Огромной потерей для российского искусства назвал кончину Ии Саввиной Александр Калягин. Редчайшей, ни на кого не похожей актрисой считает свою партнершу по знаменитой экранизации «Дамы с собачкой» Алексей Баталов. До последнего дня она выступала на сцене и репетировала новую пьесу, рассказал Олег Табаков, руководитель МХТ имени Чехова. «Настоящим счастьем» назвал Эльдар Рязанов работу с Ией Саввиной в его фильме «Гараж».
О замечательной актрисе, скончавшейся в субботу в Москве на 76-м году жизни, вспоминают по просьбе «Голоса Америки» те, кто знал ее в разные периоды творческой карьеры, на кого она повлияла, в том числе и в выборе профессии.
Кирилл СЕРЕБРЕННИКОВ, режиссер театра и кино, Москва:
Ужасно жаль! Огромная потеря. Пример достойнейшей жизни, достойнейшего ухода. В Ие Сергеевне всегда превалировало человеческое и художественное достоинство. Она не суетилась, не мелькала в телевизоре, не снималась в однодневках, отказывалась играть в сериалах и давать интервью про личную жизнь глянцевым изданиям. Ее узнали и полюбили по большим и серьезным ролям в «Даме с собачкой», «Асе Клячиной», «Открытой книге», «Гараже»...
В театре она, разумеется, не была обделена работой. Играла в Театре имени Моссовета, а затем ее пригласил во МХАТ Олег Ефремов. Насколько я знаю, у нее не было простоев, и она играла по несколько спектаклей в месяц. Олег Табаков собирался делать на нее новый спектакль, но, увы, поздно.
Она – уникальная актриса с абсолютным чувством стиля. Я снимал с Ией Сергеевной фильм «Постельные сцены» по сценарию братьев Пресняковых. Она играла больную мать героя. Меня поразило, как феноменально точно и профессионально она озвучивала роль. Посмотрев всего один раз свой эпизод, она озвучила его без дублей-повторов, сразу попав в артикуляцию своей героини.
Ия Сергеевна – уникальный человек для той, ушедшей советской эпохи, принципиальный, с твердой позицией. Наотрез отказалась сниматься во второй части «Аси Клячиной» (фильм «Курочка Ряба»», снятый режиссером Андреем Кончаловским в 1994 году – О.С.). Ей было важно сохранить ту, прежнюю Асю, которую она потрясающе сыграла в первом фильме; новую же Асю она не приняла. На сцене она не играла, а была такой, как в жизни, – яркой, мощной личностью с сильным, волевым характером. Она обладала афористическим мышлением, феноменальной памятью и острым языком. Знала огромное количество стихов и безукоризненно читала их со сцены и в дружеских компаниях. Невозможно забыть застолья с ней, кухонные разговоры об искусстве с ее чтением стихов Мандельштама, Цветаевой, любимого ею Блока. Актрисы такого уровня редки в любой культуре.
Слава ЦУКЕРМАН, кинорежиссер, Нью-Йорк:
В молодости я был страстным театралом, не пропускал ни одного спектакля. Я отлично помню Ию Саввину в ее первой большой роли в Студенческом театре МГУ в спектакле «Такая любовь» по пьесе чешского драматурга Павла Когоута. Ажиотаж был огромный. Билеты достать было невозможно. Помню, как немыслимо нагло и изобретательно проводил друзей на этот спектакль. Это был первый театральный феномен новой эпохи, причем задолго до Таганки. От спектакля осталось ощущение взрыва. И, конечно, поразила она, тогда еще мало кому известная студентка факультета журналистики. Но открытием великой актрисы стала «Дама с собачкой» Иосифа Хейфица. Еще одну этапную и пронзительную картину Ии Саввиной, «Историю Аси Клячиной», я увидел только в эмиграции. Она была запрещена советской цензурой долгие годы, причем настолько запрещена, что ее не показывали даже студентам ВГИКа.
