Бывший российский нефтяной олигарх Михаил Ходорковский, отсидевший 10 лет в тюрьме и помилованный президентом Путиным, заявил, что сделает все возможное для того, чтобы добиться освобождения остальных российских политзаключенных.
«В России остались и другие политзаключенные, не только связанные с делом ЮКОСа. И то, что я хотел бы сказать, что не надо воспринимать меня как символ того, что в России политзаключенных не осталось. Я прошу вас воспринимать меня как символ того, что усилия гражданского общества могут привести к освобождению даже тех людей, освобождение которых не предполагалось никем. Нам просто надо продолжать работать над тем, чтобы в России, да и в других странах мира политзаключенных не осталось. Во всяком случае, я буду делать в этом направлении то, что от меня зависит», – заявил он на пресс-конференции в Берлине.
Некогда богатейший человек России сказал, что не намерен заниматься политикой или пытаться вернуть активы своей бывшей нефтяной компании. «Борьба за власть не для меня», – сказал он, отвечая на вопросы репортеров.
«Думаю, что многие хотели бы меня спросить о том, что я планирую делать дальше. Как это ни странно (а, может быть, и не странно это звучит для нашего быстрого века), я только 36 часов назад получил свободу. И какие-то планы на будущее я не считал возможным строить, потому что главное, что подкашивает заключенного, – это надежда, которая в последний момент оказывается не случившейся. Так что над тем, что и как делать дальше, мне еще предстоит думать, советоваться с моими друзьями, и я это обязательно буду делать, – отметил Михаил Ходорковский. – Мое финансовое положение не ставит меня перед необходимостью работать ради зарабатывания денег. И с этой точки зрения то время, которое у меня осталось для активной деловой жизни, я бы хотел посвятить, все-таки, тому, чтобы отдавать долги тем людям, которым хуже, чем мне, то есть которые по-прежнему находятся в тюрьме, и тому обществу, нашему российскому обществу, которому очень важно немножко измениться для того, чтобы мы в России жили получше. Вот это то, чем мне хотелось бы заниматься. А как конкретно, дайте мне чуть больше времени, чем 36 часов, на обдумывание этого вопроса».
В интервью, опубликованном в российском журнале «Новое время», Ходорковский сказал, что не было установлено никаких условий его освобождения, и он не сознавался в совершении каких-либо преступлений.
Ходорковского арестовали в 2003 году, предъявив обвинения в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов. Многие посчитали его осуждение политической местью власти за финансирование оппозиционных партий.
В Берлин Ходорковский прилетел в субботу. Он отметил при этом, что не имел понятия о месте, куда он будет доставлен, и узнал об этом только по дороге из колонии.
«Я не имел выбора на этапе своего освобождения. Когда в 2 часа ночи меня разбудил начальник нашего лагеря, то мне было сказано, что я еду домой. Потом в процессе путешествия я узнал, что оно закончится в Берлине, и конвой ушел в тот момент, когда за мной закрылся люк самолета немецкой авиакомпании, – заявил Михаил Ходорковский. – В то же время господин Песков, пресс-секретарь российского президента сказал, что никто не мешает мне вернуться в Россию в любой момент. К сожалению, на сегодняшний день у меня нет гарантий, что после этого я смогу вновь улететь туда, куда мне нужно, по тем или иным делам (а сейчас я, в общем, семейные дела рассматриваю как приоритетные). С формальной точки зрения для того, чтобы у меня была такая возможность, российский Верховный суд должен подтвердить решение европейского суда по правам человека, что иск по первому делу Юкоса на 500 миллионов долларов с меня и с моего друга Платона Леонидовича Лебедева снят. Пока этого не произошло, и с формальной точки зрения, приехав в Россию, я могу назад уже разрешения на выезд не получить».
На вопрос журналистов о сочинской олимпиаде он ответил: «Что касается Сочи, я – сторонник, все-таки, той позиции, что это праздник спорта. Это праздник для миллионов людей, и, наверное, не надо его портить. Другое дело, что не надо его превращать в праздник лично президента Путина. Наверное, это тоже было бы неправильно. Но портить праздник миллионам людей я бы не стал».
В воскресенье же Михаил Ходорковский дал интервью телеканалу CNN.
На вопрос журналиста Кристиан Аманпур Михаил Ходорковский так описал свое пребывание в тюрьме: «Хлеб... Большой барак, в котором могло быть от 50 до 100 человек в одной комнате. Ничего хорошего... Меня ударили ножом. Когда это случилось, мне повезло – он пытался попасть мне в глаз, но достал только до носа...Вы знаете, я рассматривал тюрьму, как испытание».
Он также выразил сомнения по поводу возможности и безопасности своего возвращения в Россию в недалеком будущем.
«У меня по первому делу до сих пор проблема, и, несмотря на то, что Европейский суд постановил незаконность предъявленных мне обвинений, российский Верховный суд соответствующего постановления на этот счет не вынес. Поэтому, если я вернусь в Россию, в соответствии с нашим законоательством, мне могут не позволить выехать опять», – отметил Ходорковский.
«Я не могу сказать, что сейчас окончательно сформулировал свой план. То, что я точно для себя сформулировал, – я не хочу быть символом того, что в России не осталось политических заключенных. Я хочу быть символом того, что усилия гражданского общества могут привести к освобождению политических заключенных», – сказал Михаил Ходорковский.
