В субботу, 30 октября, в России отмечается День памяти жертв политических репрессий.
Соответствующее Постановление Верховного Совета РСФСР (№ 1763/1-1) было принято 18 октября 1991 года, после чего 30 октября стало официально признанным днём памяти.
Русская служба «Голоса Америки» попыталась выяснить, насколько актуальной является память о временах коммунистического террора в современной России, почему власти относятся ко Дню памяти жертв политического террора, в отличие от других памятных дат (в том числе и многовековой давности) без особого энтузиазма. И возможно ли примирение над могилами потомков жертв и их палачей, многие из которых впоследствии сами стали «лагерной пылью».
Александр Черкасов: «Это демонстрация того, что мы помним о тех, кто находится сейчас в узилище»
Председатель правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов интервью Русской службе «Голоса Америки» напомнил, что вначале, в 1974 году, возник День политзаключенного в СССР, который был инициирован Кронидом Любарским и другими узниками мордовских и пермских лагерей. По словам правозащитника, идея оказалась плодотворной и в дальнейшем получила своё развитие.
«Тогда удалось даже во Владимирской тюрьме, самом закрытом учреждении, куда помещали политзэков, представить очередной выпуск «Хроники текущих событий» (подпольного правозащитного бюллетеня, выходившего в 1968-1983 годах – "ГА"), – добавил он. – Затем каждый год 30 октября представлялась обновленная версия списков политзаключенных, которые Кронид Любарский готовил уже, будучи в эмиграции. В эти списки входили сотни человек. И вот сейчас мы подбираемся к тем цифрам, которые были в советские годы».
По оценке «Мемориала», к моменту освобождения политических заключённых по поручению генсека КПСС Михаила Горбачёва, их в стране было около 700 человек.
Сегодня в списки политзэков входят в основном люди, осужденные по религиозным мотивам – за принадлежность к различным группам, объявленным экстремистскими или террористическими, констатировал Александр Черкасов. «Но порядка четверти, и даже больше, это активисты, участники протестов и так далее – словом, политзаключенные в классическом понимании этого слова, –уточнил он. – Впрочем, и в советское время сидело много религиозников – Свидетелей Иеговы, баптистов, адвентистов 7 дня. И вот опять иеговисты в списках политзаключенных. Сходство систем налицо».
Политические и уголовные репрессии стали одним из способов управления нынешней Россией и устрашения всех остальных, кого не посадили, подчеркнул глава «Мемориала». «В этом смысле продолжается худшая из советских традиций. Но также жива и традиция сопротивления этому. День памяти жертв политических репрессий– это демонстрация того, что мы помним о тех, кто находится сейчас в узилище – не только об Алексее Навальном, но и о сотнях других, и свидетельство, что люди готовы по возможности им помогать и бороться с этой позорной для нашей страны практикой»,– резюмировал Александр Черкасов.
Ольга Романова: «Путинский режим создает условия для того, чтобы заказные убийства с использованием специальных средств из арсенала разведки стали банальным делом»
Директор Фонда «Русь сидящая» Ольга Романова считает 30 октября очень актуальной для нынешней России датой. «Это даже не день поминовения наших предков, а день памяти и день борьбы с современными условиями жизни в России. На днях стали известны новые цифры - мы преодолели "критическую планку", и сейчас в России больше политических заключенных, чем во времена позднего СССР. И это при том, что население современной России существенно меньше, чем население Советского Союза. У нас сейчас пятьсот политзаключенных, а в СССР было чуть меньше», - отметила Романова в беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки».
Директор «Руси сидящей» также подчеркнула, что в российскую практику вернулись бытовавшие в советских тюрьмах и колониях способы борьбы политзаключенных за свои права. Например - голодовки протеста. "Единственное, что эти способы уже никак не действуют на современную (российскую) пенитенциарную систему», - добавила она.
Репрессии против оппонентов нынешнего кремлевского режима не ограничиваются заведением уголовных дел и отправкой инакомыслящих в тюрьму. Растет число убитых оппозиционеров. При этом Ольга Романова замечает, что очень трудно провести грань между политическими убийствами или попытками их совершить и местью со стороны отдельных влиятельных персон.
