета роль конечного выборщика, на встрече с новым составом СПЧ заявил, что ждет от правозащитников конструктивных предложений, но предупредил, что не всегда будет соглашаться с мнением экспертов. По мнению бывшего председателя СПЧ Эллы Памфиловой, новый Совет потерял свою эксклюзивность и будет, скорее, выражать мнение большинства, а не точку зрения правозащитного либерального меньшинства, как это было ранее.
Русская служба «Голоса Америки» обратилась к новым членам СПЧ с просьбой рассказать, какие цели стоят перед Советом.
Андрей Юров, президент Международного молодежного правозащитного движения, руководитель Комитета международного контроля за ситуацией с правами человека в Беларуси:
«Непонятно, сможет ли Совет после значительного расширения и без многих ведущих правозащитников быть эффективным. Когда я давал согласие баллотироваться в этот орган ужасной процедуры интернет-голосования еще не было и состав предполагался совершенно иной. Я давал согласие работать с Людмилой Алексеевой, Валентином Гефтером, Светланой Ганнушкиной и другими уважаемыми людьми. Получится ли конструктивная работа с тем составом Совета, который мы имеем сейчас, неизвестно.
Встреча с Владимиром Путиным оставила, конечно, противоречивые впечатления, но беседа с моей точки зрения была конструктивной. Мне показалось, что президент был настроен на конструктивный разговор с правозащитниками. Это был именно разговор. Путин внимательно выслушивал мнения правозащитников, часто не соглашался. Встреча не была односторонним действом и слово получили разные люди.
СПЧ должен быть совершенно деполитизированным органом и должен состоять из правозащитников и экспертов, которые максимально удалены от любых политических сил. Сейчас в Совете представлены различные политические силы, что может быть основой для политических дискуссий. А президентский Совет это не место для политических дискуссий, а место для дискуссий о том, как лучше строить государственную политику в сфере прав человека. Фундаментальные права в целом и обязательства по правам человека, которые взяла на себя России, не предмет для дискуссий. Члены СПЧ должны обсуждать то, как лучше выстроить политику государства в сфере принятия соответствующих международным стандартам законов и обеспечить правоприменительную практику.
У меня есть опасение, что СПЧ может превратить во вторую Общественную палату. Для меня принципиально, чтобы в президентском Совете были представлены люди, для которых ценности прав и свобод человека более важны, чем идеологические ценности. И я согласен, что люди с подобными взглядами представляют собой меньшинство. И это меньшинство должно быть представлено в Совете, потому что именно это меньшинство должно давать обратную связь президенту о том, что происходит в сфере прав человека в стране. Наша цель — не критиковать, а сделать все возможное для того, чтобы власть принимала правильные с точки зрения прав человека решения.
Порядок формирования Совета был слишком популистским, но в него попало огромное количество уважаемых людей. Сказать, что из СПЧ сформировано черт-те что нельзя. Но понятно, что состав Совета иной и многие достойные люди в него не вошли. Будем только жалеть о том, что придется работать без них».
Павел Чиков, председатель Межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора»:
«Мне трудно комментировать слова бывшего председателя СПЧ Эллы Памфиловой, потому что жизнь и ситуации меняются. Это уже не Совет Памфиловой, а Совет Михаила Федотова как председателя.
Насколько я понимаю, позиция президента в том, чтобы Совет был именно таким, какой он есть сейчас. Я могу сказать, что старый состав Совета, рассматривавший предложения о расширении его численности, в целом не высказывался против этого, но выступал против включения в СПЧ действующих членов Общественной палаты и депутатов Госдумы. На тот момент я разделял это мнение, но поскольку сейчас этот вопрос уже не актуален и мы имеем дело с указом президента, который включил в СПЧ тех кого, считал нужным.
Мое намерение участвовать в Совете никаких преференций по закону не дает. Поэтому для меня довольно большой вопрос относительно того, насколько эффективно можно будет работать. Однако определенные намерения воспользоваться таким инструментом как членство в СПЧ у меня, конечно же, есть. Насколько это будет работать, я пока сказать не могу. Если это не будет работать, то в СПЧ мне делать нечего.
Я буду пытаться продвигать вопросы, связанные с улучшением работы правоохраниетльных органов, ведь по этой номинации я прошел в ходе общественного голосования. Кроме того, я намереваюсь затрагивать и другие темы — правовое положение неправительственных организаций в России, свобода интернета, свобода собраний и преследование участников акций протеста. Тем для работы довольно много.
Иосиф Дискин, член Общественной палаты, политолог:
«Правозащитник и либерал это вовсе не синонимы. СПЧ не станет второй Общественной палатой. Общественная палата – не консультативный орган. Мои действия в Совете и в палате разные. Общественная палата — это орган экспертизы и общественного контроля, чего президентский Совет не осуществляет.
Расширение Совета связано с тем, что Кремль считал, что СПЧ должен быть более представительным и существенно более легитимным. В итоге были проведены общественные консультации, голосование и целый ряд людей были лидерами в этом голосовании. Но старые члены Совета стали высказывать свое недоумение относительно того, что депутаты и члены Общественные палаты должны быть членами СПЧ. В итоге, в ходе обсуждения с президентом, у которого решающее слово выборщика, он предложил расширить состав Совета. Президент, на мой взгляд, принял соломоново решение — включил в Совет 39 человек, а это вся первая тройка из тех, кто прошел голосование в ходе консультации, а также старых членов СПЧ.
Из тех, кто прошел голосование действительно много разных людей, которые озабоченны проблемами соблюдения прав человека в России, но не все из них либералы. Я лично не либерал, но правозащитой, безусловно, озабочен.
Либералы толкуют права человека очень узким образом, а сами люди трактуют их совершенно по-иному. Если придерживаться ценностей демократии – а многие либералы придерживаются этих ценностей только на словах – важно учитывать то, что люди сами считают своими правами и какие нарушения для них важны».
