Эксперты ООН призывают страны Восточной Европы и Центральной Азии, включая Россию, отказаться от субсидирования цен на углеродное топливо и таким образом стимулировать развитие энергосберегающих технологий. Это – ключевые рекоммендации представленного на конференции по развитию человеческого потенциала в Стамбуле доклада «От перехода к трансформации: устойчивое и инклюзивное развитие в Восточной Европе и Центральной Азии», подготовленного Программой развития ООН.
В докладе отмечается, что в Восточной Европе и Центральной Азии резкое сокращение выбросов углекислого газа в последние 20 лет сопровождалось столь же резким ростом имущественного неравенства. Выступая в прошлом месяце на конференции в Женеве, специальный представитель Генерального секретаря ООН и соавтор доклада Ян Кубис обратил внимание на парадоксы развития: «Несмотря на значительное снижение уровня абсолютной нищеты в регионе, в Восточной Европе и Центральной Азии существенно обострилось неравенство».
Авторы доклада отмечают, что доступность ресурсов и доступ к ним может стать серьезной проблемой в будущем, если не будет обеспечено устойчивое развитие. По их мнению, эту проблему можно частично преодолеть посредством перехода на «зеленую» экономику, которая продвигает устойчивое потребление и производство, а также осуществлением надлежащих инвестиций в людей. Авторы доклада считают, что предлагаемая ими стратегия устойчивого развития, предусматривающая отказ от основанной на использовании углеродов энергетики, позволит смягчить имущественное неравенство. При этом эксперты призывают не откладывать имплементацию предлагаемых мер в долгий ящик, указывая, что «чем дольше откладывается эта трансформация, тем дороже она будет стоить».
Эксперт регионального центра Программы развития ООН в Братиславе Балаш Хорват прокомментировал доклад «От перехода к трансформации: устойчивое и инклюзивное развитие в Восточной Европе и Центральной Азии», который в следующем месяце будет представлен в Москве, в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Михаил Гуткин: Регион, которому посвящен доклад, остается одним из самых энергоёмких в мире. Какие меры может предпринять Россия для повышения эффективности использования энергии?
Балаш Хорват: Говоря о повышении эффективности использования энергии, необходимо иметь в виду структуру производства, потребления и инвестиций. Все эти факторы тесно взаимосвязаны, и изменения в одном из них повлекут изменения остальных.
Когда мы говорим об эффективности использования энергии, мы имеем в виду стоимость производства энергии относительно единицы валового внутреннего продукта (ВВП). Здесь важна технологическая составляющая – как при производстве энергии, так и при ее потреблении. Например, важную роль играют такие факторы, как энергоёмкость автомобилей и теплоизоляция жилых зданий.
И, наконец, важно посылать правильные сигналы рынку, на которые население реагирует. Здесь речь идет, прежде всего, о ценах на углеродное топливо. Ценообразование является, по сути, важнейшим из перечисленных мною аспектов, потому что с его помощью можно влиять не только на текущие решения о производстве и потреблении энергии, но и на инвестиции, которые, в свою очередь, определят будущее развитие структуры производства и потребления, включая уровень технологического развития.
Таким образом, центральным выводом регионального доклада, относящимся, конечно же, и к России, является необходимость отказаться от субсидирования цен на углеродное топливо. Правильное ценообразование подтолкнет развитие и применение энергосберегающих технологий и сделает гораздо более привлекательными возобновляемые источники энергии. В свою очередь, использования угля и прочего углеродного топлива станет менее привлекательным относительно иных источников энергии. В результате изменений в структурах производства и потребления повысится эффективность использования энергии по стране в целом.
Михаил Гуткин: Но отказ от субсидирования цен на энергоносители, несомненно, будет встречен в штыки населением – и это относится к любой стране, включая Россию.
Балаш Хорват: Это очень важный аргумент... Если все, что вы делаете, – это отпускаете цены на энергоносители, то их производители будут весьма довольны, потому что их прибыль увеличится.
Отказываться от субсидий нужно по-умному, создавая при этом «фискальное пространство». Снижение субсидий высвобождает бюджетные средства. При этом могут быть повышены налоги на производителей, что увеличит поступления в казну. Конечно, если на этом остановиться, то будет много недовольных. Доклад рекомендует использовать созданное таким образом «фискальное», или «бюджетное пространство» для того, чтобы нивелировать последствия повышения цен на энергоносители для бедных слоев населения.
Таким образом, меняется «регрессивная» структура субсидий. Я называю субсидии «регрессивными» потому что они идут на пользу преимущественно богатым. Возьмите, например, субсидированный бензин. Если я бедняк и езжу на велосипеде, эти субсидии мне никак не помогают. Если я богатей, владеющий несколькими автомобилями, то субсидированный бензин мне очень даже идет на пользу. Если вы по-умному сокращаете субсидии, вы положите конец такому неравному распределению преимуществ и при этом получите возможность использовать созданное «бюджетное пространство» для целевой помощи нуждающимся, таким образом нивелируя эффект повышения цен на энергоносители для малоимущих.