«Конечно, покушение на Алексея Навального и на Сергея Скрипаля - это совершенно разные вещи. Если взять убийства в Великобритании российских бизнесменов, которые, как установило следствие, были совершены точно так же, как убийство Литвиненко, если взять двойную попытку покушения на болгарского бизнесмена Эмилиана Гебрева, то это - политические преступления. А случай Скрипаля - это месть разведчику-перебежчику. Конечно, теперь уже понятно, что в этом деле очень много политических мотивов, но до этого это была чисто путинская мстительность тем, кто ушел от него. А попытки отравления Анны Политковской, Дмитрия Быкова и дважды неудавшаяся, по счастью, попытка отравления Владимира Кара-Мурзы-младшего, это, конечно, звенья одной цепи, которые привели и к покушению на Навального», - считает собеседница «Голоса Америки».
«Мы не до конца понимаем многие загадочные смерти. Поэтому, где здесь заканчивается политика, и начинается чья-то личная месть разведчикам ли, или предпринимателям - мы не знаем. Я бы сказала так, что путинский режим создает условия для того, чтобы заказные убийства и покушения на убийства с использованием специальных средств из арсенала разведки стали банальным делом», - констатирует Ольга Романова. И добавляет, что, скорее всего, жертв путинского политического режима на самом деле гораздо больше, чем принято считать. Поскольку недовольны этим режимом не только идейные правозащитники, но и многие бизнесмены, у которых четких идеологических преступлений нет. Однако против них также заводят уголовные дела и к ним также подсылают киллеров.
В этом году День памяти жертв политических репрессий проходит в российских городах в усеченном формате. В местах, связанных с политическим террором, были зачитаны имена расстрелянных и умерших в ГУЛАГе, возлагались цветы, в некоторых церквях проводились заупокойные службы. Но митингов и речей не было. Власти официально объявили, что ограничения связаны с пандемией коронавируса, но у Ольги Романовой другое объяснение. По ее мнению, власти не хотят излишне будировать неудобную для них тему.
«Мы прекрасно помним, сколько было в последнее время всяких сборищ "за выборы", "за Путина", в поддержку "Единой России" и так далее. Они и привели к этой массовой вспышке ковида. А пандемия - очень удобный повод, чтобы ограничивать людей в правах. Но на самом деле, ничто не мешает нам об этом помнить (о политических репрессиях и их жертвах - "ГА") и делать это online. И для тех, кто волею судеб оказался за границей, это тот день, когда мы приходим читать списки имен. В Берлине есть памятник советским репрессированным, жертвам сталинского режима. И он стоит на той же площади, что и памятник жертвам нацизма. И немцы здесь не делают разницы. И всегда 26 февраля мы идем в памятнику жертвам сталинизма, ставим портрет Немцова и зажженные свечи, потому что, конечно, мы не то, чтобы ставим знак равенства между сталинизмом и путинизмом, но есть политические жертвы и середины XX века, и нынешних времен. 7 октября мы там же ставим портрет Анны Политковской, и (30 октября) там читаются списки репрессированных. Приходит очень много немцев и очень много людей разных национальностей и стран происхождения. И это очень дорого для нас», - завершила свой комментарий Ольга Романова.
Сергей Лукашевский: «Прививка от того, чтобы государство вновь не стало всесильным и опять не превратилось в источник угрозы для собственных граждан»
Директор Центра Сахарова Сергей Лукашевский считает, что эта дата затрагивает сегодня два одинаково важных для российского общества момента. По его мнению, с каждым годом вопрос памяти о политических репрессиях советского периода становится всё более и более дискуссионным.
«Говоря на эту тему, всегда отмечалось, что следует помнить о тех, кто пострадал, не просто потому, что они того заслуживают, а еще и потому, что сохранение памяти о них – в некотором роде прививка от того, чтобы государство вновь не стало всесильным и опять не превратилось в источник угрозы для собственных граждан, – заметил собеседник «Голоса Америки». – Важно усвоить, что государство может быть неправым, что власть может совершать преступления».
