НЬЮ-ЙОРК —
Главной сенсацией предстоящего 7-го ежегодного Американо-Корейского кинофестиваля в Нью-Йорке (сокращенно KAFFNY) станет премьера на Восточном побережье США первого за всю историю фильма «Другой склон горы» (The Other Side of the Mountain), снятого американским продюсером в содружестве с кинематографией Северной Кореи. Фестиваль пройдет с 24 по 26 октября в кинотеатре Village East Cinema. Он посвящен 60-й годовщине перемирия, завершившего трехлетнюю войну в Корее (1950-1953).
«Большинство американцев знают очень мало об этой «забытой войне», в которой принимали участие почти 6 млн американских военнослужащих, – рассказал основатель KAFFNY Дейв Ким. – Корея получила лишь два года свободы после 38-летнего колониального владычества Японии, когда вспыхнул военный конфликт и завязалась глобальная битва между коммунистической и капиталистической философиями, разделившая корейскую нацию. В этом году наш фестиваль исследует последствия той войны, которые до сих пор болезненно ощутимы».
В заключительный день фестиваля будет показан художественный фильм «Другой склон горы», первая в истории копродукция США и КНДР. Продюсером и сценаристом выступил Чжун Пэ, американец корейского происхождения, а режиссером – северокореец Хак Чжан. Фильм снят целиком на территории КНДР северокорейской съемочной группой.
По сюжету это военная мелодрама. Во время войны молодая северокорейская медсестра спасает раненого солдата южнокорейской армии. Между ними вспыхивает любовь, но драматичные обстоятельства их разлучают. Раскол страны не дает возможность им встретиться долгие годы. И лишь на закате жизни такая возможность возникает. Но груз потерь и страданий не делает эту встречу счастливой...
Продюсер и сценарист фильма «Другой склон горы» Чжун Пэ (Joon Bai) ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Вы и продюсер, и автор сценария. История любви на фоне войны – вымысел или факт?
Чжун Пэ: Юноша влюбляется в девушку, а в конце они умирают – это вымысел. Все остальное – правда. Сюжетная линия с беженцами, устремившимися из Северной Кореи в Южную, отражает личную историю мою и моего брата. Мною в сценарий добавлена известная история расстрела беженцев американскими войсками в тоннеле под мостом в деревне Ногылли.
О.С.: Вы сами были беженцем?
Чж.П.: Когда в 1950 году началась война, мне было 12 лет. Моему старшему брату было 16 лет. Я соединил истории спасения его и мою в один сюжет.
О.С.: Ваш фильм – первый совместный кинопроект США и Северной Кореи. Как вам удалось преодолеть известные сложности отношений двух стран?
Чж.П.: Я американский гражданин и успешный бизнесмен. Мне принадлежат фабрики в Калифорнии и Пенсильвании, на которых работают примерно 350 человек. Я учился в колледже в Миссури, где получил инженерную специальность. В 1997 году я узнал про массовый голод в Северной Корее. Не буду рассказывать, как я добивался, чтобы меня туда пустили. Я приехал в свой родной город Хверен и побывал в детском доме, где проживали примерно 800 детей-сирот в возрасте до 8 лет. Даже малюток не старше 1-2 лет кормили сырыми зернами. В качестве питья им давали неочищенную воду из местной реки. Дети были настолько истощены, что не могли даже плакать. Каждый день от недоедания и инфекций умирали двое-трое. Мое сердце разрывалось от сострадания. У меня самого есть дети и внуки. И я начал помогать детскому дому продуктами питания, лекарствами, одеждой, оборудованием... Извините, что отвечаю на ваш вопрос издалека.
О.С.: Я так понимаю, что к вам прониклись доверием...
