Стремительный приход Талибана к власти в Афганистане после столь же быстрого ухода оттуда американских войск смешал все карты в евразийской геополитике. Кремль, как и Белый дом, оказался, очевидно, застигнутым врасплох таким развитием событий. Ведь статус кво в Кабуле, при котором американцам отводилась главенствующая роль в регионе, рухнул в одночасье. Российские лидеры ведут активный поиск предпочтительных вариантов реакции на уход американцев. Попытается ли Кремль заполнить возникший вакуум власти? Как могут отреагировать на новую ситуацию соседи Афганистана, в первую очередь, Таджикистан и Узбекистан?
Институт Гарримана в Нью-Йорке и вебсайт Eurasianet собрали группу экспертов, чтобы попытаться ответить на эти трудные вопросы. Панельную дискуссию «Афганистан: вызов для России» (Russia’s Afghanistan Challenge), прошедшую в гибридном формате, модерировали представители организаторов – сотрудница Института Гарримана Элиза Джулиано (Elise Giuliano) и сотрудник Eurasianet Джастин Бурк (Justin Burke).
Институт Гарримана – один из влиятельных американских центров политологии и современной истории, фокусирующий внимание на изучении России, республик бывшего Советского Союза и стран Евразии. Был создан в 1946 году под эгидой Колумбийского университета и при поддержке фонда Рокфеллера. Прежде носил название «Русский Институт».
Eurasianet – американский вебсайт, освещающий события в странах Центральной Азии, Кавказского региона, России и Юго-Западной Азии. Начал работу в 2000 году под эгидой фонда «Открытое общество».
Директор Института Гарримана Александер Кули (Alexander Cooley) выделил три главных риска для России и ее центральноазиатских соседей – растущую угрозу дестабилизации границ, новые потоки беженцев и всплеск экстремизма.
Александр Кули – профессор политологии Барнард-колледжа и директор Института Гарримана с 2015 года. В сферу его интересов входит исследование отношений России и ее соседей в регионе Центральной Азии и Кавказа со властными и деловыми структурами Запада, включая проблемы коррупции.
«Для России политика в центральноазиатском регионе является, в первую очередь, региональной, и в то же время она всегда была и остается частью глобального видения, – сказал Кули. – Отношения Москвы и Вашингтона всегда были отражением их амбиций как сверхдержав. Отдельные периоды, когда США и Россия называли друг друга партнерами, неизменно сменялись периодами, когда они открыто соперничали. Сегодня Путин пытается трактовать афганские события примерно так: американцы действуют везде по одной схеме – что в Ливии, что в Сирии, что сейчас в Афганистане. По Путину они приходят, создают хаос и уходят, оставляя еще больший хаос, который, мол, приходится разгребать другим игрокам, в первую очередь, русским. Можно спорить о справедливости такой трактовки. Но Москве, видимо, приятно так думать».
«Я искала в новой формирующейся реальности в регионе хотя бы что-то позитивное, но не нашла, – призналась Дженнифер Брик Муртазашвили (Jennifer Brick Murtazashvili) из Питтсбургского университета. – Картина складывается удручающая. Помню 11 сентября 2001 года. Я тогда работала в американском посольстве в Узбекистане и занималась отправкой гуманитарной помощи. Мы стояли на берегу Аму-Дарьи и видели уходящую в темноту панораму другого берега в направлении Афганистана. Тогда у многих были надежды на улучшение ситуации в регионе. Прошло двадцать лет, и мы вправе спросить себя: оправдались ли надежды? Увы, ответ будет отрицательным».
Дженнифер Брик Муртазашвили – директор Центра проблем государственного управления и рынков и профессор Школы общественных и международных отношений в Питтсбургском университете. Сфера ее интересов – проблемы самоуправления, безопасности, политическая экономия и реформирование общественного сектора в развивающемся мире.
«Внутренняя динамика событий в Афганистане связана с несколькими факторами, – отметила далее Муртазашвили. – Стремительный коллапс правительства Ашрафа Гани стал следствием его слабой легитимности. В нем разочаровались многие силы в Афганистане, в том числе национальные и религиозные меньшинства, оппозиционные Талибану. Характерно, что российский дипломат Замир Кабулов (посол России в Афганистане в 2004–2009 гг), признался недавно, что с Талибаном легче вести переговоры, чем с правительством Гани. Другое дело, что талибы на этом этапе раздают обещания, которые могут и не выполнить. Созданное Талибаном временное правительство фактически моноэтнично. Северный альянс и его союзники, которые ведут затяжную войну с талибами, пока предположительно не получили от них конструктивных предложений. Оппоненты Талибана испытывают страх и разочарование и в поисках альтернативы все чаще обращают взоры на «Исламское государство» (ISIS). Это террористическая группировка в нынешней ситуации быстро набирает очки. В этот сложный момент Россия ищет для себя оптимальный вариант действий, ведя преимущественно закулисную дипломатическую игру, результат которой никто не решится предсказать».
Питер Леонард (Peter Leonard), представляющий Eurasianet, начал свое выступление с напоминания азов региональной географии, которая во многом предопределяет политику стран региона.
«Граница Афганистана и Узбекистана очень короткая, всего 144 км, – заметил Леонард. – – И между ними течет Аму-Дарья, через которую переброшен «Мост дружбы», известный тем, что по нему советские войска покидали Афганистан в 1989 году. Что же касается границы Афганистана с Таджикистаном, то она гораздо длиннее, 1344 км. Местность вдоль границы разная, есть легкодоступные низинные участки, а есть горные районы, где передвижение крайне затруднено».
Питер Леонард работает редактором Eurasianet по Центральной Азии с 2015 года. До этого был шефом украинского бюро Associated Press (AP), а еще раньше работал корреспондентом AP.
«На афгано-таджикской границе есть пять переходов, которые находятся под усиленным контролем таджикских войск, – подчеркнул Леонард. – Какое-то время назад границу, согласно договоренности Москвы и Душанбе, патрулировали российские войска. Сегодня эта практика, возможно, и продолжается, но никак не афишируется, как и военная помощь России Таджикистану. Победа Талибана усиливает угрозу приграничным районам Таджикистана, которые периодически отражают атаки террористических группировок. Таджикистан поддерживает «Северный альянс», и причин, почему он перестанет это делать в новой ситуации, не наблюдается. В то же самое время власти Узбекистана и Таджикистана предпринимают усилия по достижению мирного соглашения с Талибаном. Конечно, Россия попытается использовать неопределенность и неразбериху в регионе в своих интересах. Ближайшее время покажет, насколько реально достижение мирного компромисса между теми, кто долгие годы воспринимал друг друга врагом».
