Глава Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет приехал в Вашингтон. Он встретился с заместителем госсекретаря по делам Европы и Евразии Уэссом Митчеллом. По словам иерарха, он приехал в США за поддержкой Украины в вопросе о получении автокефалии. В интервью Русской службе «Голоса Америки» патриарх Филарет рассказал о том, когда, по его убеждению, в Украине появится независимая единая поместная Православная церковь
Ксения Туркова: Накануне Вы выступали в Атлантическом совете и сказали, что приехали в США просить поддержки в предоставлении Украине автокефалии. Как Соединенные Штаты могут помочь?
Патриарх Филарет: Поддержать намерение Вселенского патриарха Варфоломея предоставить Украинской православной церкви Томос об автокефалии Украинской церкви. На каком основании? На том основании, что Украина, т.е. Киевская митрополия является канонической территорией Вселенского патриарха. Потому что присоединение Киевской митрополии в 1686 году было незаконным. Архиерейский собор Вселенского патриарха изучил все документы и пришел к выводу, что это его каноническая территория. Хотя фактически Украинская церковь находилась в составе Московского патриархата. Но канонически присоединение было незаконным. А если законно, то мы являемся канонической территорией Константинопольского патриархата.
К.Т.: А что могут сделать США? Написать письмо Вселенскому патриарху, как-то обратиться?
П.Ф.: Защитить его от нападений, которые могут осуществляться со стороны Русской церкви.
К.Т.: Какие нападения?
П.Ф.: Вот сейчас уже началось: если патриарх даст Томос, то они прекратят поминовение. А дальше, если Томос будет вручен, то последует и прекращение евхаристического общения. Вот поэтому Вселенский патриарх должен чувствовать защиту.
К.Т.: А он вообще боится Москвы? В одном из интервью Вы говорили, что боится.
П.Ф.: Не боится. Несмотря на то, что Московский патриархат на Всеправославном Соборе отсутствовал и сагитировал еще несколько церквей не ездить на этот Собор, Вселенский патриарх Собор провел. И это свидетельство того, что уже не боится.
К.Т.: Насколько вероятно, что Синод в начале октября в Константинополе подпишет Томос? Может ли этот вопрос быть отложен?
П.Ф.: Я не могу сказать, когда, но думаю, что в этом году Томос должен быть. И то, что он будет, доказательством этого является решение Патриарха направить в Киев двух экзархов, т.е. представителей, послов для подготовки Собора. Значит, если экзархи направлены, – а они уже действительно были в Киеве – встречались с президентом, с представителями церквей – значит, это решение Патриарха твердое. Следующий шаг – это решение о предоставлении Томоса. Т.е. решение об автокефалии Украинской православной церкви как своей канонической территории. После этого будет созван Собор – из тех архиереев, которые обратились к Вселенскому патриарху с просьбой о предоставлении автокефалии. Это 42 архиерея Киевского патриархата, 12 архиереев автокефальной церкви и 10 архиереев Московского патриархата. Т.е. всего 60 с лишним архиереев будет на Соборе.
К.Т.: Вы говорите, что это важно сделать до конца года. Почему именно сейчас?
П.Ф.: Потому что мы уже 25 лет добиваемся этого Томоса от Вселенского патриарха, и пока не было серьезных движений. А в этом году президент Украины Порошенко активно взялся за этот вопрос. Он заинтересован в том, чтобы была автокефальная церковь, потому что без единой церкви государство не может долго просуществовать. Вот взять, например, автокефальные церкви Балкан, которые входили в состав Константинопольского патриархата. Когда возникали государства, параллельно образовывались и автокефальные церкви. Первой стала Греция. Она вышла из состава Оттоманской империи, и после этого Элладская церковь отделилась от Константинопольского патриархата. Вселенский патриарх тоже какое-то время не давал Томос об автокефалии, а потом вынужден был дать. То же самое было и с румынской, и с болгарской церковью. Украина в этом отношении – не исключение. Она идет тем же историческим путем.