Чж.П.: Безусловно. Северокорейские власти убедились, что мои помыслы чисты, и мною движет бескорыстное желание помочь несчастным детям. Я воздерживаюсь от политических оценок режима, у меня другие приоритеты. Вот уже 16 лет я занимаюсь организацией гуманитарной помощи, отправляя туда 45 контейнеров ежегодно, включая мыло, предметы гигиены, белье и еще много всего. Кроме того, я за свой счет организовал приезд в КНДР китайских специалистов в области сельского хозяйства, что помогло резко повысить урожайность зерновых. Я стал вести дневник, записывать впечатления от моих многочисленных поездок в Северную Корею. И в какой-то момент решил написать сценарий игрового фильма. У меня это заняло восемь лет. Мне помогли литературно перевести сценарий с английского на корейский. И я представил его на рассмотрение в департамент по работе с соотечественниками министерства иностранных дел КНДР.
О.С.: Сколько времени заняла эта процедура?
Чж.П.: Примерно два года. За это время я совершил 24 поездки в Северную Корею, в среднем летал туда каждый месяц. Я не мог позволить себе отсутствовать больше 7-10 дней из-за необходимости вести свой бизнес в Америке, да и про семью нельзя забывать. Самые большие сложности вызвали идеологические разногласия. Я верю в свободу выбора, я верю в бога. В Северной Корее другие ценности. Там нет религиозных институтов. Мне сказали: мистер Пэ, невозможно, чтобы северокорейская девушка полюбила южнокорейского солдата. Вы понимаете, почему мне пришлось летать туда 24 раза? (смеется).
О.С.: Как же вам удалось найти приемлемый вариант?
Чж.П.: Я им сказал: мой фильм поддерживает идею воссоединения единой Кореи. Я пошел на уступки, позволив им ввести в сюжет некоторые линии и диалоги. Предвижу ваш следующий вопрос: сложно ли было все это сделать?
О..С: Да, конечно.
Чж.П.: Сложности были большие. Но я думаю о корейском народе. У нас у всех одна история, одни имена, одна культура. Мы кровные братья, волею судеб оказавшиеся по разные стороны границы. Не иметь еды несколько дней – очень болезненно, но гораздо болезненней разлучиться на десятки лет со своими родителями, со своими братьями и сестрами. И Северная, и Южная Корея выступают за воссоединение. Я не буду касаться политических условий для него, я не знаю, когда и на каких условиях оно должно произойти. Чем дольше продолжается нынешнее разделение, тем меньше шансов на скорейшее воссоединение. Что я знаю и к чему я стремлюсь – показать мой фильм максимально большему числу людей.
О.С.: Несколько слов о том, как вы снимали свой фильм в Северной Корее...
Чж.П.: Все северокорейские лидеры, включая Ким Ир Сена, были горячими поклонниками кино. В Пхеньяне находится большая государственная киностудия. Правда, сегодня средств у нее мало, и фильмов снимается там немного. Не хватает кинокамер, осветительных приборов, звукозаписывающего оборудования, грима. Пришлось мне почти все привозить с собой. Часто на студии бывают перебои с электричеством. Наш фильм – первый в северокорейском кино, снятый с синхронным звуком. Любопытно, что актеры, играющие влюбленную пару, вынужденную расстаться на многие годы, стали в процессе съемок мужем и женой, у них родился ребенок. На съемках они смотрели друг на друга такими глазами! Вот, наверное, почему их лирические сцены получились очень реалистичными. Их дочь, ей сейчас уже три года, называет меня «дедушкой».
О.С.: Как формировался бюджет фильма?
Чж.П.: Это все мои личные средства. Но я не ввозил доллары в Северную Корею, а ввозил оборудование и материалы.
О.С.: А как же вы оплачивали труд актеров и съемочной группы?
Чж.П.: Они работали бесплатно как государственные служащие. Такие там правила. Они получали от государства небольшую зарплату, причем все одинаковую сумму, будь-то режиссер или ассистент оператора. Трудно быть коммунистом! (смеется). Повторяю: ни одного доллара я не заплатил. В ином случае мне бы тут же запретили снимать в Северной Корее.
О.С.: Когда ваши собеседники узнавали, что вы из Америки, как они реагировали?
