«Филологическая школа»: литературное воспоминание об оттепели и застое

Все они были настолько яркими личностями, что «сравнивать их очень и очень затруднительно…» Эти слова соредактора литературного журнала «Звезда» Андрея Арьева – об участниках литературного кружка «Филологическая школа», существовавшего в Ленинграде в 1960-70-е годы.

Фотовыставка, посвященная «Филологической школе» и приуроченная к 75-летию ее основателя – поэта и художника Владимира Уфлянда, открыта в редакции петербургского журнала «Звезда». Фотографии прислала из Нью-Йорка Наталья Шарымова, финансовую поддержку проекту оказал житель Нью-Йорка (в прошлом – ленинградец) Алик Рабинович.

Андрей Арьев, который был близко знаком со всеми участниками кружка, в разговоре с корреспондентом «Голоса Америки» заметил, что «между ними никогда не было никаких конфликтов».

Годы «жизни»: 1958 – 1976…

Костяк «Филологической школы», возникшей в период хрущевской оттепели – в 1958 году – составили сам Владимир Уфлянд, Михаил Красильников, Сергей Кулле, Юрий Михайлов, Александр Кондратов, Михаил Еремин, Леонид Виноградов и Лев Лифшиц (позже вошедший в историю мировой литературы как Лев Лосев).

Кружок закончил свое существование в феврале 1976 года, после отъезда Льва Лосева в США (где он сотрудничал в том числе и с Русской службой «Голоса Америки»).

На фотовыставке рядом помещены два снимка – тот, где запечатлены еще молодые друзья и коллеги по литературному цеху, и проводы Лосева в эмиграцию. На втором снимке фигурируют, среди прочих, Евгений Рейн, Александр Кушнер и Сергей Довлатов (позже тоже перебравшийся за океан). А вокруг – фотографии разных лет, где сняты участники «Школы» и их близкие приятели.

Андрей Арьев рассказывает: «Вначале этих людей объединило увлечение русским модернизмом начала 20 века – Хлебниковым, обэриутами – теми, кого тогда никто не печатал, и о ком можно было узнавать из полузакрытых источников». Кстати, само название «Филологическая школа» возникло в 1990-е годы с подачи некоторых московских литературоведов, которые воспользовались этим термином для того, чтобы отделить данную группу от других ленинградских поэтов 60-70-х годов. В самом же Ленинграде бытовало название «Круг Михаила Красильникова», использованное в том числе в «Антологии самиздата».

Дух свободомыслия

Андрей Арьев убежден, что литераторы, входившие в «Филологическую школу», не были представителями богемы в ее классическом понимании. «Они были людьми, умеющими трудиться. Кто-то писал пьесы для кукольного театра, кто-то писал научные статьи, кто-то работал на киностудии “Ленфильм”, делая переводы к зарубежным картинам. Владимир Уфлянд писал тексты к песням и либретто для мюзиклов. До сих пор идет музыкальный спектакль “Волшебник изумрудного города”, над которым он работал», – вспоминает Арьев. И добавляет, что свойственный западной богеме дух свободолюбия и художественного вольномыслия этой компании был, безусловно, свойственен.

Кстати, альтернативное название – «Круг Михаила Красильникова» – появилось тоже не случайно. Сам Красильников был старше большинства участников литературного кружка и в некотором роде задавал нормы поведения. К примеру, 7 ноября 1957 года во время демонстрации, посвященной 40-й годовщине Октябрьской революции, он, по свидетельству Андрея Арьева, начал выкрикивать на Дворцовой площади «всяческие дерзкие лозунги, чуть ли не “Свободу Венгрии!”, и Бог знает что он там не кричал. Так что по выходе с Дворцовой площади его просто арестовали, и он получил срок, но потом вернулся», – рассказывает соредактор журнала «Звезда».

Есть на выставке и фотография молодого Льва Прыгунова – ныне известного российского киноартиста. Интересно, что в постперестроечные годы Прыгунов снялся в нескольких американских и английских лентах (таких как «Святой», «К-19» и «Архангел», ибо еще в молодости самостоятельно выучил английский язык, чтобы читать в подлиннике запрещенные в СССР книги.

А в начале 60-х годов он был студентом Ленинградского института театра, музыки и кинематографии и дружил со многими представителями творческой интеллигенции. В частности, знал наизусть многие стихи Иосифа Бродского еще до знакомства с будущим Нобелевским лауреатом и при первой же возможности прочитал поэту его стихи лично, чем произвел на него самое благоприятное впечатление.

Критическое отношение к действительности

Разумеется, на выставке представлено несколько снимков самого Иосифа Бродского, в том числе и с дружескими посвящениями участникам «Филологической школы».

А было свойственно людям, которым посвящена фотовыставка в редакции журнала «Звезда», политическое вольномыслие?

Андрей Арьев отвечает на этот вопрос так: «Специально никакой диссидентской деятельностью они не занимались. Но, конечно, когда они понимали, что происходит какая-то несправедливость, они всегда заступались за своих близких, за друзей. Разумеется, никакими идеологами советской власти они не были, поскольку не придерживались никаких коммунистических доктрин. Это было мировоззрение вольного художника, свободно воспринимающего действительность. И, естественно, они были настроены к этой действительности весьма критически».

Примером такого творческого свободомыслия и критического отношения к действительности может служить хотя бы финальное четверостишие из стихотворения Льва Лосева «Моя книга»:

Я долго надсаживал глотку
и вот мне награда за труд:
не бросят в Харонову лодку,
на книжную полку воткнут.