Оценить политический смысл декабрьского «потепления» в политике Кремля эксперты попытались еще до того, как оно началось. «Это – позитивные шаги; мы надеемся, что они предвещают и другие реформы», – говорилось, к примеру, в заявлении, распространенном накануне освобождения экс-главы ЮКОСа Фондом в поддержку справедливости и прав человека (Фонд Лантоса). (В документе упоминалось известие «о том, что Михаил Ходорковский, возможно, скоро будет помилован после десяти лет несправедливого заключения», и «быстрое прохождение в российской Думе законопроекта об амнистии, принятие которого, возможно, приведет к освобождению молодых женщин из of Pussy Riot и к снятию обвинений с активистов Green Peace».)
«Возможное» – осуществилось. «Нет слов: это счастье, что МБХ, Надежда и Мария вышли на свободу – даже чуть раньше обозначенного в беззаконных приговорах срока», – сказал корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» московский режиссер Владимир Мирзоев. «Но чувство радости, – уточнил создатель киноверсии «Бориса Годунова», – не отменяет анализа».
Итак, поиски политических смыслов продолжаются. Чем вызвано «декабрьское потепление»? «Таким решением он (Владимир Путин – А.П.) максимально улучшает международный информационный фон открытия сочинской Олимпиады, – заявляет российский политолог Станислав Белковский. – Второе. У Михаила Борисовича тяжело больна мать, и я думаю, что президент России согласился всячески ускорить встречу самого известного политзаключенного с его мамой».
«Не надо заблуждаться, – возражает другой российский политолог – Дмитрий Орешкин. – Не все первостатейные лидеры первостатейных государств выразили восторг и намерение приехать на сочинскую олимпиаду, на которую Владимир Путин ставит очень много – в смысле улучшения и своего персонального имиджа, и имиджа своего режима, да и России тоже. И, как выражались в советские времена, надо было продемонстрировать добрую волю. Но существенно и другое: Ходорковскому оставалось сидеть девять месяцев. Еще скорее заканчивается срок у Платона Лебедева (которого, кстати, не помиловали). А у Pussy Riot срок истекал в марте. Так что если это и акт милосердия, то очень хладнокровно рассчитанный».
«Водораздел между Ходорковским и Лебедевым проходит очень четко, – констатирует третий российский политолог – Дмитрий Шушарин. – Ходорковский – медиа-персона, а Лебедев – нет. То же самое относится к Толоконниковой и Алехиной. Они – знаковые фигуры. И они – на свободе».
Искусство говорить знаками
Что же означает в данном случае перемещение знаковых фигур? «… Мы надеемся, – говорится в заявлении Фонда Лантоса, – что эти шаги… – не просто краткосрочные пиар-акции… но что они отражают подлинное стремление вернуться к большей демократии и построить общество, уважающее закон, поощряющее гражданскую инициативу и обеспечивающее свободу самовыражения».
Аргументы «за»? Станислав Белковский: «Владимир Путин очень сильно изменился за эти годы». (По мнению аналитика, «ранее он (Владимир Путин – А.П.) не совсем верил в то, что он действительно хозяин этой страны…») Владимир Мирзоев: « “немецкая дипломатия”» и Запад в целом нашли инструменты воздействия на господина Путина». (Правда, оговаривается московский режиссер, «что это за тонкий инструментарий – мы не знаем. Возможно, не знают этого и люди из ближайшего окружения президента»).
