Америка бывает разная. Бывает благополучная и прогрессивная. А бывает дремучая и консервативно-отсталая. Только про дремучую стараются не вспоминать. О ней не показывают репортажей в новостях и не упоминают в рекламных проспектах. Ее статистика сливается в море цифр и графиков, откуда такую Америку невозможно выделить никакой силой воображения. И все-таки действительность американской провинции чрезвычайно интересна, ибо она присутствует в общественной жизни США обязательным и неизменным фоном.
Жилое пространство Соединенных Штатов сегодня можно разделить на три условных сектора. Во-первых, это муниципальные образования и мегаполисы, в которых доминируют спальные районы. Это так называемая «одноэтажная Америка», вездесущая и лишенная индивидуальности, как «Третья улица строителей», подавляющая шаблонами и экономией выразительных средств.
Во-вторых, это города-музеи, представляющие «аутентичный» образ прошлого, в которых аутентичность поддерживается искусственно-музейно для привлечения туристов. По иронии и во славу постмодернизма там нет ровным счетом ничего аутентичного. И наконец, в-третьих, это городские гетто и сельские поселения в пригородах больших городов и в сельской глубинке, где живет значительная часть американцев. Здесь наоборот, аутентичность в изобилии, живая и шокирующая. Зато полностью отсутствуют туристы.
«Чего у нас нет, так это туристов», – рассказывает Ларри Чилтон, житель городка Плантерсвиль на юге Техаса. Провинциальный Плантерсвиль находится всего в полутора часах езды от Хьюстона, но образ жизни здесь отличается от хьюстонского, как день от ночи.
«Подумайте сами, на что тут смотреть, – продолжает Ларри. – Пустыри да лабазы. Вот, в сущности, и все. Есть, правда, старинная железнодорожная ветка компании "Атчисон, Топека и Санта Фе", но и та лишь проходит мимо. Наше депо давно закрылось. Да и вообще, у нас с работой не очень. Единственное предприятие в районе, на которое можно рассчитывать, – ежегодная ярмарка-фестиваль эпохи Возрождения. С октября по ноябрь ярмарка принимает на работу до двухсот человек жителей Плантерсвиля и его округи. А потом снова безработица до следующей ярмарки». Сам Ларри работает преподавателем английского языка в техникуме соседнего города Колледж Стейшн в полутора часах езды от дома.
«Все наши проблемы от отсутствия занятости, – делится жена Чилтона Лори. – Молодежь в городе не знает, чем заняться. Из-за этого и проблема наркотиков стоит очень остро. Безделье и низкая занятость – типичная проблема американской провинции. Добавьте к этому консервативный менталитет и расовую нетерпимость. Получается совсем неблагоприятная картина. Своих сыновей, а их у нас четверо, мы не очень-то отпускаем из дома. Полиция их не любит за хиповатый внешний вид и длинные волосы».
«Полиция не любит не только молодежь, – поддерживает жену Ларри. – Нацменов тоже. Расистские настроения в такой глубинке, как наша, все еще очень сильны. Белых в нашем районе 88%. Многие из них, так или иначе, связаны с неформальными расистскими организациями, аналогичными Ку-Клукс-Клану. Ведь надо же чем-то заниматься в свободное время, которого всегда избыток. Консерватизм у нас сохранился с прошлого века. Такое ощущение, что от космополитичного Хьюстона нас отделяют не полтора часа езды, а лет пятьдесят, как минимум».
Старший сын Чилтонов Брендан работает менеджером в ресторане «Пицца Хат». Два года назад начинал там кассиром. «На работе меня ценят, – говорит Брендан, – все-таки два года уже работаю. Другие не задерживаются. Минимальный заработок никого не привлекает. Продавая наркотики, заработаешь больше».
Проезжая по улицам Плантерсвиля, вспоминаешь фильм «Беспечный ездок». Та же безработица, тот же консерватизм. С момента создания фильма прошло больше сорока лет. А Плантерсвиль не изменился.
