Синтия Хупер, профессор Колледжа Святого Креста (Cynthia Hooper, College of the Holy Cross) из города Ворчестер, штат Массачусетс, специализируется на изучении российской и советской истории. По просьбе корреспондента Русской службы «Голоса Америки» она проанализировала: как события последнего года повлияли на восприятие России и Владимира Путина?
Алекс Григорьев: После окончания Олимпиады в Сочи в мире Россию и Владимира Путина предпочитали описывать в достаточно позитивном свете, иногда указывая на отдельные недостатки режима. Однако после аннексии Крыма и вторжения на восток Украины, интонация кардинально изменилась. Что думают американские эксперты о России?
Синтия Хупер: Я наблюдаю за Путиным с момента его прихода к власти – с 1999 года. И меня реально шокировала произошедшая с ним трансформация. Я вспоминаю чемпионат мира по футболу, который прошел в Бразилии уже после аннексии Крыма. Аннексия вызвала международное осуждение, но, похоже, что Путин тогда пытался восстановить отношения с Европой: поэтому он смотрел финальный матч, сидя рядом с канцлером Германии Ангелой Меркель – они дружелюбно улыбались друг другу.
А потом был сбит авиалайнер «Малазийских авиалиний». И я считаю, что эта трагедия стала поворотным моментом, из-за которого, в частности, была потеряна возможность достижения дипломатического компромисса в Украине.
Я все время доказываю, что Путин – прагматик. Что он руководствуется принципами Realpolitik, понимая их в оригинальном смысле – как Бисмарк, например. Он проводит политику не принципов, а интересов, и может быть опасен. Он реалист, сторонник идеологии сильного государства, в котором прерогативы власти должны быть превыше гражданских свобод. Он искренне пытается защищать интересы своей страны. Однако после гибели малазийского лайнера, я вижу, что он принимал решения, которые я не способна объяснить – они не прагматичные, они могут крайне негативно отразиться на России. Путин существенно отдалился от Европы и США. В результате, современная Россия существенно отличается от России, существовавшей год назад.
Это показывает, что мы до сих пор толком не понимаем, как работает власть в России. Когда Путин пришел к власти в 1999 году, в США образовались два экспертных лагеря, которые по-разному трактовали его личность. Одни считали, что он супершпион, который умело играет за кулисами и способендобиваться выполнения своих решений. Другие доказывали, что Путин – бюрократ средней руки, лишенный воображения, используемый различными группами интересов, балансирующий между враждующими группировками. Сейчас дебаты возобновились с новой силой: способен ли Путин контролировать не только народ России, но и российскую элиту? или он стал заложником более радикальных сил, которые уже не может контролировать? Это показывает, что несмотря на обилие информации, мы вынуждены заниматься чем-то напоминающим кремленологию.
А.Г.: То есть, за 15 лет никто не смог дать внятного ответа на вопрос: «Who is Mr. Putin?». Почему так сложно его понять?
С.Х.: Я не думаю, что мы полностью понимаем – чего Путин пытается добиться в Украине. И я не уверена, что сам Путин это понимает. Похоже, что он делает ставку на импровизацию и старается оставлять в запасе несколько вариантов действий. Еще раз повторю – он не действует прагматично, похоже, что он сильно обозлен. Путин крайне эмоционален и пытается демонстрировать Западу, что без России не может быть стабилизации Украины – что, на мой взгляд, полная правда.
Также интересно, что он зависит не от народа России, потому что – и мне печально об этом говорить – не похоже, что интересы жителей страны имеют для Путина большое значение. Другое дело – российская элита, бюрократы, олигархи. На мой взгляд, любые политические изменения в России могут исходить только от элиты. И тут возникает важный вопрос: каким образом Путин обеспечивает их поддержку? Почему элита верна Путину? Ведь они не просто покупают апартаменты в Нью-Йорке и германские автомобили: они привержены не только западной материальной культуре, но и Западу, как цивилизационному пространству.
А.Г.: Может быть ситуация несколько проще? Я напомню известную фразу российского императора Павла I: "В России велик только тот, с кем я говорю, и только пока я с ним говорю».
С.Х.: Хорошее замечание, однако я в принципе не согласна с этой моделью диктатуры. Лидер может быть невероятно могущественным. Однако, на мой взгляд, никто не может рассчитывать на то, что отданные им приказы будут безоговорочно и слепо исполняться людьми, которые не согласны с этими решениями. Власть так неспособна работать – в работе властных институтов участвуют миллионы людей, они же претворяют в жизнь правила этой системы.
Очень показательно, что очень многие российские журналисты заинтересованы в сотрудничестве с Кремлем. Безусловно, во многом это объясняется их личными интересами. Однако удивительно, как много людей предпочитают поддерживать нынешнюю систему власти, несмотря на то, что она становится все более репрессивной.
У богатых и влиятельных людей всегда есть защита и возможности выбора, которых лишены обычные граждане. Я не сомневаюсь, что у Путина есть компромат на всех крупных игроков, который он способен использовать при необходимости, как это произошло с Ходорковским. Но это возможно только в том случае, если все согласны с действиями первого лица.
Я приведу американский пример – эпоху маккартизма. Она закончилась, когда сенатор Маккарти обвинил военное руководство США в том, что там много коммунистов. То есть, такого рода страх срабатывает только тогда, когда большинство одобряет это поведение.
Так вот, российская элита находит все более сложным уживаться с решениями, принимаемыми Путиным, потому что они угрожают их отношениям с Западом – как законным, так и незаконным.
Есть еще один момент: ходят слухи, что Путин обещал, что сокращение связей с Западом будет компенсировано в десятикратном размере, за счет развития связей с Китаем. Однако когда он подписал крупномасштабное соглашение о поставках углеводородов Китаю, даже проправительственные СМИ выражали опасения излишним сближением Москвы с Пекином. Они подчеркивали, что мощь Китая слишком велика, что Россия не должна становится его сателлитом или сырьевым придатком. То есть, многие в России не считают эти решения Путина – достойным способом выхода из кризиса.
А.Г.: Вы упомянули российских журналистов. Многие из них рассказывают российской аудитории, что Запад слаб и коррумпирован, что он циничен и ругает Россию за то, что делает сам, что Россия – в отличие от Запада – духовна. На ваш взгляд, отражает ли это картину мира в голове Владимира Путина?
С.Х.: Невозможно дать ответ на этот вопрос. Мы никогда не знаем, что в глубине души думает государственный лидер. Но я обращу внимание на один момент: известно, что у Путина две взрослые дочери. Однако его контроль над СМИ столь значителен, что вы не сможете найти фотографий его семьи и практически никакой информации о его дочерях, что достаточно необычно в эру Интернета.
Этот факт демонстрирует все противоречия путинского характера: с одной стороны он достаточно космополитичен, а его дочери – члены глобального сообщества. Одна из дочерей вроде бы состоит в долговременных отношениях с гражданином Нидерландов и долго жила в этой стране. Другая, по слухам, замужем за южнокорейцем. То есть, они – никакие не провинциалы. С другой стороны, у нас нет никакой информации о них, что показывает приверженность Путина к определенного рода политике.
Сам Путин владеет несколькими языками, посещает международные события, подолгу общается с иностранными журналистами, демонстрирует хорошее владение информацией. Его действия в отношении Украины показывают, что он испытывает чувство негодования действиями мировых лидеров, которые его недостаточно уважают и не учитывают его интересов. История с Олимпиадой в Сочи также признак того, что Путин тратит огромные силы и средства на то, чтобы окружающий мир испытывал уважение к нему и управляемой им стране.