Владимир ПИНЧЕВСКИЙ, актер, Хольте (Дания):
В студенческие годы, на курсе Олега Ефремова в Школе-студии МХАТ, я познакомился с Ией Сергеевной. Было это после первого курса, на студенческой практике в Соловках. Мы с Мариной Брусникиной играли отрывок из «Старшего сына». Она очень нас всех полюбила, и Ромочку Козака, царствие ему небесное, и Диму Брусникина, и Яну Лисовскую, весь наш курс. Ко мне она как-то особенно, по-матерински, прониклась, может быть, потому, что моя мама рожала меня в одной палате роддома имени Крупской вместе с Ией Сергеевной, когда та рожала Сережу. Мы с ней подружились, ходили вместе по Соловкам, грибы собирали. Когда меня приняли в труппу МХАТ, мы вместе играли два спектакля – «Иванов» и «Перламутровая Зинаида». Передо мной, в эти горестные минуты, лежит ее открытка, кажется, 1990 года: «Пиня! С премьерой! Расти и развивайся не только на почве видиков, но и театра». Поясняю: я тогда очень увлекался только что появившимися видеокассетами, перезаписывал фильмы и обменивался со знакомыми. Ия Сергеевна обожала детективы и боевики, и всегда меня спрашивала, есть ли что-то новенькое. Она даже дала мне ключи от квартиры и просила ей оставлять интересные новинки. Мы часто вместе смотрели видео, засиживались допоздна, и она порой оставляла меня ночевать, чтобы мне не ехать домой заполночь. Она обожала сына Сережу, он интересный, самобытный художник.
Актриса невероятной органики, она была незаурядным филологом и аналитиком литературы, театра и кино, писала сценарии телепрограмм, делала интереснейшие передачи о театре. Я не раз убеждался, что она великолепно знала и понимала литературу, затмевая эрудицией любого собеседника. Никогда не забуду, как репетируя «Иванова», я предложил Ефремову, как мне казалось, яркий эксцентрический ход для своего персонажа Боркина. Ему понравилось, а Саввина была категорически против. Она горячо убеждала Ефремова, что смех в зале, который сопровождал этот эпизод, неуместен непосредственно перед трагическим финалом. И даже перестала со мной разговаривать. Когда же режиссер осознал неточность и отменил мою «находку», она подошла ко мне и сказала: «Ну что, понял?».
Будучи деревенской в душе, она всегда приглашала к себе в дом, любила угощать домашними вкусностями. Сама делала соленья, заготавливала на зиму овощи. У нее в квартире всегда было множество закрученных трехлитровых банок с помидорами, огурцами, грибами. Когда Ия Сергеевна приглашала на дни рождения, стол ломился от ее самодельных вкуснейших яств. Я уже двадцать лет живу в Дании, и каждый раз, собираясь в Москву, разговаривал с Ией Сергеевной по телефону. Она непременно просила меня привезти разные датские деликатесы, – селедочку, сыр с плесенью и тому подобные изыски, которые очень любила пробовать и оценивать.
Сергей ПРОСКУРНЯ, режиссер, Одесса:
Многих, очень многих талантливых актеров, не получивших специальной подготовки, поддерживал пример Ии Саввиной, блистательной актрисы без актерского образования, достигшей самых высоких вершин творчества. В ефремовском МХАТе, куда пришла Саввина, она оказалась рядом с великолепными мастерами, но не ушла в тень, а заявила о себе уверенно и громко.
Телевизионная передача Саввиной о «Моцарте и Сальери» Пушкина, где Ия Сергеевна не только читала текст пьесы, но и размышляла о природе моцартианства и зависти, подстегнула меня в поисках самого себя. Пушкинский текст я знал на память с пятого класса. В 17 лет, студентом Черкасского музыкального училища, пришел в гостиницу «Турист» на берегу Днепра – «Мосфильм» тогда часто здесь снимал, – чтобы почитать Ие Сергеевне монолог Сальери... Пришел с огромным букетом белых тюльпанов. Встретил в фойе гостиницы курящего Георгия Жженова – он ждал Саввину, чтобы поехать в ресторан ужинать. Жженов так и уехал в ресторан в одиночестве. «Он ведь цветы мне не подарил», – пошутила Ия Сергеевна. Мы проговорили больше часа, и именно эта встреча подтолкнула меня на путь режиссуры. Через много лет – я уже работал режиссером в Театре имени Ивана Франко – после творческой встречи в Киеве, на которой она по моей просьбе читала «Моцарта и Сальери», мы вспоминали наше давнее и столь дорогое для меня знакомство.
В Ие Сергеевне соединялись невероятная органичность, укорененность в родной почве, неподдельная простота и блестящий интеллект. Грустно осознавать, что ее нет с нами.