К.Т.: Историческая логика понятна, но я говорю о краткосрочной перспективе. Почему это нужно именно сейчас? Это связано с выборами в марте?
П.Ф.: Это не имеет отношения к выборам, потому что Порошенко как человек искренне верующий понимает, что без Украинской церкви государства не может быть. И поэтому он хочет, чтобы при его президентстве Украина утвердилась как государство. Поэтому он и армию создал....
К.Т.: Но он создал ее в условиях агрессии.
П.Ф.: Да, но он понимает, что без армии не может существовать государство. Он так же понимает, что и без церкви не может существовать государство. Вы спрашиваете, почему именно в этом году? Потому что в следующем году заканчиваются его полномочия как президента. Поэтому и мы заинтересованы в том, чтобы во время его президентства мы получили Томос.
К.Т.: Может быть, это часть его предвыборной кампании?
П.Ф.: Я не думаю. Может это влиять? Может. Но его задача – не предвыборная кампания. Его задача – в свое президентство утвердить украинское государство. Вы же знаете его три принципа? Армия, язык, вера. Т.е. церковь. Вот он и действует в этом направлении, а мы поддерживаем его.
К.Т.: Представим, что Томос подписан, Украине предоставлена автокефалия. Как дальше все будет происходить технически? Слово «патриархат» останется?
П.Ф.: Будет объединенная церковь, из трех разделенных церквей будет одна – украинская православная церковь. Но поскольку возглавлять будет патриарх, то патриархат как второе название останется. Так же, как например, Русская православная церковь – московский патриархат, болгарская церковь – болгарский патриархат... Так и украинская церковь останется патриархатом. Украинским, киевским – но патриархатом
К.Т.: Какова в этом случае может быть судьба Киево-Печерской лавры?
П.Ф.: Киево-Печерская лавра является памятником архитектуры и находится в ведении государства. Кому государство передаст, тот и будет пользоваться этой святыней. А вообще-то Киево-Печерская лавра – украинская святыня или российская? Фактически украинская. Троице-Сергиева лавра – украинская святыня или российская? Российская. А почему Киево-Печерская лавра должна быть святыней российской церкви? Но все будет совершаться свободно, без всякого насилия. Мы не допустим этого – потому что нам нужно не имущество, а нам нужны человеческие души.
К.Т.: Как раз по поводу человеческих душ. Если какой-то конкретный храм захочет стать частью Украинской церкви, это будет возможно? И как эти вопросы будут решаться?
П.Ф.: Есть закон, по которому община избирает свой центр. А вот как этот закон претворить в жизнь, не сказано. Как в советской Конституции была статья о том, что каждая республика имеет право выйти из Союза, но не было сказано, как именно. Поэтому и держали Советский Союз единым. Так и тут. Будет принят закон в развитии того закона, который уже есть. Мы хотим предложить, что, если две трети общины избирают русскую церковь, значит, храм будет принадлежать религиозной общине русской православной церкви. Если же две трети религиозной общины захотят перейти в Украинскую церковь, то храм будет принадлежать им.
К.Т.: Т. е. все будет решать община?
П.Ф.: Да. И таким способом мы избежим всякого насилия. Собирается приход и голосует.
К.Т.: Вы примерно год назад приводили такие цифры: 44-48 процентов населения поддерживает Киевский патриархат. Эта цифра за последний год увеличилась? И вообще насколько события последних пяти лет повлияли на переход людей из Московского патриархата в Киевский?
П.Ф.: Война очень повлияла. Сейчас Московский патриархат поддерживает до двадцати процентов населения. Сейчас происходит интенсивный переход верующих из Московского патриархата в Киевский. Из-за того, что Московский патриархат не поддерживает нашу армию, считает, что они убийцы.
К.Т.: Но на самом деле не все храмы Московского патриархата придерживаются такой позиции.
П.Ф.: Так вот эти «не все» и придут в Украинскую церковь.
К.Т.: А священники вообще переходили в Киевский патриархат?
П.Ф.: Да, но очень мало. Боятся. А верующие переходят сотнями и тысячами.