Аргументы «против»? Дмитрий Орешкин: «Не следует торопиться с рассуждениями о “потеплении” – после Олимпийских Игр возможен и прямо противоположный поворот событий». (Поскольку, рассуждает аналитик, «по главным проблемам, по которым были расхождения с Западом, – Ходорковский и Pussy Riot – ситуацию вроде как обнулили».) За чем, полагает Орешкин, может последовать переход «к новому циклу отношений, в котором нам – России, поднимающейся с колен, – и Евросоюз, и Страсбургский суд, и общественное мнение глубоко безразличны. Мол, мы вам уступили, а теперь не лезьте в наш суверенный огород…»
И, наконец, мнение Дмитрия Шушарина: «Я не вижу в Олимпиаде важного фактора и вообще не связывал бы амнистию с теми или иными ситуативными моментами». «Амнистию, – убежден политолог, – следует рассматривать, исходя из долговременных социально-политических процессов, разворачивающихся в России. Точнее – в контексте создания политической системы. Продолжающегося уже не один год…»
В кадре и за кадром
Итак, долговременные процессы – осознаваемые, как подчеркивает историк Ирина Павлова, реже, чем кажется. По мнению Павловой, не в последнюю очередь благодаря «мейнстримно-прогрессивной» журналистике. «Вы, – уточняет историк, – оказываетесь в “камере обскура”, откуда мир видится, мягко говоря, не вполне адекватно. В таком мире ярко выделяется лишь несколько точек. Сегодня – это Михаил Ходорковский и Pussy Riot, а несколько ранее – Алексей Навальный. Попав в такую “камеру ”, вы станете рассуждать об оттепели, о возможной либерализации, о скором крахе режима, о Ходорковском-президенте и даже о Ксении Собчак – будущей главе Временного комитета национального спасения».
Что же выпадает из поля зрения? «Общественность, – констатирует историк, – предпочитает, к примеру, не видеть, что численность реально амнистированных меньше раз в десять – по сравнению с тем весьма умеренным проектом, который предлагал президентский Совет по правам человека два месяца назад и по которому должны были освободиться около двухсот тысяч человек. Вне поля зрения оказался и такой принципиальный факт, что весной этого года предпринимательское сообщество надеялось на «экономическую амнистию» более чем ста тысяч своих коллег, а в итоге, после редакции президента, насколько известно, на свободу вышло немногим более тысячи человек».
По мнению Дмитрия Шушарина, остается за кадром и другое. «Система, – полагает он, – построена так, что может полностью игнорировать любые общественные действия. Может имитировать их в случае необходимости – и даже организовывать их сама». «Механизмов влияния общества на власть – нет, – считает аналитик, – эти механизмы сознательно уничтожались. На этот путь встала и Украина: мы видим, что полтора миллиона человек выходят на улицу – блокировать государственные учреждения в центре Киева, но на власть это оказывает влияние даже не нулевое, а прямо противоположное тому, чего добивались вышедшие на улицу».
Освобождение «знаковых узников» – событие из того же ряда, полагает Шушарин: «Смотреть надо не на то, кто амнистирован, а на то, кого амнистия не коснулась. Она коснулась нескольких знаковых фигур, значимых для массовой культуры. И не коснулась почти трехсот тысяч предпринимателей и менеджеров, оказавшихся за решеткой в результате рейдерских захватов собственности силовиками». «Кстати, – подчеркивает политолог, – формулировки амнистии таковы, что на свободе оказывается значительное число осужденных силовиков – полицейских и работников правоохранительных органов. Посаженных за нешуточные преступления. Иными словами, нам показывают ту социальную пирамиду, которую устанавливает Путин…»
Погода на завтра
Каковы же прогнозы? «Если тут и есть какой-то сигнал, то он, конечно, не в том, что режим взял курс на политическую оттепель, реформы, санацию разрушенных институтов, – считает Владимир Мирзоев. – Серьезные проблемы в экономике и в правовом поле начались у нас давно (цена нефти зашкаливает, а экономика – в стагнации). Разворот страны в архаику – и в области смыслов, и в сфере управления – продолжается».
