Российский военный контингент в Сирии не претерпел в последние недели значительных изменений, наращивание минимальное и скорее, символическое, чем практическое, заявила в Вашингтоне сотрудник московского Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) Екатерина Степанова, выступая на ежегодной научной конференции PARNAS в Институте Европейских и Российских исследований при Университете Джорджа Вашингтона (IERES, George Washington University). «Это шоу, информационная кампания, призванная подготовить почву для выступления Владимира Путина в ООН. Сигнал, призванный продемонстрировать, что Россия продолжает поддерживать Башара Асада», – сказала Степанова.
Напомним, сообщения о стремительном и значительном наращивании Россией своего военного контингента в Сирии вышли в заголовки мировых СМИ, а Вашингтон отреагировал рядом предупреждений о потенциальной опасности подобных действий Москвы. Особую обеспокоенность Запада вызвали факты о размещении в Сирии российских ракетных систем противовоздушной обороны.
Москва ответила в таком же ключе, как и на обвинения в военной агрессии в Украине – отрицая факт наращивания своих сил в Сирии. Россия по традиции напомнила Западу об общих интересах в борьбе с терроризмом. Западные СМИ при этом отметили, что у ИГИЛ нет ВВС, поставив под вопрос цель размещения истребителей Су-30 и противовоздушных систем в Латакии.
Аудитория конференции PARNAS отнеслась скептически к теории московского эксперта Степановой об исключительно пропагандистских целях военной кампании России в Сирии. Среди комментариев и вопросов прозвучали оценки роли Москвы, в частности - ФСБ в «вербовке» боевиков для ИГИЛ, предположения о том, что Россия, возможно, направила в Сирию спецконтингент не только для поддержки Асада, но также и для избирательного отстрела собственных граждан, воюющих в рядах джихадистов.
Екатерина Степанова отметила, что проблема исламского подполья для России не уникальна – «проблема существует в любой стране с мусульманским меньшинством». Вместе с тем, подчеркнула эксперт – Чечня и исламское подполье на Северном Кавказе – «сугубо внутреннее дело Российской Федерации», и Кремль с решением этой проблемы справился достаточно эффективно. Подполье фрагментировано, ослаблено и в его сегодняшнем состоянии не представляет реальной террористической угрозы в России. При этом Степанова полагает, что стабилизация была достигнута ценой массовых нарушений прав человека, и подрыва демократических устоев общества не только на Кавказе, но и по всей России.
Появление в ИГИЛ кавказских джихадистов, по мнению Степановой, изменило баланс сил и реанимировало угрозы национальной безопасности России. Эксперт подчеркнула, что остатки исламистского подполья на Кавказе присягнули на верность ИГ, отметив, что для джихадистов «в отличие от перспектив подпольной борьбы, ИГИЛ это – история успеха, воплощение идеи Халифата», именно этим проект привлекает сторонников радикального ислама.
Степанова аргументирует, что ИГИЛ представляет для Москвы не только внешнюю, но и внутреннюю угрозу, так как возвращаться в Россию будет уже другой контингент джихадистов – с набором военных навыков, связями в глобальной террористической сети и доступом к ресурсам. При этом, по словам Степановой, опытные «возвращенцы», возможно, будут больше востребованы за пределами Кавказа, в российских регионах, где сильны тенденции радикализации. На Кавказе Москва, возможно, и сможет контролировать возвращение боевиков ИГ, благодаря традиционным жестким методам, однако в других более стабильных регионах России, применение «кавказской политики» потенциально чревато еще большей радикализацией.
Сотрудничество в области борьбы с терроризмом будет ключевым посылом выступления Владимира Путина на Генеральной Ассамблее ООН, прогнозирует Степанова.
Вызвавшее обеспокоенность Западной коалиции наращивание российского военного присутствия в Сирии, по мнению эксперта, помимо «пропагандистской задачи», также призвано продемонстрировать готовность Москвы пойти на серьезную конфронтацию ради поддержки режима Асада.
