В минувшее воскресенье президент Обама дал государственным органам США поручение начать подготовку к реализации ядерного соглашения с Ираном, призванного гарантировать мирный характер иранской ядерной программы.
Претворять в жизнь «ядерную сделку» начали и в Иране: центрифуги – демонтируются, а реактор в Эраке – заполняется бетоном. К этому действия иранской стороны, однако, не сводятся: 10 октября – впервые после подписания соглашения – в Исламской республике был осуществлен запуск баллистической ракеты средней дальности. Посол США в ООН Саманта Пауэр охарактеризовала этот шаг как «очевидное нарушение» режима санкций, введенных Совбезом ООН по отношению к Тегерану.
Как соотносятся друг с другом разнонаправленные действия иранского руководства? Как выглядит скрывающийся за ними параллелограмм сил в Тегеране, и каковы стратегические цели иранской политической элиты? Эти вопросы корреспондент Русской службы «Голоса Америки» адресовал главному редактору выходящей в Лондоне на фарси газеты «Кейхан» Назенин Ансари (Nazenin Ansari).
Алексей Пименов: США и ЕС приступают к реализации соглашения по иранской ядерной программе. А несколькими днями ранее в Иране происходит запуск баллистической ракеты. Какие тенденции на тегеранской политической сцене отражает этот шаг?
Назенин Ансари: В воскресенье началась реализация соглашения западными участниками процесса, а в понедельник к шагам по его претворению в жизнь приступила и иранская сторона. На прошлой неделе Иран предоставил МАГАТЭ информацию о своей деятельности в ядерной сфере. Следует напомнить, однако, что Тегеран отказывался делать это на протяжении более чем десятилетия. Что и привело к все усиливающимся санкциям. Парламент и Совет стражей одобрили соглашение, но дело в том, что ради скорейшего прохождения документа парламентариям было предоставлено очень немного информации о деталях договора. И в первую очередь это относится к сфере ответственности иранской стороны – к тому, что должен сделать Иран, чтобы санкции были сняты. Акцент был сделан на том, что Запад отказывается от санкций. Верховный лидер (аятолла Хаменеи – А.П.) не высказался открыто ни против соглашения, ни в его поддержку, сохраняя баланс между сторонниками твердой линии и прагматиками. И хорошо сознавая, что в случае сохранения санкций иранская экономика будет стремительно разрушаться. Но вместе с тем, умиротворяя приверженцев жесткого курса, полностью отвергающих идею демонтажа (ядерных объектов), с которой Иран согласился, тегеранское руководство наращивает программу создания баллистических ракет среднего радиуса действия. И посол Соединенных Штатов в ООН квалифицировала это как явное нарушение резолюции Совета безопасности. В сферах прав человека и информации наращивают активность спецслужбы: иранский блогер, поддерживавший компании-старт-апы, арестован. На прошлой неделе было подтверждено, что Джейсон Резайан осужден по обвинению в шпионаже.И в дополнение ко всему этому, на прошлой неделе был арестован американо-иранский бизнесмен.
А.П.: Как бы вы охарактеризовали политический курс, который Иран проводит сегодня по отношению к Западу?
Н.А.: Главная проблема руководства Исламской республики Иран – это выживание ее политического истеблишмента, выживание режима. С этой целью и требовалось гарантировать быстрое претворение в жизнь Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе и снятие санкций – с тем, чтобы население Ирана почувствовало хотя бы некоторый оптимизм в связи с изменением экономической ситуации. Но в то же время иранский режим стремится показать, что Иран по-прежнему противостоит региональным угрозам и врагам – как Израилю, так и Саудовской Аравии, да и другим арабским соседям. А с другой стороны – что он по-прежнему защищает региональных союзников – Башара Асада в Сирии и «Хезболлу» в Ливане – укрепляя свои оборонные структуры.
А.П.: Каковы главные параметры политики Ирана в регионе?
Н.А.: Первое место в региональной повестке дня занимает Сирия. И здесь главное для Ирана – защита собственных границ. Сегодня численность иранских военных в Сирии исчисляется тысячами. Финансовая поддержка, которую Иран предоставляет Асаду, составляла 15 миллиардов долларов в 2013 году и 20 миллиардов – в 2014-м. Иран потерял в Сирии более 6 генералов Корпуса стражей Исламской революции. Погибли они в основном в боях против повстанцев-суннитов, но в январе один из генералов стал жертвой воздушного удара израильских вооруженных сил по конвою «Хезболлы» на сирийской стороне Голанских высот. Не следует забывать и о том, что Иран потерял тысячи военных в Ираке. Равно как и о том, что территориальные захваты, осуществленные ИГИЛ, представляют собой непосредственную угрозу границам Ирана. Таким образом, защиты границ – это проблема номер один для Исламской республики. Ну, а проблема номер два – это нейтрализация оппозиции, которая в будущем может вновь активизироваться.
А.П.: Но чего именно стремится Иран достичь в Сирии? Как выглядит «иранский сценарий» для Сирии? Просто удержать Асада у власти? Или…
Н.А.: Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо взглянуть на ближневосточную ситуацию в целом. С одной стороны – ось Россия – Сирия – Иран. С другой – арабские соседи Ирана и Израиль – страны, сотрудничающие с Западом. И очень важно понять, что битва в Сирии идет не только за то, чтобы удержать Асада у власти, но и между российской сферой влияния, с одной стороны, и Западом – с другой.Иран принадлежит к российской «оси». И в конечном итоге проблема состоит в том, позволит ли Россия Ирану интегрироваться в международное сообщество. Поскольку в этом случае – в силу влияния глобальных бизнес-структур – она рискует потерять те рынки, которыми обладает сегодня благодаря Ирану.