«Режим не знает, как ему выжить в современности, и, пугая общество, хочет заставить его двигаться в «светлое прошлое», – так характеризует ситуацию московский режиссер. А само общество? «Оно, – убежден Мирзоев, – крайне неоднородно и поляризовано. При этом “эффективные менеджеры” пытаются расколоть его еще больше – по всем направлениям: ксенофобия, “традиционные ценности”, классовая ненависть люмпенов к бизнесменам и т.д. То есть “государевы люди ” делают работу, прямо противоречащую самой функции государства – согласовывать интересы различных групп. По-разному верить и видеть мир – это нормально. А вот натравливать людей друг на друга, чтобы “срывать цветы удовольствия ” – это патология. Тренд очевиден: авторитаризм, не способный эволюционировать, принимает тоталитарные формы. А потом – неизбежный срыв резьбы и обвал в Смутное время со всеми его свинцовыми прелестями. И сейчас мы приближаемся к кульминации этой драмы…»
По мнению Дмитрия Шушарина, впереди – не раскол, а, напротив, консолидация: «Вслед за консолидацией правящих элит, которую Путин провел полностью, он начинает консолидировать элиты оппозиционные. Кстати, и освобождение Ходорковского – признак его кооптации в элиту».
«2013 год, – считает аналитик, – год формирования в обществе некоего реакционного консенсуса. Демократический дискурс из политики ушел. Остались лишь популистский и националистический. Вся политическая деятельность сводится к совершенствованию тех или иных сторон действующей системы. Обществу предписано воспринять то, что есть, как данность. Любопытно, что наиболее четко это сформулировал статусный оппозиционер Дмитрий Быков: “Дурак тот, кто оспаривает аксиоматику существующего общества”».
О какой же аксиоматике идет речь? По словам Ирины Павловой, «власть и в 2013-м продолжала линию на огосударствление и милитаризацию, а также надувала реакционные «духовные скрепы» русского фундаментализма».
«Причем, – констатирует историк, – делала это не за “железным занавесом”, а в условиях открытого мира, умело поставив на службу современные СМИ и пиар технологии. В ближайшие годы страна продолжит двигаться своим особым путем. Впереди – Олимпиада, затем празднование 70–летия Победы и другие акции, которые всецело будут работать на укрепление действующей власти. И если бы прогрессивная общественность трезво оценивала российскую действительность, она не кричала бы о скором крахе режима в условиях, когда идет поступательный процесс его укрепления. Обстановка требует не криков, а интеллектуальной сосредоточенности, трезвого анализа и выработки альтернативы».
«Возможное» – осуществилось. «Нет слов: это счастье, что МБХ, Надежда и Мария вышли на свободу – даже чуть раньше обозначенного в беззаконных приговорах срока», – сказал корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» московский режиссер Владимир Мирзоев. «Но чувство радости, – уточнил создатель киноверсии «Бориса Годунова», – не отменяет анализа».
Итак, поиски политических смыслов продолжаются. Чем вызвано «декабрьское потепление»? «Таким решением он (Владимир Путин – А.П.) максимально улучшает международный информационный фон открытия сочинской Олимпиады, – заявляет российский политолог Станислав Белковский. – Второе. У Михаила Борисовича тяжело больна мать, и я думаю, что президент России согласился всячески ускорить встречу самого известного политзаключенного с его мамой».
«Не надо заблуждаться, – возражает другой российский политолог – Дмитрий Орешкин. – Не все первостатейные лидеры первостатейных государств выразили восторг и намерение приехать на сочинскую олимпиаду, на которую Владимир Путин ставит очень много – в смысле улучшения и своего персонального имиджа, и имиджа своего режима, да и России тоже. И, как выражались в советские времена, надо было продемонстрировать добрую волю. Но существенно и другое: Ходорковскому оставалось сидеть девять месяцев. Еще скорее заканчивается срок у Платона Лебедева (которого, кстати, не помиловали). А у Pussy Riot срок истекал в марте. Так что если это и акт милосердия, то очень хладнокровно рассчитанный».
