Смертник, совершивший взрыв в московском аэропорту на прошлой неделе, предположительно был 20-летним выходцем с кавказского региона на юге России. Глава московского бюро «Голоса Америки» Джеймс Брук представляет свой репортаж из Ингушетии – сердца этого удаленного региона, где медленно тлеет повстанческий уголек исламского радикализма.
Полет из Москвы в Ингушетию занимает лишь два с половиной часа, однако после приземления иногда трудно поверить, что ты все еще находишься в России.
Это одна из трех «зеленых республик» Кавказа. Зеленые флаги ислама развеваются на фоне заснеженных гор, женщины покрывают голову шелковыми платками, когда выходят на улицы, продажа алкоголя запрещена. В ходе демографической деколонизации доля русского населения сократилась с одной трети, к моменту распада СССР, до менее одного процента сейчас.
Оживление традиционной культуры заметно на примере популярности лезгинки – танца, в котором женщины плывут, словно, лебеди, а мужчины ходят с важным видом, будто орлы, с кинжалами на боку и увешанные муляжными патронташами.
Но недавно некоторые из этих патронташей были настоящими.
В прошлом году из-за действий боевиков на Кавказе погибли 754 человека и более 1000 были ранены. В этом контексте 35 убитых и 168 раненых в московском аэропорту являются лишь видимой верхушкой войны, которая, в основном, скрыта от глаз. Этот конфликт проявляется в ежедневных убийствах и взрывах, происходящих на южных окраинах России.
В столице Ингушетии, Магасе, меры предосторожности говорят о невидимом насилии. Основные правительственные здания окружены шестиметровыми заборами. Полицейские патрули носятся по дорогам, оттесняя других водителей на обочины.
Фотогалерея: Ингушетия
Напряженные автоинспекторы стоят на перекрестках с автоматами наготове. В Ингушетии, которая по своей площади меньше самого маленького штата США, Род-Айленда, за последние пять лет были убиты 400 сотрудников органов внутренних дел.
За этими заборами ингушский президент Юнус-Бек Евкуров объясняет, что врагом является «Кавказский эмират» – слабо связанное объединение группировок, укоренившихся в пяти основных регионах Кавказа.
Евкуров, бывший офицер военной разведки, говорит, что эти группировки, в основном, действуют независимо, однако они могут объединяться для совместных акций. Немногословный лидер сам пострадал в результате одной из акций «Эмирата». Полтора года назад террорист-смертник попытался взорвать президентскую машину. Тогда два человека были убиты, а сам Евкуров оказался в больнице, где провел два месяца.
По его словам, «Кавказский эмират» хочет создать исламское государство, управляемое на основе шариата, на просторах от Черного до Каспийского моря.
Чтобы отнять это знамя у фундаменталистов, местные лидеры создали российский регион, в котором традиционные исламские принципы превалируют над российским законодательством. В Чечне, где за последние 20 лет в результате двух войн резко сократилось мужское население, правительство поощряет многоженство.
Ахмет Парагулов, отвечающий в правительстве Ингушетии за экономическое развитие, отказался от спиртного два года назад, когда вернулся домой из Москвы. По его словам, в антиалкогольной кампании есть нечто большее, чем закрытие ночных клубов и поджоги бунтарями магазинов, продающих водку.
Он говорит, что в обществе произошли радикальные перемены. Двадцать лет назад пить было модно. Сегодня такие люди считаются паразитами общества.
Безработица и бедность заставляют многих молодых парней «уходить в леса», то есть заниматься повстанческой деятельностью. Официальная безработица в Ингушетии составляет 50 процентов. Доходы населения находятся на уровне 20 процентов от среднероссийского годового показателя, эквивалентного 10 тысячам долларов.
В клановых обществах Кавказа значительный объем работ выполняется неофициально, но все же в этом регионе самые низкие доходы и самый высокий уровень рождаемости.
Жительница ингушского города Малгобека Лидия пытается прокормить свою семью на 15 долларов в день, которые ее сын иногда приносит домой, работая на укладке дорог.
Как и в большей части исламского мира – от Туниса до Египта - в Ингушетии рост населения ежегодно выталкивает тысячи молодых людей на рынок труда, но без особых перспектив.
На Кавказе люди решают эту проблему, перебираясь на север или «в Россию», как говорят некоторые.
Трудовые ресурсы России стареют и истощаются. В прошлом году число работников сократилось почти на миллион человек. Кавказские села все больше состоят из женщин, детей и пенсионеров. Мужчины работают на севере. Однако столкновения культур и представление о регионе как источнике насилия заставляют некоторые российские города отвергать рабочих-мигрантов с Кавказа.
Законодательные органы Москвы и Санкт-Петербурга обсуждают кодексы поведения, в которых мигрантов просят разговаривать в общественных местах только по-русски, не носить национальную одежду и не исполнять на публике национальные танцы, например, лезгинку.
Ахмет Парагулов говорит, что правительству приходится маневрировать между необходимостью сотрудничества с городами, принимающими мигрантов, и критиками, считающими, что привлечение к работе мигрантов приводит к разрушению культуры.
По его словам, отношение к Кавказу сегодня не самое позитивное.
Отчужденность русских от Кавказа становится политическим вопросом. Русские националисты все чаще говорят, что страна должна вернуться к моноэтническому государству. По их словам, Россия оплачивает почти 90 процентов бюджетов «зеленых республик», в то время как в них проживает очень небольшое число русских.
Лидер националистической организации «Славянский союз» Дмитрий Дёмушкин сообщил в интервью в Москве, что он хочет распрощаться с Кавказом.
«Я требую полного отделения Кавказа от России, – говорит он, – Чечни, Ингушетии и Дагестана».
Но по геостратегическим соображениям, Кремль крепко держится за Кавказ.
Растянувшийся на 1000 километров Кавказский хребет имеет десять пиков, которые выше самых высоких вершин Альп. На протяжении двух столетий эти горы служили естественным барьером, отделяющим Россию от ее южных соперников – Турции и Персии.
Потеря контроля над северными склонами этого горного барьера означала бы для России открытие равнин, составляющих славянско-христианское «сердце» России, для ударов мусульманского севера.
Русский поэт Александр Пушкин описал осторожное отношение своего народа к Кавказу в таких словах:
Не спи, казак: во тьме ночной
Чеченец ходит за рекой.
Хотя эти строки были написаны 200 лет назад, такие настроения подходят и к современной Москве.
Перейти на блог Джеймса Брука нажмите здесь
Вернуться на главную страницу