А что касается богатых, то они смогут позволить себе более высокие цены. Конечно, определенные слои населения останутся недовольны, но это будут люди, для которых более высокие цены не станут тяжелым ударом.
Но дело не в том, кто останется доволен, а кто нет. Отказываясь от субсидий на энергоносители, вы посылаете правильные сигналы производителям и потребителям энергии. Вы даете знать потребителям, что энергия – это ресурс, имеющийся в ограниченном количестве, и поэтому его нужно использовать бережно. Таким образом, вы стимулируете развитие возобновляемых источников энергии и снижаете давление на окружающую среду, что, в свою очередь, способствует замедлению глобального потепления.
Михаил Гуткин: Но в России часто говорят, что у нас такие значительные запасы нефти и газа, что нам нет смысла заниматься поиском альтернативных источников энергии – пусть этим занимаются другие...
Балаш Хорват: Не слушайте иностранцев, но подумайте о будущем... Да, у России есть значительные запасы нефти, которых, вероятно, хватит на несколько десятилетий. Но, в какой-то момент нефть кончится. Вероятно, это произойдет при внуках или правнуках нынешнего поколения россиян. Но если вы, не задумываясь, истощаете природные ресурсы своей страны, вы поступаете несправедливо по отношению к будущим поколениям. Не только Россия, но и все страны должны думать об окружающей среде, об измении климата и о социальных последствиях эксплуатации природных ресурсов. В этом – суть устойчивого развития, за которое ратует ООН.
Переход на рельсы устойчивого развития должен быть постепенным, чтобы производители и потребители энергии имели возможность адекватно отреагировать. Бюджет должен предусматривать расходы на помощь тем, кому она понадобится. В то же время, мы не можем говорить, что переход займет сто лет. Эти меры должны быть осуществлены в обозримом будущем.
Михаил Гуткин: В самой России многие критикуют власть за неспособность диверсифицировать экономику, в значительной степени остающуюся зависимой от экспорта энергоносителей. Как Вы оцениваете приверженность российского правительства принципам устойчивого развития?
Балаш Хорват: Я понимаю аргументы критиков российского правительства. Я бы сказал, что Россия, как и другие страны региона, движется в правильном направлении, хотя, вероятно, и не так быстро, как хотелось бы.
Я все же хотел бы упомянуть некоторые правильные шаги, предпринятые Россией. Российское правительство объявило о продвижении изысканий возобновляемых источников энергии, например, производства ветряных турбин. Президент России пообещал увеличить эффективность использования энергии на 40% к 2020 году. Энергетическая стратегия России предусматривает, что к 2020 году 4,5% потребляемой страной энергии будет из возобновляемых источников.
Мы можем спорить о темпах внедрения новых технологий, но, несомненно, все это – шаги в правильном направлении.
В этой связи я хотел бы упомянуть российский подход к проблеме моногородов. По официальным данным, их в России 335 – это огромное число. Их общее население составляет 16 миллионов человек, или более 11% населения страны. Их вклад в ВВП составляет около 30%. По официальным данным, 5% моногородов находятся на грани коллапса, еще 15% находятся в зоне высокого риска с точки зрения трудоустройства и финансовой стабильности.
В 2010 году правительственная комиссия по экономическому развитию одобрила 25 пилотных проектов интегрированных инвестиционных планов по моногородам. Программа развития ООН участвовала в трех из них – и это был позитивный опыт взаимодействия как на местном, так и на центральном уровнях власти.
Таким образом, общая картина остается смешанной. Конечно, есть люди, считающие темпы перемен недостаточными. Очень важно не упускать из виду долгосрочные цели и использовать правильный набор инструментов для их достижения. Я берусь утверждать, что отказ от субсидий на энергоносители в относительно короткий период – один из ключевых таких инструментов.
Михаил Гуткин: В докладе отмечается резкий рост имущественного неравенства в Восточной Европе и Центральной Азии. Могут ли стратегии устойчивого развития способствовать реверсии этого тренда?
Балаш Хорват: Да, конечно. Россию и другие республики бывшего Советского Союза, а также восточноевропейские страны, ставшие членами Евросоюза, в прошлом отличал относительно низкий уровень коэффициента «Джини» (статистический показатель, свидетельствующий о неравномерности распределения доходов и степени расслоения общества – М. Г.). Затем, с переходом этих стран к рыночной экономике, произошел феноменальный рост неравенства, продолжавшийся вплоть до конца 1990-х годов. Коэффициент «Джини» в России подскочил с 23,8 до 46,1. Для сравнения скажу, что самый высокий коэффициент «Джини» зафиксирован в Парагвае – около 56.