Чж.П.: Большое значение имело то, что я родом из Хверена в самой северной части страны, того же города, откуда родом жена и мать Ким Ир Сена. Но, конечно, возникали вопросы. В аэропорту Пхеньяна ко мне обратился сотрудник службы безопасности. Он сказал: мистер Пэ, вы, похоже, хороший человек, но почему вы живете в такой нехорошей стране, как Америка? Я ответил, что Америка дала мне возможность стать на ноги и разбогатеть, и я вернулся на свою родину, чтобы помочь обделенным судьбой детям и встретиться с людьми, с которыми меня связывает очень многое. Улыбка пробежала по его лицу, он ничего не сказал и ушел. Индивидуальное миротворчество очень важно, что бы ни говорили политики. Люди в Северной Корее бесконечно добры ко мне. Доброта – их отличительное свойство. Но у них нет свободы и нет тех материальных вещей, которые есть у нас, – автомобилей, телевизоров и прочего.
О.С.: В вашем фильме озвучены отчетливые антиамериканские лозунги, есть эпизоды, в которых американские военные представлены злой, враждебной силой. Полагаю, все это не вызовет позитивной реакции у зрителей в США, особенно у ветеранов Корейской войны.
Чж.П.: Война в Корее закончилась 60 лет назад. Это большой срок. Американское общественное мнение сегодня считает, что та война происходила в неправильное время и в неправильном месте. Не нужны были огромные потери. Там погибли десятки тысяч американских военнослужащих. Конечно, кому-то из ветеранов может не понравиться наш фильм. Но надо просто признать, что твоя страна может и ошибаться. Как ошибались и японцы, и русские, и немцы. Но я не хочу волноваться по поводу каких-то консервативно настроенных людей. Главное, что меня воодушевляет, – я имею право говорить то, что думаю. На фестивале в Гонолулу на премьеру нашего фильма пришли десяток ветеранов южнокорейской армии. Он плакали и обнимались после просмотра.
О.С.: Будет ли фильм показан в Южной Корее?
Чж.П.: Похоже, что нет. Его отверг фестиваль в Пусане. В Южной Корее действует запрет на импорт фильмов и других произведений искусства, сделанных в Северной Корее. Но я хотел бы закончить разговор важным для меня выводом. Я очень счастлив, что мне удалось снять этот фильм. Я с волнением вспоминаю съемки на натуре в заснеженных горах, когда мы все, участники фильма, делили на обед подмороженный рис и согревались глотком алкоголя. Это были самые лучшие трапезы в моей жизни.
«Большинство американцев знают очень мало об этой «забытой войне», в которой принимали участие почти 6 млн американских военнослужащих, – рассказал основатель KAFFNY Дейв Ким. – Корея получила лишь два года свободы после 38-летнего колониального владычества Японии, когда вспыхнул военный конфликт и завязалась глобальная битва между коммунистической и капиталистической философиями, разделившая корейскую нацию. В этом году наш фестиваль исследует последствия той войны, которые до сих пор болезненно ощутимы».
В заключительный день фестиваля будет показан художественный фильм «Другой склон горы», первая в истории копродукция США и КНДР. Продюсером и сценаристом выступил Чжун Пэ, американец корейского происхождения, а режиссером – северокореец Хак Чжан. Фильм снят целиком на территории КНДР северокорейской съемочной группой.
По сюжету это военная мелодрама. Во время войны молодая северокорейская медсестра спасает раненого солдата южнокорейской армии. Между ними вспыхивает любовь, но драматичные обстоятельства их разлучают. Раскол страны не дает возможность им встретиться долгие годы. И лишь на закате жизни такая возможность возникает. Но груз потерь и страданий не делает эту встречу счастливой...
Продюсер и сценарист фильма «Другой склон горы» Чжун Пэ (Joon Bai) ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Вы и продюсер, и автор сценария. История любви на фоне войны – вымысел или факт?
