В рамках официальной конкурсной программы Венецианского кинофестиваля показан российский фильм «Овсянки» (Silent Souls) режиссера-уральца Алексея Федорченко. Как сообщают из Венеции российские СМИ, фильм встречен публикой и критиками с интересом, ему стоя аплодировал председатель жюри Квентин Тарантино. О сюжете фильма на его сайте говорится интригующе: «Двое живых мужчин, одна мертвая женщина и две птицы-овсянки едут из костромского города Нея в нижегородский Горбатов. У мужчин очень важная миссия. У овсянок тоже». С режиссером Алексеем Федорченко перед его отлетом из Екатеринбурга в Венецию по телефону связался корреспондент «Голоса Америки» Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Алексей, почему «Овсянки»? Не очень понятное название...
Алексей Федорченко: Овсянки несут важную драматическую функцию, находясь все время в кадре. Они в клетке, в машине с главными героями. Они свидетели того, что происходит.
О.С.: В прессе, в том числе и в ваших интервью, я встретил три жанровых определения вашей картины. Фильм-реквием, фильм-путешествие и эротическая драма. Что же все-таки из них приложимо к «Овсянкам»?
А.Ф.: Приложимо все. Драма есть, эротики много, герои весь фильм едут из одного города в другой. Фильм – прощание с любимым человеком. Все – правда. Это и мистическая история, связанная с исчезнувшим финно-угорским народом меря. Одним словом не объяснишь, и, наверное, можно придумать еще четыре-пять жанров, подходящих к нашей картине.
О.С.: Вашей лентой «Первые на Луне» вы ввели в обиход российского кинематографа прежде малоизвестный жанр mockumentary, то есть подделки под документ. Судя по вашим словам, в новом фильме нет ни намека на иронию, которой было вдоволь в той картине? Все теперь всерьез?
А.Ф.: Думаю, что да. Конечно, есть несколько сцен, где можно улыбнуться. Но фильм в целом грустный.
О.С.: Чем привлекла одноименная книга Дениса Осокина, положенная в основу фильма? Как она попала к вам в руки?
А.Ф.: Сначала я прочитал книгу Осокина «Ангелы и революция», вышедшую в журнале «Знамя» в 2002 году. Около года она была моей настольной книгой. Потом я подумал: что я делаю, все ищут сценарии, а тут в городе Казани живет гениальный невостребованный писатель. Купил билет на поезд, приехал в Казань, мы встретились с Осокиным, я показал свои работы, он – свои, мы подружились, и стали вместе работать. «Овсянки» – наш третий фильм.
О.С.: А какие два предыдущих?
А.Ф.: «Шоша» – о жизни марийских языческих жрецов. Документальная сказка, примитивистская, народная. Жрецы из Марий Эл играют самих себя. Второй, «Ветер Шугвей» – о заброшенных городках болгарских лесорубов в тайге, на территории Республики Коми. Там есть такой ветер, он налетит, и человек исчезнет дня на три, а потом вдруг снова появляется где-то в другом месте, сидит себе на скамейке. Вот мы и изучали, каким ветром занесло в Коми болгарских лесорубов, и что от них осталось через тридцать лет.
О.С.: Что известно про народность меря?
А.Ф.: Я много прочитал археологических и лингвистических исследований. От племени меря осталось очень мало, они растворились в русском народе где-то четыреста лет назад, полностью ассимилировались. Их язык остался только в названиях рек в Костромской, Ивановской, Нижегородской, Ярославской областях.
О.С.: Вы там и снимали «Овсянки»?
А.Ф.: Да.
О.С.: Вас, похоже, сильно занимают судьбы народов и групп людей, унесенных ветром истории.
А.Ф.: Мне кажется, это всем интересно. Скучно снимать обычную реальность. Я даже не знаю, как это делать. Но когда я имею дело со сценариями Дениса Осокина, – сложнейшими, мудрыми, тонкими, я ни секунды не сомневаюсь, что это мое, и я очень хочу по ним делать кино.
О.С.: Василий Шукшин запечатлевал деревню, провинцию, как остров духовного спасения в океане безверия и цинизма. Вы разделяете его точку зрения?
А.Ф.: К сожалению, этот океан затягивает и провинцию. По состоянию души деревня сейчас мало отличается от города. Когда находишь островки, к которым зло еще не пристало, испытываешь настояшую радость.
О.С.: Трудно сейчас в российском кино находить деньги на такие проекты?
А.Ф.: Почти невозможно. На дебют «Первые на Луне» мне дали деньги в Госкино, как и на вторую картину «Железная дорога». Потом с финансированием стало совсем плохо. Когда я решил снимать «Овсянки», появился продюсер Игорь Мишин, который рискнул личными деньгами. Он тоже из Екатеринбурга, в последние годы работает в Москве, в телебизнесе.
О.С.: Алексей, а как вы пришли в кино?
А.Ф.: Я закончил в Екатеринбурге инженерно-экономический факультет Уральского политехнического института и пошел по специальности «экономист-нормировщик» на оборонный завод. Проработав два года, ушел на Свердловскую киностудию экономистом и попал в объединение документально-хроникальных фильмов «Надежда». Замечательное место! Это был 89-й год. Фильмы нашей студии побеждали на крупнейших фестивалях мира. Я стал заместителем директора студии по экономике, но параллельно продюсировал фильмы. Потом поступил во ВГИК на сценарный факультет, в мастерскую Валентина Черныха, а по окончании стал кино снимать.
О.С.: Кто на вас повлиял?
А.Ф.: Наибольшим образом на меня повлиял Такеши Китано. Когда я еще был экономистом и не занимался кино, я запоем смотрел целый год его знаменитые три фильма – «Кикуджиро», «Фейерверк», «Сонатина». Мне очень нравится советский кинематограф, например, Данелия.
О.С.: С картиной «Первые на Луне» вы поездили по свету. Что вынесли из общения со зрителями в разных странах?
А.Ф.: В каждом зале зритель отличается. Фильм может в одном зале категорически не понравиться, в другом ему будут рукоплескать. В третьем зале будут смеяться, решив, что это комедия, из четвертого будут выносить плачущих навзрыд женщин.