«Водораздел между Ходорковским и Лебедевым проходит очень четко, – констатирует третий российский политолог – Дмитрий Шушарин. – Ходорковский – медиа-персона, а Лебедев – нет. То же самое относится к Толоконниковой и Алехиной. Они – знаковые фигуры. И они – на свободе».
Искусство говорить знаками
Что же означает в данном случае перемещение знаковых фигур? «… Мы надеемся, – говорится в заявлении Фонда Лантоса, – что эти шаги… – не просто краткосрочные пиар-акции… но что они отражают подлинное стремление вернуться к большей демократии и построить общество, уважающее закон, поощряющее гражданскую инициативу и обеспечивающее свободу самовыражения».
Аргументы «за»? Станислав Белковский: «Владимир Путин очень сильно изменился за эти годы». (По мнению аналитика, «ранее он (Владимир Путин – А.П.) не совсем верил в то, что он действительно хозяин этой страны…») Владимир Мирзоев: « “немецкая дипломатия”» и Запад в целом нашли инструменты воздействия на господина Путина». (Правда, оговаривается московский режиссер, «что это за тонкий инструментарий – мы не знаем. Возможно, не знают этого и люди из ближайшего окружения президента»).
Аргументы «против»? Дмитрий Орешкин: «Не следует торопиться с рассуждениями о “потеплении” – после Олимпийских Игр возможен и прямо противоположный поворот событий». (Поскольку, рассуждает аналитик, «по главным проблемам, по которым были расхождения с Западом, – Ходорковский и Pussy Riot – ситуацию вроде как обнулили».) За чем, полагает Орешкин, может последовать переход «к новому циклу отношений, в котором нам – России, поднимающейся с колен, – и Евросоюз, и Страсбургский суд, и общественное мнение глубоко безразличны. Мол, мы вам уступили, а теперь не лезьте в наш суверенный огород…»
И, наконец, мнение Дмитрия Шушарина: «Я не вижу в Олимпиаде важного фактора и вообще не связывал бы амнистию с теми или иными ситуативными моментами». «Амнистию, – убежден политолог, – следует рассматривать, исходя из долговременных социально-политических процессов, разворачивающихся в России. Точнее – в контексте создания политической системы. Продолжающегося уже не один год…»
В кадре и за кадром
Итак, долговременные процессы – осознаваемые, как подчеркивает историк Ирина Павлова, реже, чем кажется. По мнению Павловой, не в последнюю очередь благодаря «мейнстримно-прогрессивной» журналистике. «Вы, – уточняет историк, – оказываетесь в “камере обскура”, откуда мир видится, мягко говоря, не вполне адекватно. В таком мире ярко выделяется лишь несколько точек. Сегодня – это Михаил Ходорковский и Pussy Riot, а несколько ранее – Алексей Навальный. Попав в такую “камеру ”, вы станете рассуждать об оттепели, о возможной либерализации, о скором крахе режима, о Ходорковском-президенте и даже о Ксении Собчак – будущей главе Временного комитета национального спасения».
Что же выпадает из поля зрения? «Общественность, – констатирует историк, – предпочитает, к примеру, не видеть, что численность реально амнистированных меньше раз в десять – по сравнению с тем весьма умеренным проектом, который предлагал президентский Совет по правам человека два месяца назад и по которому должны были освободиться около двухсот тысяч человек. Вне поля зрения оказался и такой принципиальный факт, что весной этого года предпринимательское сообщество надеялось на «экономическую амнистию» более чем ста тысяч своих коллег, а в итоге, после редакции президента, насколько известно, на свободу вышло немногим более тысячи человек».
По мнению Дмитрия Шушарина, остается за кадром и другое. «Система, – полагает он, – построена так, что может полностью игнорировать любые общественные действия. Может имитировать их в случае необходимости – и даже организовывать их сама». «Механизмов влияния общества на власть – нет, – считает аналитик, – эти механизмы сознательно уничтожались. На этот путь встала и Украина: мы видим, что полтора миллиона человек выходят на улицу – блокировать государственные учреждения в центре Киева, но на власть это оказывает влияние даже не нулевое, а прямо противоположное тому, чего добивались вышедшие на улицу».
