МОСКВА – Живой интерес к выборам нового президента США проявляют не только в России, но и во всем мире. Так, с особым напряжением ждут итогов голосования, которое пройдет 8 ноября, в Пекине.
В Китае, как, впрочем, и в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом, чутко реагировали на все изменения в ходе предвыборной борьбы. Стоило только в начале ноября повыситься шансам Дональда Трампа, как мировой рынок ценных бумаг отреагировал на это существенным падением. В Гонконге курс акций понизился до минимума двухмесячной давности, китайский биржевой индекс Hang Seng потерял 1,5 процента, а индекс China Enterprises Index – почти 2 процента.
И это не удивительно, ведь Трамп пообещал в случае избрания объявить Китай как минимум валютным манипулятором, и пригрозил ввести тарифы до 45 процентов на китайские товары, импортируемые в США.
Россия, наоборот, всячески старается заручиться расположением Китая и стремится развивать с ним отношения во всех возможных сферах. Так, накануне российские медиа сообщили, что премьер-министр РФ Дмитрий Медведев и премьер Госсовета КНР Ли Кэцян приняли заявление о развитии стратегического сотрудничества в области использования атомной энергетики. Это произошло по итогам уже 21-й по счету регулярной встречи глав правительств двух стран.
Но не все так просто во взаимоотношениях Пекина и Москвы. Китай сегодня рассматривает себя как исключительную, хотя и находящуюся в одиночестве, державу, которая может со временем занять доминирующие позиции в мире, потеснив США, считает директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин. Тем временем, Россия, по его мнению, находится в наименее выигрышном положении по сравнению с Пекином.
Об этом и многом другом Дмитрий Тренин рассказал в эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки».
Виктор Владимиров: Какой стратегии, на ваш взгляд, придерживается сейчас Пекин – балансирует между Россией и США или же четко следует собственной линии?
Дмитрий Тренин: Я думаю, что Пекин перестал балансировать между Москвой и Вашингтоном много десятилетий назад. Сейчас Пекин рассматривает себя как центр силы, который пока еще не равен Вашингтону, но находится на пути к равенству с ним, а в перспективе может занять и более высокое положение в международной системе, чем то, которое занимают сегодня США. Москва в этом смысле осталась далеко внизу – с точки зрения тех высот, которые уже взял Пекин. Полагаю, что Китай сегодня, по сути своей, одинокая держава. В отличие от США – с их огромным количеством союзников – он всегда выступает в одиночестве. И я не думаю, что это положение скоро изменится. Да, могут появиться какие-то нюансы, но трудно представить, что Китай будет копировать нынешние США или исторический Советский Союз. Китай останется самим собой, одинокой сверхдержавой, которая будет строить свои отношения с другими странами на скорее прагматичной основе, чем на основе какого-то идеологического, ценностного или даже цивилизационного союзничества.
В.В.: Что такое Россия для Китая сегодня?
Д.Т.: Считаю, что Россия для Китая представляет собой важный фактор, хотя роль его в Пекине стараются не переоценивать. Россия – это, прежде всего, надежный тыл, что для Китая очень важно. А во-вторых, это источник разнообразных ресурсов – от природных до высокотехнологичных в военной сфере, что тоже важно. Китай и Россия находятся в положении, когда лозунгом их отношений можно назвать: никогда не против друг друга, но необязательно всегда друг с другом. Это очень гибкая формула, которая позволяет избежать серьезных трений, каких-то внештатных ситуаций, например, в Центральной Азии или Юго-Восточной Азии, или в каких-то функциональных областях – например, мировой торговле оружием.
Все страны, регионы, области отношений, где у Китая и России есть в принципе противоречащие интересы, и они там являются в какой-то степени конкурентами. Но в то же время Россия и Китай совершенно не обязательно поддерживают друг друга в каждом начинании. Скажем, Китай по-прежнему рассматривает Крым как часть Украины. Однако это не мешает Пекину активно общаться с Москвой, а в перспективе это может не помешать Китаю, если что-то другое не помешает, развивать и какие-то экономические проекты, связанные с Крымом. Но принципиальная позиция по отношению к передвижению границ у Китая есть, и она не изменится, по крайней мере, в обозримой перспективе. С другой стороны, Россия не идет за Китаем в некоторых его инициативах, будь то Южно-китайское море или что-то другое.
Так, по Южно-Китайскому морю и соответствующему решению Гаагского трибунала Россия заняла позицию, которая имеет принципиальное значение для нее самой. Москва твердо стоит на том, что нельзя принимать вердикт арбитража в том случае, если одна из сторон заранее отвергает решение этой инстанции. Ведь легко представить ситуацию, когда тот же самый арбитраж в Гааге по просьбе Украины примет решение о Крымском шельфе. Россия, конечно, изначально не будет участвовать в обсуждении проблемы и не признает вердикт.
Помимо этого, Россия выступает против того, чтобы третья сила, имея виду США, принимала бы участие в каких-то спорах между Москвой и Пекином или какой-нибудь другой страной региона. Думаю, что здесь Россия особенно не следует за Китаем. Она скорее преследует свои интересы, но при этом как бы получает некие дивиденды от того, что чисто внешне все выглядит как поддержка китайской позиции. В общем, отношения здесь достаточно устойчивые, достаточно близкие, но не слишком. Слишком большое сближение России и Китая на самом деле губительно для их отношений, как уже показывала история.
В.В.: Москва давно продекларировала тезис о развороте на Восток, но произошло ли это в реалии?
Д.Т.: Думаю, что разворот произошел преимущественно в ментальности российского руководства. Это тоже очень важно. Однако пока материальных свидетельств серьезности или масштабности этого разворота не так много. Они есть, и тенденция есть, но все-таки предъявить можно, в общем, относительно немногое. Важнее другое. В ментальности российского истеблишмента и, прежде всего, тех, кто реально принимает практические решения, произошел отход от однозначной ориентации на Европу и Запад. Европа сегодня рассматривается (Москвой) как один из географических регионов, с котором у России очень многообразные отношения, но это не модель, не ментор, не то, без чего Россия себя не мыслит.