К.Т.: Кстати, о количественном вопросе. Может ли украинская церковь в случае предоставления автокефалии стать самой крупной?
П.Ф.: Может быть, не самой крупной, но не меньше, чем русская церковь. Но по активности, по количеству приходов она будет самой большой церковью православия. Хотя населения в Украине меньше, чем в России, но активность верующих больше. Вот на Пасху, по данным полиции (российской и украинской), в Украине пришли в храмы 12 миллионов, а в России – 8 миллионов. Видите, какая разница? В Украине за годы независимости построено около 4 тысяч новых храмов.
К.Т.: Но в России тоже активно строят храмы.
П.Ф.: Активно, но не так! Духовенство, которое приезжает в Украину из России, удивляется, как быстро строятся храмы.
К.Т.: Опять обращусь к статистике: по данным соцслужбы центра Разумкова, в целом создание автокефальной поместной православной церкви поддерживает 31% украинцев, не поддерживают 20%. И 35% это безразлично. Насколько, как вы считаете и чувствуете, автокефалия нужна именно на человеческом, а не на государственном уровне?
П.Ф.: Почему поддерживают Московский патриархат? Потому что Москва объявила Украинскую церковь раскольнической, неканонической. Пока такое клеймо на нас висит, вот эти 20 процентов и будут. А когда мы будем иметь Томос, мы уже не будем раскольниками, и цифры изменятся.
К.Т.: Правильно я понимаю, что сейчас переворачивается ситуация и уже Москва выступает в роли раскольника
П.Ф.: Получается так. Она будет в расколе по отношению к Вселенскому православию.
К.Т.: Т. е. для людей связь с Русской православной церковью будет означать отсутствие единства с другими поместными православными церквями?
П.Ф.: Да. Поменяемся ролями.
К.Т.: Как в Москве комментируют эту смену ролей?
П.Ф.: Пока в Москве думают, что, если они прекратят евхаристическое общение с Вселенским патриархом, то он изменит свое решение. Но патриарх уже на это не реагирует. Это на его решение не повлияет.
К.Т.: А как вы думаете, это будет, как в случае с Эстонией, когда прекратили поминовение на полгода, или это затянется на долгий срок и будет иметь другие последствия?
П.Ф.: Я думаю, что это будет временный разрыв. Московский патриарх рано или поздно возвратится. Этого потребует народ и духовенство, долго в изоляции они существовать не смогут.
К.Т.: А смогут они предать анафеме Вселенского патриарха?
П.Ф.: Московский патриарх на все способен. На меня же тоже наложили анафему. Могут и на Вселенского патриарха. Но она не действует. Как сам патриарх Кирилл сказал – я не знаю, правда это или нет, но до меня дошла такая информация, – когда на меня анафему наложили: «Не сработала анафема». Как был народ в Киевском патриархате, так и остался. Через анафему Киевский патриархат стал более авторитетным и в Украине, и за рубежом. Мы рассчитываем, что две трети Московского патриархата перейдет в эту единую Украинскую церковь. А это значит, что в душе они с Украиной, мы на них рассчитываем.
К.Т.: Когда война закончится, все это пройдет, Украина получит автокефалию, возможно примирение священников с разных сторон?
П.Ф.: Не только возможно – это надо сделать. Чтобы мы не были врагами, будучи православными. Ведь русский народ и украинский народ – братские народы.
К.Т.: Вы знаете, это словосочетание в последнее время сильно испорчено.
П.Ф.: Но мы же должны быть в нормальных отношениях? Должны. Церковь должна эту способствовать? Должна! И мы будем это делать.
К.Т.: Может ли автокефалия способствовать установлению мира в Украине?
П.Ф.: Может и будет. Потому что миссия церкви – примирить. Когда мы объединимся, мы не будем делить людей на «наших» и «не наших». Все будут наши, мы не допустим разделения внутри церкви. А если не будет разделения внутри церкви, то это отразится и на всем обществе. Церковь будет способствовать объединению украинского народа.
