Эксперт: мобилизация «по-путински» - месть регионам за недостаточную поддержку?

«Одной из особенностей путинского указа 2022 года [о мобилизации] было то, что в нём отсутствовали какие-либо конкретные детали: о том, кто будет мобилизован, каковы точные критерии отбора», - подчёркивает Олеся Ткачева (Olesya Tkacheva), стипендиат Института Джорджа Кеннана (George Kennan Fellow), профессор кафедры международных отношений и центра безопасности, дипломатии и стратегии брюссельской школы управления Брюссельского свободного университета (Associate Professor, Department of International Affairs and Center for Security, Diplomacy and Strategy, Brussels School of Governance of Vrije Universiteit Brussel).

Презентация доклада под названием: «Как Кремль комплектует войска для войны в Украине?» (How Does the Kremlin Man the War in Ukraine?) состоялась в вашингтонском Центре Вудро Вильсона (Wilson Center).

«Путин как бы просто сказал: "Мне нужно по крайней мере 300 тысяч молодых мужчин", и попросил губернаторов проработать детали, составить списки людей. А затем были закулисные разговоры с каждым губернатором и регионом, и каждый получил свою негласную квоту», - так объяснила аудитории российскую феодальную систему Олеся Ткачева. До преподавания в столице НАТО Брюсселе она была аналитиком в американской RAND Corporation и работала в Офисе министра обороны США, поэтому хорошо знакома и с западными принципами организации армейской службы.

Ткачева структурирует коррупционную призывную систему России, выделяя пять основных ресурсов человеческого материала для путинской армии: офицерство, наёмники (делятся на российских и иностранных), частные военные компании, резервисты (эксперт делит их на «пассивных» и «боеготовых») и призывники (которые фактически присутствуют, несмотря на отрицание этого факта).

Эксперт перечисляет три основные поведенческие модели россиян применительно к мобилизации на войну: «уехать», «подать голос», «поживем-увидим». Первая, “эскапистская”, модель характеризуется тем, что хотя она и освещается в западных медиа, региональное происхождение уехавших плохо изучено. Вторая, протестная, модель характеризуется демонстрациями и пикетами, статистика которых зачастую скрывается; поджогами военкоматов, кулуарными попытками некоторых регионов скрыть свою позицию в вопросе призыва (как, например, Чечня, Татарстан). Такая деятельность получила некоторое освещение в западных медиа, но замалчивается внутри РФ.

Наконец, самая многочисленная категория потенциальных призывников, избравшая модель «поживем-увидим», включает тех, кто пытается негласно использовать в личных интересах частичный характер мобилизации, различия между регионами (переезжают в Москву, чтобы не жить по месту прописки – особенно из областей с высоким уровнем призыва). Также эта категория пытается добиться личных исключений по состоянию здоровья или на основе профессиональных квот предприятий. Поведение этой третьей категории практически не изучено социологами и не отражается в медиа.

Одна из самых интересных тенденций, обнаруженных экспертом – это «корреляция между поддержкой режима» (Ткачева берет данные голосования за «Единую Россию» на выборах в 2021 года) и числом мобилизованных: «Эта интересная головоломка заключается в том, что регионы, в которых мы наблюдаем относительно низкую долю голосов, полученных партией власти, как правило, имеют более высокие целевые показатели... Существует обратная корреляция между поддержкой режима, как она показана в официальных результатах выборов, и долей молодых людей, которых отмобилизовали и отправили в Украину». Эксперт задаёт риторический вопрос: «Как мы можем объяснить эту обратную корреляцию? Режим наказывает оппозицию?»

«В России, к сожалению, все еще существует значительная доля населения, которая считает: то, что творится в Украине, соответствует национальным интересам России, - продолжает эксперт Брюссельского университета. - В таких регионах мы ожидали бы увидеть высокую долю людей, которые поступают на службу добровольно, по контракту, и поэтому к началу мобилизации эти регионы уже внесли достаточный вклад в поставку солдат на войну. Очевидно, что другие области, которые являются экономически успешными и образованными, не дают сильной идеологической поддержки режиму. И в этих регионах доля контрактников относительно невелика. Что должен сделать режим в этой ситуации? Он должен ввести мобилизацию, чтобы заставить и их участвовать в войне», - делает вывод Ткачева.

Ещё одна ключевая корреляция – связь числа мобилизованных и уровня безработицы: «Мобилизация, как правило, имеет более высокие показатели в тех регионах, где уровень безработицы среди молодых мужчин выше». Это вызвано двумя факторами: не только тем, что безработным «мобикам» деньги, обещанные на фронте, кажутся более необходимыми, но и тем, что губернаторы областей с хорошей занятостью зачастую интригуют, чтобы не оставить свою промышленность без рабочей силы.

Третий фактор корреляции – обратная зависимость между числом ранее погибших выходцев из конкретного региона и вновь мобилизуемых: власть как будто пытается слегка подровнять показатели «двухсотых» в разных частях страны.

Наоборот: между уровнем низовых протестов (таких, как пикеты или поджоги военкоматов) и фактическим уровнем мобилизации возникает прямая зависимость: «Частота антивоенных протестов в регионе позволяет ожидать высокий уровень мобилизации». Такая политика власти «уменьшает стимулы для открытой оппозиции, - подчеркивает эксперт. - Потому что если режим наказывает оппозицию, отправляя тех, кто митингует за мир, прямо на театр военных действий, то это значительно снижает мотивацию к участию в антивоенных выступлениях впредь».

С другой стороны, замечает эксперт, отправка на фронт тех, кто не поддерживают режим по идеологическим соображениям, «снижает боевой дух армии. Такие мобилизованные отказываются заниматься определенными видами деятельности, выполнять некоторые приказы, потому что они идеологически не привержены делу войны. Тогда режим начал искать дополнительные "пряники", чтобы всё-таки побудить таких граждан записываться в наёмники».

Перед новой мобилизацией кремлёвский режим всё меньше доверяет губернаторам и регионам: Путин «извлек урок и теперь пытается уменьшить свою зависимость от посреднических субъектов. Теперь действует закон об электронной повестке, согласно которому физические лица получают сообщение о мобилизации по электронной почте. Получившие такой e-mail теперь не смогут покинуть страну: это показывает, что характер взаимодействия между потенциальными солдатами и режимом меняется: делается гораздо более жёстким и менее зависимым от посредников», где можно было бы надеяться на сценарий «поживём-увидим».

Новая мобилизация “постареет” по возрасту, считает Ткачева: «Армии нужны люди с наработанными навыки, которые нравятся больше всего, пользуются высоким спросом на фронте. Ищут механиков, которые могли бы отремонтировать технику, ищут водителей, трактористов, которые могли бы быстро переучиться на танкиста... Режиму нужны люди, способные строить укрепления: инженеры и строители» ...

Эксперт намекает и на редкую для армии профессию политтехнолога: «Существует конкуренция за сердца и умы людей, которые живут на оккупированных территориях, где только что состоялись "выборы". Там нужно попытаться создать видимость того, что оккупанты восстанавливают инфраструктуру...» Неудивительно, что девять лет назад первым «премьером» так называемой ДНР был не военный и не строитель, а профессиональный политтехнолог, специалист по "выборам" Александр Бородай, ставший затем, по традиции, депутатом Госдумы.

«Кремль все больше пытается централизовать контроль над войной, - резюмирует Олеся Ткачева. - Российское общество стало очень изолированным, даже атомизированным. Россия перешла из категории "стареющих режимов" в полностью тоталитарные прямо на наших глазах. Очень трудно оценить, где находится порог терпения, "болевой порог" населения России» ...