МОСКВА —
В субботу, 29 июня в Москве завершается международный кинофестиваль, 35-й по счету. В его конкурсной программе – 16 фильмов, в том числе три российских. Кроме того, на фестивале демонстрируются более двух десятков внеконкурсных тематических программ. На открытии был показан голливудский коммерческий блокбастер «Война миров Z» с участием Брэда Питта, приехавшего представить эту ленту в Москву. А закроется смотр лентой «Распутин» с Жераром Депардье в главной роли.
По оценкам фестивальных аналитиков, один из главных фаворитов конкурсной программы - картина петербургского режиссера Константина Лопушанского «Роль». Это история крупного актера эпохи «Серебряного века» Евлахова, решившего в самом конце Гражданской войны с риском для жизни перевоплотиться в красного комиссара Плотникова, внешне на него разительного похожего. По мнению многих критиков, роль актера-«оборотня» стала лучшей в карьере Максима Суханова.
Константин Лопушанский родился в 1947 году в Днепропетровске. Работал ассистентом у Андрея Тарковского на «Сталкере». В 1986 году дебютировал в кино картиной «Письма мертвого человека». Снял фильмы «Посетитель музея», «Русская симфония», «Конец века», «Гадкие лебеди».
Олег Сулькин: В одном из интервью вы рассказывали о долгой и сложной истории этого проекта, о том, как вы в свое время недооценили сценарий Павла Финна. Насколько далеко ушел готовый фильм как конечный продукт от первоначального замысла?
Константин Лопушанский: Проекту этому уже тридцать лет. И, конечно, много воды утекло. Первый вариант сценария привлекал своеобразной эстетикой, вызывающей ассоциации с прозой Андрея Платонова и Артема Веселого. Литература 20-х годов была ярким явлением. Павел Финн нашел стилистику речи героев, которая не была подражанием ни Платонову, ни кому-то еще, но впитывала дух времени. В 1982 году сценарий в Госкино закрыли, сказав, что он не нужен. Но через двадцать лет я вернулся к этой идее, мы написали с Павлом Финном новый сценарий и опубликовали в журнале «Искусство кино». Спустя какое-то время, после того, как я снял «Гадких лебедей» по Стругацким, в моем сознании соединились два проекта – этот и идея фильма об актере «Серебряного века», который решил, в соответствии с модными тогда теориями символистов, сыграть роль – но не на сцене, а в жизни.
О.С.: В сценарии Финна этого не было?
К.Л.: Ну конечно! Замысел претерпел огромные изменения. За много лет в проекте соединились разные вещи.
О.С.: Почему черно-белое кино?
К.Л.: Мы сознательно на это пошли. На выбор натуры наш оператор Дмитрий Масс привез какой-то немыслимый старый фотоаппарат начала 20-го века. Он делал черно-белые фотографии, стилизуя их под ту эпоху. Мы постепенно приходили к пониманию эстетики фильма. И, конечно, снимали его на черно-белую пленку Kodak с хорошим содержанием серебра.
О.С.: Вы с самого начала предполагали снимать Максима Суханова в главной роли?
К.Л.: Когда мы приступали к кастингу, было несколько кандидатур, которые нами обсуждались. В том числе и Суханов. Меня всегда привлекали в нем какая-то загадка, нераскрытые возможности. Он приехал, мы пообщались, сделали пробы. Стало понятно, что это его роль. Он в высшей степени профессиональный актер, абсолютно точно работающий в тех рамках, которые ему предлагают. Мы работали как единомышленники, делающие общее дело.
О.С.: Вы ему позволяли импровизировать, добавлять что-то от себя?
К.Л.: В эпизоде, когда, вернувшись из эмиграции в Петербург, герой Суханова едет в выстуженном трамвае, то видит через замерзшее стекло Петропавловскую крепость. Очень знаковый кадр. И Суханов спросил: можно я в этом эпизоде прочитаю стихи Мандельштама? «Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты»... Не очень известные строки. Явно что-то очень личное для актера, что особенно ценно. Конечно, я согласился.
О.С.: Если продолжать тему поэзии, то, конечно, при взгляде на преображение актера Евлахова в комиссара Плотникова, на ум приходят известные строки Пастернака про «полную гибель всерьез».
К.Л.: Безусловно, здесь полное, буквальное совпадение.
О.С.: После краха Советского Союза и коммунистической идеологии маятник в оценке революции и гражданской войны качнулся в другую сторону. Большевики стали изображаться негодяями, садистами и варварами, а Белая гвардия – идеалистами и благородными мучениками. Ваш герой, представитель уходящей цивилизации, вживается в роль человека по другую сторону баррикад...
К.Л.: Да, утонченный аристократ Евлахов находит в себе какие-то качества, которые позволяют ему идентифицировать себя с красным комиссаром Плотниковым. Это одна душа! И тот, и этот. Он же и белый, он же и красный. Единый менталитет русского характера, расколотый пополам кровавым безумием гражданской войны. Когда он говорит в конце: «Чужие сны мне снятся», это уже не актер говорит. Поэтому в финале ему открываются тайны истории России, тайны «мировой ночи». Я ценю статью Михаила Трофименкова, который написал, что в моем фильме нет ни хороших, ни плохих. И у тех есть своя правда, и у этих. И у тех своя поэзия, и у этих.