Современная российская власть пытается найти опору не в электоральной легитимности, поскольку выборы в стране в большой степени не выражают реальные настроения граждан и не являются честными, но в некоторой исторической преемственности, уверен Сергей Лукашевский.
«Отсюда соответственно и стремление (Кремля) построить взгляд на историю как на хронику достижений государства, причем если не тотально непогрешимого, то всегда выбирающего правильную политику. Поэтому, вспоминая о политических репрессиях, надо понимать и то, какой ценой осуществлялась политика России в 20 веке и что стоит за теми событиями, которые можно отнести к очевидным вроде бы достижениям, будь то построение тяжелой промышленности или победа во Второй мировой войне», - полагает директор Центра Сахарова.
С другой стороны, День памяти жертв политических репрессий, безусловно, предполагает разговор и о тех, кто сегодня страдает из-за своих убеждения, своей гражданской активности и общественной позиции, подчеркнул Лукашевский. По его наблюдениям, в России число людей, преследуемых по политическим мотивам, из года в год стране растет.
«Список, который публикует общество “Мемориал”, увеличился на 25 процентов за прошлый год, – указал он.– В нем как гражданские активисты, таки люди, которые пострадали из-за своей принадлежности к определенным религиозным группам. В первую очередь, это Свидетели Иеговы, которых российские власти почему-то объявили экстремистской организацией, а также очень большая группа людей, которым приписано обвинение в поддержке организаций, объявленных террористическими, и даже в подготовке каких-то непонятных террористических действий. Эти люди чаще всего принадлежат к верующим мусульманам».
Верующие люди в России сегодня получают от 8 до 20 и более лет лишения свободы, что прямо сопоставимо со сроками заключения политических узников в сталинские годы, заключил правозащитник.
Вячеслав Долинин: «Есть разница между политическими заключенными и жертвами политических репрессий»
Член петербургского «Мемориала», бывший советский политзаключенный Вячеслав Долинин считает очень важными акции памяти 30 октября. «Наше настоящее базируется на нашем прошлом. Знать прошлое необходимо - оно объясняет нашу сегодняшнюю ситуацию и помогает спрогнозировать ситуацию будущего», - сказал он в беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки».
С начала 1990-х годов в России идет дискуссия, кого следует называть настоящими жертвами политического террора: только ли последовательных противников Советской власти и тех, кто случайно попал под «каток» репрессий или также тех функционеров ВКП(б) и сотрудников ВЧК-НКВД, которые вначале сами были причастны к арестам и бессудным расправам над всеми, кто казался нелояльным, а после очередного «московского процесса» сами пополнили список «врагов народа»?
Вячеслав Долинин считает так: «Убитые не уполномочили нас примирять их с убийцами. Это вопрос, на который мы не можем ответить, но между убитыми и убийцами примирения быть не может». И поясняет: «Тех, кто не был причастен к убийствам, простить можно. Они - жертвы, а в лучшем случае - участники сопротивления. Ну, а кто участвовал в репрессиях, прощения не заслуживают. Как вопрошал Гамлет: "За что прощать того, кто тверд в грехе?". И есть разница между политическими заключенными и жертвами политических репрессий. Расстрелянные и посаженные партфункционеры и сотрудники НКВД - жертвы репрессий, а жертв, конечно, жалко. Но политзаключенный, это человек, которого посадили за его убеждения и за деятельность, а не за родственные связи с выдуманными или настоящими врагами режима».
Вячеслав Долинин убежден, что День памяти жертв политических репрессий еще долго будет актуальным в России. «Ведь дело не только в том, что люди пострадали от политических репрессий, но и в том, за что они пострадали, носителями каких ценностей они были. Среди пострадавших было очень много тех, кто отстаивал ценности, на которых мы хотели строить нашу будущую демократическую Россию. И если мы сделаем выбор в пользу свободы и демократии, то нам надо будет знать их истоки», - подытоживает член петербургского «Мемориала».
