Фантасмагорические образы самого известного сюрреалиста мира воплощены в причудливые движения человеческих фигур в спектакле «La Verita» («Истина»). Это шоу, вдохновленное творчеством Сальвадора Дали, будет со среды, 4 мая, до субботы, 7 мая, демонстрироваться на сцене Бруклинской академии музыки (BAM).
Экстравагантный швейцарский хореограф, клоун, режиссер и писатель Даниэле Финци Паска (Daniele Finzi Pasca) возвращается на сцену BAM после его памятного спектакля «Донка – послание Чехову» (Donka: A Letter to Chekhov), который он привозил в Нью-Йорк в 2012 году.
В качестве сценического фона нового спектакля используется декоративный задник, созданный Дали в 1944 году для постановки балетной версии оперы Вагнера «Тристан и Изольда» в Метрополитен-Опера. Ее осуществил русский хореограф-новатор Леонид Мясин, который в содружестве с Дали поставил несколько балетных спектаклей. Для первого акта балета «Безумный Тристан» Дали нарисовал мрачноватый фантастический фон, на котором появлялся герой, вероятно, сам Тристан, с головой в виде одуванчика.
На долгие годы эта огромная сценическая работа Дали (размер ее 8,2 м на 13,7 м) была забыта, и лишь в 2009 году покрытый пылью задник был найден и «опознан» в хранилище декораций Метрополитен-Опера. Руководство театра предложило творческое сотрудничество Даниэле Финци Паска, и тот охотно согласился. Ранее сообщалось, что фоном для спектакля «La Verita» будет копия задника, но, как сообщил «Голосу Америки» представитель BAM Кристиан Барклей, принято решение для спектаклей использовать оригинал Дали.
Даниэле Финци Паска родился в Лугано в 1964 году в семье фотографов. Вместе со своим братом Марко и Марией Бонзаниго (она выступила вместе с ним хореографом «La Verita»), он основал Театр Сунил, в постановках которого сочетаются актерская игра, танец и клоунада.Для театра Сунил Паска создал и поставил более 20 спектаклей, сыгранных в двух десятках стран. В 2005 году он поставил для Цирка Дю Солей шоу Corteo по собственному сценарию. Паска был режиссером церемоний закрытия Зимних Олимпийских Игр в Турине (2006) и Сочи (2014), а также церемонии открытия Паралимпийских игр в Сочи в том же году.
Паска осуществил несколько спектаклей в разных странах с помощью основанной им продюсерской компании Inlevitas. По заказу Московского Международного театрального фестиваля имени Чехова Паска поставил спектакль «Донка – Послание Чехову». Премьера его состоялась в 2010 году в московском Театре имени Моссовета. В Мариинском театре он поставил оперы Верди «Аида» (2010) и «Реквием» (2012).
В 2011 году, вместе с Антонио Вергамини, Уго Гарджуло, Джулией Хэмлин и Марией Бонзаниго, он основал компанию Finzi Pasca Company, объединившую в себе Театр Сунил и продюсерскую фирму Inlevitas.
Накануне премьеры в BAM Даниэль Финци Паска ответил по телефону на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Вы называете ваш театр физическим, а еще «театром ласки» (theatre of the caress). Что это означает?
Даниэль Финци Паска: Тут не нужно путать. Наш театр – физический, поскольку в его основе лежит акробатика. Но акробатика заметно присутствует и в цирке, особенно восточном – китайском, японском. Мы не цирк, хотя какие-то его элементы присутствуют в наших постановках. «Театр ласки» - потому что мы восхищаемся возможностями человеческого тела. И хотим, чтобы зритель разделил наши чувства.
О.С.: Чем вас привлек этот проект, La Verita?
Д.Ф.П.: Меня поразил и буквально загипнотизировал Сальвадор Дали. Рисованный задник он создал для спектакля «Безумный Тристан» вместе с костюмами. Когда я его увидел, то сразу понял, что это гениально и что это можно развить в интересный проект, своего рода чествование духа сюрреализма.
О.С.: В 2012 году вы показывали в BАМ спектакль «Донка – Послание Чехову». Чехов и Дали – наверное, трудно вообразить художников, столь далеких друг от друга по взглядам на мир и на искусство...
Д.Ф.П.: Чехов ближе моему сердцу, поскольку я очень восприимчив к русской культуре. Я воспринимаю Чехова душой. С Дали у меня другие отношения, более рассудочные. Он меня тоже вдохновляет, но совсем по-другому. Я преклоняюсь перед его фантазией. Вам это может показаться странным, но есть одно общее качество, которое, на мой взгляд, присуще как Чехову, так и Дали. Это хрупкость, уязвимость. Их вещи как тонкий сосуд, нужно быть предельно деликатным, обращаясь с ними.
О.С.: А хореография Мясина того времени вас вдохновляла?
Д.Ф.П.: Не впрямую. Отдельные элементы только. Меня вдохновляло искусство, причем не Дали, а других художников того времени.
О.С.: Можете их назвать?
Д.Ф.П.: Да, пожалуй. Шагал, Джакометти, Бранкузи, Марк Ротко.
О.С.: Наверное, вам интересен образованный зритель, способный разгадать сложные ассоциации, прочитать скрытые послания?
Д.Ф.П.: Никаких предпочтений интеллектуальному зрителю у нас нет. Мне кажется, что наш акробатический спектакль апеллирует больше к душе, нежели чем к разуму. Он действует эмоционально. У меня есть спектакль, обращенный к одному зрителю. Как только установлен контакт хотя бы с одним зрителем, значит, спектакль имеет право на существование.
О.С.: Можно пофантазировать? Представьте, что Дали, умерший в 1989 году, ожил и увидел ваш спектакль. Как вы думаете, он бы его одобрил?
Д.Ф.П.: Вопрос не в одобрении. Вопрос в другом – насколько система ценностей при переносе художественных идей из одного вида искусства в другой сохраняет притягательность для зрителя. Мне трудно об этом судить. Но зрители сопереживают зрелищу, это видно невооруженным глазом.
О.С.: Вы показывали спектакли в Европе и США. Отличается ли, по-вашему, американский зритель от европейского?
Д.Ф.П.: Нет такого единого зрителя – американского. Восприятие в разных регионах и городах Америки очень разное. Одно дело – Нью-Йорк, другое, к примеру, Техас. Очень разная реакция.