О.С.: Финская актриса Мария Ярвенхельми очень на месте в образе спутницы Евлахова. Как вы ее нашли?
К.Л.: Ее героиня по смыслу должна быть иностранкой – человеком с другим менталитетом. Мария - яркая, профессиональная актриса. Мы ее пригласили на пробы, и она сыграла две сцены на русском языке. Очень убедительно сыграла! А потом я узнал, что она совершенно не знает русского! Этим все сказано.
О.С.: «Роль» – копродукция нескольких стран. Что именно вложено в проект каждым его участником?
К.Л.: «Ленфильм» участвовал в производстве. Наш генеральный продюсер – Андрей Сигле. Финляндия – это и актриса, и небольшое финансовое участие. Германия – технические услуги, частичное финансирование. Мы первая русская картина, которой европейский фонд Eurimage дал напрямую деньги. Беларусь дала очень много. Мы там сняли всю Гражданскую войну. Они нашли паровозы, вагоны, перегнали на станцию недалеко от границы с Польшей, где мы снимали. Массовка снималась там в 30-градусный мороз. В Минске, на студии «Беларусьфильм» в павильоне снимали коммунальную квартиру. Натуру нашли очень хорошую – сняли там финальный кадр. Я очень благодарен директору студии «Беларусьфильм» Олегу Сильвановичу. Он и его коллеги отнеслись к работе очень серьезно.
О.С.: Какой вам видится фестивальная и прокатная судьба фильма?
К.Л.: Премьера в Петербурге запланирована на середину сентября, пройдет она в рамках Петербургского кинофорума. Что касается фестивалей, то участие в Московском фестивале я считаю значимым, несмотря на всю критику в его адрес. Обычно мои фильмы приглашают на десятки фестивалей. В прокат фильм должен выйти осенью.
О.С.: Вас считают одним из самых стойких приверженцев петербургской школы кино. Насколько это важно для вас сегодня?
К.Л.: С одной стороны, я уже давно считаю себя автономной единицей. С другой стороны, совершенно очевидно, что есть традиции петербургской школы. И когда обращаешься к историческому материалу, они особенно видны. На «Ленфильме», рядом с нами, работал классик петербургской школы Алексей Герман. С ним мы дружили, общались, ссорились, я ему все свои фильмы показывал. Мы все разные, но серьезное отношение к искусству закладывалось как традиция Германом, Авербахом, Арановичем, Асановой и другими мастерами.
По оценкам фестивальных аналитиков, один из главных фаворитов конкурсной программы - картина петербургского режиссера Константина Лопушанского «Роль». Это история крупного актера эпохи «Серебряного века» Евлахова, решившего в самом конце Гражданской войны с риском для жизни перевоплотиться в красного комиссара Плотникова, внешне на него разительного похожего. По мнению многих критиков, роль актера-«оборотня» стала лучшей в карьере Максима Суханова.
Константин Лопушанский родился в 1947 году в Днепропетровске. Работал ассистентом у Андрея Тарковского на «Сталкере». В 1986 году дебютировал в кино картиной «Письма мертвого человека». Снял фильмы «Посетитель музея», «Русская симфония», «Конец века», «Гадкие лебеди».
Олег Сулькин: В одном из интервью вы рассказывали о долгой и сложной истории этого проекта, о том, как вы в свое время недооценили сценарий Павла Финна. Насколько далеко ушел готовый фильм как конечный продукт от первоначального замысла?
Константин Лопушанский: Проекту этому уже тридцать лет. И, конечно, много воды утекло. Первый вариант сценария привлекал своеобразной эстетикой, вызывающей ассоциации с прозой Андрея Платонова и Артема Веселого. Литература 20-х годов была ярким явлением. Павел Финн нашел стилистику речи героев, которая не была подражанием ни Платонову, ни кому-то еще, но впитывала дух времени. В 1982 году сценарий в Госкино закрыли, сказав, что он не нужен. Но через двадцать лет я вернулся к этой идее, мы написали с Павлом Финном новый сценарий и опубликовали в журнале «Искусство кино». Спустя какое-то время, после того, как я снял «Гадких лебедей» по Стругацким, в моем сознании соединились два проекта – этот и идея фильма об актере «Серебряного века», который решил, в соответствии с модными тогда теориями символистов, сыграть роль – но не на сцене, а в жизни.
О.С.: В сценарии Финна этого не было?
К.Л.: Ну конечно! Замысел претерпел огромные изменения. За много лет в проекте соединились разные вещи.
О.С.: Почему черно-белое кино?