Освобождение «знаковых узников» – событие из того же ряда, полагает Шушарин: «Смотреть надо не на то, кто амнистирован, а на то, кого амнистия не коснулась. Она коснулась нескольких знаковых фигур, значимых для массовой культуры. И не коснулась почти трехсот тысяч предпринимателей и менеджеров, оказавшихся за решеткой в результате рейдерских захватов собственности силовиками». «Кстати, – подчеркивает политолог, – формулировки амнистии таковы, что на свободе оказывается значительное число осужденных силовиков – полицейских и работников правоохранительных органов. Посаженных за нешуточные преступления. Иными словами, нам показывают ту социальную пирамиду, которую устанавливает Путин…»
Погода на завтра
Каковы же прогнозы? «Если тут и есть какой-то сигнал, то он, конечно, не в том, что режим взял курс на политическую оттепель, реформы, санацию разрушенных институтов, – считает Владимир Мирзоев. – Серьезные проблемы в экономике и в правовом поле начались у нас давно (цена нефти зашкаливает, а экономика – в стагнации). Разворот страны в архаику – и в области смыслов, и в сфере управления – продолжается».
«Режим не знает, как ему выжить в современности, и, пугая общество, хочет заставить его двигаться в «светлое прошлое», – так характеризует ситуацию московский режиссер. А само общество? «Оно, – убежден Мирзоев, – крайне неоднородно и поляризовано. При этом “эффективные менеджеры” пытаются расколоть его еще больше – по всем направлениям: ксенофобия, “традиционные ценности”, классовая ненависть люмпенов к бизнесменам и т.д. То есть “государевы люди ” делают работу, прямо противоречащую самой функции государства – согласовывать интересы различных групп. По-разному верить и видеть мир – это нормально. А вот натравливать людей друг на друга, чтобы “срывать цветы удовольствия ” – это патология. Тренд очевиден: авторитаризм, не способный эволюционировать, принимает тоталитарные формы. А потом – неизбежный срыв резьбы и обвал в Смутное время со всеми его свинцовыми прелестями. И сейчас мы приближаемся к кульминации этой драмы…»
По мнению Дмитрия Шушарина, впереди – не раскол, а, напротив, консолидация: «Вслед за консолидацией правящих элит, которую Путин провел полностью, он начинает консолидировать элиты оппозиционные. Кстати, и освобождение Ходорковского – признак его кооптации в элиту».
«2013 год, – считает аналитик, – год формирования в обществе некоего реакционного консенсуса. Демократический дискурс из политики ушел. Остались лишь популистский и националистический. Вся политическая деятельность сводится к совершенствованию тех или иных сторон действующей системы. Обществу предписано воспринять то, что есть, как данность. Любопытно, что наиболее четко это сформулировал статусный оппозиционер Дмитрий Быков: “Дурак тот, кто оспаривает аксиоматику существующего общества”».
О какой же аксиоматике идет речь? По словам Ирины Павловой, «власть и в 2013-м продолжала линию на огосударствление и милитаризацию, а также надувала реакционные «духовные скрепы» русского фундаментализма».
«Причем, – констатирует историк, – делала это не за “железным занавесом”, а в условиях открытого мира, умело поставив на службу современные СМИ и пиар технологии. В ближайшие годы страна продолжит двигаться своим особым путем. Впереди – Олимпиада, затем празднование 70–летия Победы и другие акции, которые всецело будут работать на укрепление действующей власти. И если бы прогрессивная общественность трезво оценивала российскую действительность, она не кричала бы о скором крахе режима в условиях, когда идет поступательный процесс его укрепления. Обстановка требует не криков, а интеллектуальной сосредоточенности, трезвого анализа и выработки альтернативы».