«В России остались и другие политзаключенные, не только связанные с делом ЮКОСа. И то, что я хотел бы сказать, что не надо воспринимать меня как символ того, что в России политзаключенных не осталось. Я прошу вас воспринимать меня как символ того, что усилия гражданского общества могут привести к освобождению даже тех людей, освобождение которых не предполагалось никем. Нам просто надо продолжать работать над тем, чтобы в России, да и в других странах мира политзаключенных не осталось. Во всяком случае, я буду делать в этом направлении то, что от меня зависит», – заявил он на пресс-конференции в Берлине.
Некогда богатейший человек России сказал, что не намерен заниматься политикой или пытаться вернуть активы своей бывшей нефтяной компании. «Борьба за власть не для меня», – сказал он, отвечая на вопросы репортеров.
«Думаю, что многие хотели бы меня спросить о том, что я планирую делать дальше. Как это ни странно (а, может быть, и не странно это звучит для нашего быстрого века), я только 36 часов назад получил свободу. И какие-то планы на будущее я не считал возможным строить, потому что главное, что подкашивает заключенного, – это надежда, которая в последний момент оказывается не случившейся. Так что над тем, что и как делать дальше, мне еще предстоит думать, советоваться с моими друзьями, и я это обязательно буду делать, – отметил Михаил Ходорковский. – Мое финансовое положение не ставит меня перед необходимостью работать ради зарабатывания денег. И с этой точки зрения то время, которое у меня осталось для активной деловой жизни, я бы хотел посвятить, все-таки, тому, чтобы отдавать долги тем людям, которым хуже, чем мне, то есть которые по-прежнему находятся в тюрьме, и тому обществу, нашему российскому обществу, которому очень важно немножко измениться для того, чтобы мы в России жили получше. Вот это то, чем мне хотелось бы заниматься. А как конкретно, дайте мне чуть больше времени, чем 36 часов, на обдумывание этого вопроса».
В интервью, опубликованном в российском журнале «Новое время», Ходорковский сказал, что не было установлено никаких условий его освобождения, и он не сознавался в совершении каких-либо преступлений.
Ходорковского арестовали в 2003 году, предъявив обвинения в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов. Многие посчитали его осуждение политической местью власти за финансирование оппозиционных партий.
В Берлин Ходорковский прилетел в субботу. Он отметил при этом, что не имел понятия о месте, куда он будет доставлен, и узнал об этом только по дороге из колонии.
«Я не имел выбора на этапе своего освобождения. Когда в 2 часа ночи меня разбудил начальник нашего лагеря, то мне было сказано, что я еду домой. Потом в процессе путешествия я узнал, что оно закончится в Берлине, и конвой ушел в тот момент, когда за мной закрылся люк самолета немецкой авиакомпании, – заявил Михаил Ходорковский. – В то же время господин Песков, пресс-секретарь российского президента сказал, что никто не мешает мне вернуться в Россию в любой момент. К сожалению, на сегодняшний день у меня нет гарантий, что после этого я смогу вновь улететь туда, куда мне нужно, по тем или иным делам (а сейчас я, в общем, семейные дела рассматриваю как приоритетные). С формальной точки зрения для того, чтобы у меня была такая возможность, российский Верховный суд должен подтвердить решение европейского суда по правам человека, что иск по первому делу Юкоса на 500 миллионов долларов с меня и с моего друга Платона Леонидовича Лебедева снят. Пока этого не произошло, и с формальной точки зрения, приехав в Россию, я могу назад уже разрешения на выезд не получить».
На вопрос журналистов о сочинской олимпиаде он ответил: «Что касается Сочи, я – сторонник, все-таки, той позиции, что это праздник спорта. Это праздник для миллионов людей, и, наверное, не надо его портить. Другое дело, что не надо его превращать в праздник лично президента Путина. Наверное, это тоже было бы неправильно. Но портить праздник миллионам людей я бы не стал».
В воскресенье же Михаил Ходорковский дал интервью телеканалу CNN.
На вопрос журналиста Кристиан Аманпур Михаил Ходорковский так описал свое пребывание в тюрьме: «Хлеб... Большой барак, в котором могло быть от 50 до 100 человек в одной комнате. Ничего хорошего... Меня ударили ножом. Когда это случилось, мне повезло – он пытался попасть мне в глаз, но достал только до носа...Вы знаете, я рассматривал тюрьму, как испытание».
Он также выразил сомнения по поводу возможности и безопасности своего возвращения в Россию в недалеком будущем.
«У меня по первому делу до сих пор проблема, и, несмотря на то, что Европейский суд постановил незаконность предъявленных мне обвинений, российский Верховный суд соответствующего постановления на этот счет не вынес. Поэтому, если я вернусь в Россию, в соответствии с нашим законоательством, мне могут не позволить выехать опять», – отметил Ходорковский.
«Я не могу сказать, что сейчас окончательно сформулировал свой план. То, что я точно для себя сформулировал, – я не хочу быть символом того, что в России не осталось политических заключенных. Я хочу быть символом того, что усилия гражданского общества могут привести к освобождению политических заключенных», – сказал Михаил Ходорковский.