К.Л.: Мы сознательно на это пошли. На выбор натуры наш оператор Дмитрий Масс привез какой-то немыслимый старый фотоаппарат начала 20-го века. Он делал черно-белые фотографии, стилизуя их под ту эпоху. Мы постепенно приходили к пониманию эстетики фильма. И, конечно, снимали его на черно-белую пленку Kodak с хорошим содержанием серебра.
О.С.: Вы с самого начала предполагали снимать Максима Суханова в главной роли?
К.Л.: Когда мы приступали к кастингу, было несколько кандидатур, которые нами обсуждались. В том числе и Суханов. Меня всегда привлекали в нем какая-то загадка, нераскрытые возможности. Он приехал, мы пообщались, сделали пробы. Стало понятно, что это его роль. Он в высшей степени профессиональный актер, абсолютно точно работающий в тех рамках, которые ему предлагают. Мы работали как единомышленники, делающие общее дело.
О.С.: Вы ему позволяли импровизировать, добавлять что-то от себя?
К.Л.: В эпизоде, когда, вернувшись из эмиграции в Петербург, герой Суханова едет в выстуженном трамвае, то видит через замерзшее стекло Петропавловскую крепость. Очень знаковый кадр. И Суханов спросил: можно я в этом эпизоде прочитаю стихи Мандельштама? «Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты»... Не очень известные строки. Явно что-то очень личное для актера, что особенно ценно. Конечно, я согласился.
О.С.: Если продолжать тему поэзии, то, конечно, при взгляде на преображение актера Евлахова в комиссара Плотникова, на ум приходят известные строки Пастернака про «полную гибель всерьез».
К.Л.: Безусловно, здесь полное, буквальное совпадение.
О.С.: После краха Советского Союза и коммунистической идеологии маятник в оценке революции и гражданской войны качнулся в другую сторону. Большевики стали изображаться негодяями, садистами и варварами, а Белая гвардия – идеалистами и благородными мучениками. Ваш герой, представитель уходящей цивилизации, вживается в роль человека по другую сторону баррикад...
К.Л.: Да, утонченный аристократ Евлахов находит в себе какие-то качества, которые позволяют ему идентифицировать себя с красным комиссаром Плотниковым. Это одна душа! И тот, и этот. Он же и белый, он же и красный. Единый менталитет русского характера, расколотый пополам кровавым безумием гражданской войны. Когда он говорит в конце: «Чужие сны мне снятся», это уже не актер говорит. Поэтому в финале ему открываются тайны истории России, тайны «мировой ночи». Я ценю статью Михаила Трофименкова, который написал, что в моем фильме нет ни хороших, ни плохих. И у тех есть своя правда, и у этих. И у тех своя поэзия, и у этих.
О.С.: Финская актриса Мария Ярвенхельми очень на месте в образе спутницы Евлахова. Как вы ее нашли?
К.Л.: Ее героиня по смыслу должна быть иностранкой – человеком с другим менталитетом. Мария - яркая, профессиональная актриса. Мы ее пригласили на пробы, и она сыграла две сцены на русском языке. Очень убедительно сыграла! А потом я узнал, что она совершенно не знает русского! Этим все сказано.
О.С.: «Роль» – копродукция нескольких стран. Что именно вложено в проект каждым его участником?
К.Л.: «Ленфильм» участвовал в производстве. Наш генеральный продюсер – Андрей Сигле. Финляндия – это и актриса, и небольшое финансовое участие. Германия – технические услуги, частичное финансирование. Мы первая русская картина, которой европейский фонд Eurimage дал напрямую деньги. Беларусь дала очень много. Мы там сняли всю Гражданскую войну. Они нашли паровозы, вагоны, перегнали на станцию недалеко от границы с Польшей, где мы снимали. Массовка снималась там в 30-градусный мороз. В Минске, на студии «Беларусьфильм» в павильоне снимали коммунальную квартиру. Натуру нашли очень хорошую – сняли там финальный кадр. Я очень благодарен директору студии «Беларусьфильм» Олегу Сильвановичу. Он и его коллеги отнеслись к работе очень серьезно.
О.С.: Какой вам видится фестивальная и прокатная судьба фильма?
К.Л.: Премьера в Петербурге запланирована на середину сентября, пройдет она в рамках Петербургского кинофорума. Что касается фестивалей, то участие в Московском фестивале я считаю значимым, несмотря на всю критику в его адрес. Обычно мои фильмы приглашают на десятки фестивалей. В прокат фильм должен выйти осенью.
О.С.: Вас считают одним из самых стойких приверженцев петербургской школы кино. Насколько это важно для вас сегодня?
К.Л.: С одной стороны, я уже давно считаю себя автономной единицей. С другой стороны, совершенно очевидно, что есть традиции петербургской школы. И когда обращаешься к историческому материалу, они особенно видны. На «Ленфильме», рядом с нами, работал классик петербургской школы Алексей Герман. С ним мы дружили, общались, ссорились, я ему все свои фильмы показывал. Мы все разные, но серьезное отношение к искусству закладывалось как традиция Германом, Авербахом, Арановичем, Асановой и другими мастерами.