Чжун Пэ: Юноша влюбляется в девушку, а в конце они умирают – это вымысел. Все остальное – правда. Сюжетная линия с беженцами, устремившимися из Северной Кореи в Южную, отражает личную историю мою и моего брата. Мною в сценарий добавлена известная история расстрела беженцев американскими войсками в тоннеле под мостом в деревне Ногылли.
О.С.: Вы сами были беженцем?
Чж.П.: Когда в 1950 году началась война, мне было 12 лет. Моему старшему брату было 16 лет. Я соединил истории спасения его и мою в один сюжет.
О.С.: Ваш фильм – первый совместный кинопроект США и Северной Кореи. Как вам удалось преодолеть известные сложности отношений двух стран?
Чж.П.: Я американский гражданин и успешный бизнесмен. Мне принадлежат фабрики в Калифорнии и Пенсильвании, на которых работают примерно 350 человек. Я учился в колледже в Миссури, где получил инженерную специальность. В 1997 году я узнал про массовый голод в Северной Корее. Не буду рассказывать, как я добивался, чтобы меня туда пустили. Я приехал в свой родной город Хверен и побывал в детском доме, где проживали примерно 800 детей-сирот в возрасте до 8 лет. Даже малюток не старше 1-2 лет кормили сырыми зернами. В качестве питья им давали неочищенную воду из местной реки. Дети были настолько истощены, что не могли даже плакать. Каждый день от недоедания и инфекций умирали двое-трое. Мое сердце разрывалось от сострадания. У меня самого есть дети и внуки. И я начал помогать детскому дому продуктами питания, лекарствами, одеждой, оборудованием... Извините, что отвечаю на ваш вопрос издалека.
О.С.: Я так понимаю, что к вам прониклись доверием...
Чж.П.: Безусловно. Северокорейские власти убедились, что мои помыслы чисты, и мною движет бескорыстное желание помочь несчастным детям. Я воздерживаюсь от политических оценок режима, у меня другие приоритеты. Вот уже 16 лет я занимаюсь организацией гуманитарной помощи, отправляя туда 45 контейнеров ежегодно, включая мыло, предметы гигиены, белье и еще много всего. Кроме того, я за свой счет организовал приезд в КНДР китайских специалистов в области сельского хозяйства, что помогло резко повысить урожайность зерновых. Я стал вести дневник, записывать впечатления от моих многочисленных поездок в Северную Корею. И в какой-то момент решил написать сценарий игрового фильма. У меня это заняло восемь лет. Мне помогли литературно перевести сценарий с английского на корейский. И я представил его на рассмотрение в департамент по работе с соотечественниками министерства иностранных дел КНДР.
О.С.: Сколько времени заняла эта процедура?
Чж.П.: Примерно два года. За это время я совершил 24 поездки в Северную Корею, в среднем летал туда каждый месяц. Я не мог позволить себе отсутствовать больше 7-10 дней из-за необходимости вести свой бизнес в Америке, да и про семью нельзя забывать. Самые большие сложности вызвали идеологические разногласия. Я верю в свободу выбора, я верю в бога. В Северной Корее другие ценности. Там нет религиозных институтов. Мне сказали: мистер Пэ, невозможно, чтобы северокорейская девушка полюбила южнокорейского солдата. Вы понимаете, почему мне пришлось летать туда 24 раза? (смеется).
О.С.: Как же вам удалось найти приемлемый вариант?
Чж.П.: Я им сказал: мой фильм поддерживает идею воссоединения единой Кореи. Я пошел на уступки, позволив им ввести в сюжет некоторые линии и диалоги. Предвижу ваш следующий вопрос: сложно ли было все это сделать?
О..С: Да, конечно.
Чж.П.: Сложности были большие. Но я думаю о корейском народе. У нас у всех одна история, одни имена, одна культура. Мы кровные братья, волею судеб оказавшиеся по разные стороны границы. Не иметь еды несколько дней – очень болезненно, но гораздо болезненней разлучиться на десятки лет со своими родителями, со своими братьями и сестрами. И Северная, и Южная Корея выступают за воссоединение. Я не буду касаться политических условий для него, я не знаю, когда и на каких условиях оно должно произойти. Чем дольше продолжается нынешнее разделение, тем меньше шансов на скорейшее воссоединение. Что я знаю и к чему я стремлюсь – показать мой фильм максимально большему числу людей.