Затем в России и других странах региона коэффициент «Джини» начал снижаться и это продолжалось в течение «золотого периода» вплоть до 2008 года. В 2008 году этот коэффициент в России составил 39,6 – это существенное снижение. Затем разразился финансовый кризис, и, к сожалению, у нас пока нет данных за последние годы. Я полагаю, что во время кризиса коэффициент «Джини» вновь вырос.
(Балаш Хорват приводит коэффициент «Джини» по версии Всемирного банка. Существует также аналогичный индекс, подсчитываемый ЦРУ США. По этой версии, коэффициент «Джини» в России составил 42,2 в 2009 году. Для сравнения – этот коэффициент в США по версии ЦРУ составлял 45 в 2007 году – М. Г.).
Имущественное расслоение приводит к коррозии общества... В обществах с высоким уровнем неравенства обычно выше уровень преступности, ниже общий уровень здоровья, больше беременностей среди несовершеннолетних и ниже уровень общественного доверия к государственным институтам. Все вместе эти факторы снижают качество жизни и эффективность экономики.
К сожалению, многие страны региона с переходными экономиками испытали самое резкое повышение уровня неравенства, когда-либо зафиксированное в мире. И хотя уровень неравенства в России и других странах региона не так высок, как в некоторых странах Латинской Америки, он не так далеко от них отстал.
Если мы сможем найти решение этой проблемы, уровень развития общества, несомненно, возрастет. Таким образом, социальная составляющая устойчивого развития очень существенна. Именно поэтому в докладе упоминается «минимальный уровень социальной защиты». Это целевая программа помощи малоимущим, гарантирующая определенным слоям населения минимальный уровень дохода.
Эффективность таких программ может зависеть от ряда факторов. Например, наличие «неформальной» экономики осложняет успешное функционирование этой системы. Но, в целом, «минимальный уровень социальной защиты» позволяет сделать развитие «инклюзивным», когда никто не остается за бортом прогресса. Это важно с гуманитарной точки зрения, но я берусь утверждать, что и с экономической точки зрения тоже. Если вы, например, оказываете помощь людям, оставшимся без работы, вы помогаете им найти работу в другом месте или секторе экономики и таким образом вновь стать продуктивными членами общества. Если у этих людей будет достаточный доход, их детям не придется бросать школу, и так далее.
Михаил Гуткин: В последние годы Россия стала региональным магнитом для трудовых мигрантов. Когда этот вопрос обсуждается в российских СМИ, это явление зачастую представляют в негативном свете, подчеркивая возникающую в этой связи социальную напряженность в обществе, и т.д. Как, по вашему мнению, миграция влияет на достижение целей устойчивого развития?
Балаш Хорват: Вы затронули очень важный вопрос. Мое мнение более нюансированное: миграция имеет свои плюсы и минусы – как для принимающей страны, так и для страны-источника.
Этот вопрос следует рассматривать вместе с демографическим фактором. Представьте себе, что в Россию никто не приезжает и никто не выезжает из страны. Как вы, вероятно, знаете, демографические тенденции таковы, что при нулевой миграции произойдет стремительное старение населения. При этом резко увеличится соотношение «зависимых» людей, то есть тех, кто слишком молод или слишком стар для того, что бы работать, к работающему населению.
Это серьезная проблема. И решить ее можно с помощью мигрантов. Россия может импортировать людей, которые будут работать. Конечно, они привезут с собой семьи, не все члены которых будут работать. Но, в целом, миграция может быть позитивным фактором на рынке труда, обеспечивающим достаточное число работающих людей для того, чтобы поддерживать нетрудоспособное население.
Россия может продуктивно использовать миграцию. Для этого процесс должен быть прозрачным. Прибывающие в страну мигранты должны иметь возможность работать на законных основаниях. В таком случае их доход облагается налогом – и это поможет российскому бюджету.
В свою очередь, мигранты, чей опыт в России оказался позитивным, когда они вернутся на родину, станут проводниками для российского бизнеса и инвестиций. Они говорят по-русски и знают, как работает бизнес и в России, и у себя дома. Это задокументированное явление: страны, которые гостеприимно принимают мигрантов, получают преимущества в экспорте своего капитала. Эти явления взаимосвязаны. Таким образом, при правильном подходе к миграции Россия может извлечь выгоды в долгосрочном плане.
Но и в краткосрочной перспективе миграция приносит пользу принимающей стране. Мы наблюдали это во время финансового кризиса в России. Можно говорить, что российские работники были изолированы от первой волны кризиса, потому что первыми, кто лишился работы в России, были мигранты. Они, по сути дела, стали буфером, защитившим российских работников. Таким образом, принимающая страна может увеличить число мигрантов при повышении спроса на рабочую силу и снизить их число при понижении спроса. Это позволит изолировать российскую экономику от шоков цикличных международных кризисов.