О.С.: Несколько слов о том, как вы снимали свой фильм в Северной Корее...
Чж.П.: Все северокорейские лидеры, включая Ким Ир Сена, были горячими поклонниками кино. В Пхеньяне находится большая государственная киностудия. Правда, сегодня средств у нее мало, и фильмов снимается там немного. Не хватает кинокамер, осветительных приборов, звукозаписывающего оборудования, грима. Пришлось мне почти все привозить с собой. Часто на студии бывают перебои с электричеством. Наш фильм – первый в северокорейском кино, снятый с синхронным звуком. Любопытно, что актеры, играющие влюбленную пару, вынужденную расстаться на многие годы, стали в процессе съемок мужем и женой, у них родился ребенок. На съемках они смотрели друг на друга такими глазами! Вот, наверное, почему их лирические сцены получились очень реалистичными. Их дочь, ей сейчас уже три года, называет меня «дедушкой».
О.С.: Как формировался бюджет фильма?
Чж.П.: Это все мои личные средства. Но я не ввозил доллары в Северную Корею, а ввозил оборудование и материалы.
О.С.: А как же вы оплачивали труд актеров и съемочной группы?
Чж.П.: Они работали бесплатно как государственные служащие. Такие там правила. Они получали от государства небольшую зарплату, причем все одинаковую сумму, будь-то режиссер или ассистент оператора. Трудно быть коммунистом! (смеется). Повторяю: ни одного доллара я не заплатил. В ином случае мне бы тут же запретили снимать в Северной Корее.
О.С.: Когда ваши собеседники узнавали, что вы из Америки, как они реагировали?
Чж.П.: Большое значение имело то, что я родом из Хверена в самой северной части страны, того же города, откуда родом жена и мать Ким Ир Сена. Но, конечно, возникали вопросы. В аэропорту Пхеньяна ко мне обратился сотрудник службы безопасности. Он сказал: мистер Пэ, вы, похоже, хороший человек, но почему вы живете в такой нехорошей стране, как Америка? Я ответил, что Америка дала мне возможность стать на ноги и разбогатеть, и я вернулся на свою родину, чтобы помочь обделенным судьбой детям и встретиться с людьми, с которыми меня связывает очень многое. Улыбка пробежала по его лицу, он ничего не сказал и ушел. Индивидуальное миротворчество очень важно, что бы ни говорили политики. Люди в Северной Корее бесконечно добры ко мне. Доброта – их отличительное свойство. Но у них нет свободы и нет тех материальных вещей, которые есть у нас, – автомобилей, телевизоров и прочего.
О.С.: В вашем фильме озвучены отчетливые антиамериканские лозунги, есть эпизоды, в которых американские военные представлены злой, враждебной силой. Полагаю, все это не вызовет позитивной реакции у зрителей в США, особенно у ветеранов Корейской войны.
Чж.П.: Война в Корее закончилась 60 лет назад. Это большой срок. Американское общественное мнение сегодня считает, что та война происходила в неправильное время и в неправильном месте. Не нужны были огромные потери. Там погибли десятки тысяч американских военнослужащих. Конечно, кому-то из ветеранов может не понравиться наш фильм. Но надо просто признать, что твоя страна может и ошибаться. Как ошибались и японцы, и русские, и немцы. Но я не хочу волноваться по поводу каких-то консервативно настроенных людей. Главное, что меня воодушевляет, – я имею право говорить то, что думаю. На фестивале в Гонолулу на премьеру нашего фильма пришли десяток ветеранов южнокорейской армии. Он плакали и обнимались после просмотра.
О.С.: Будет ли фильм показан в Южной Корее?
Чж.П.: Похоже, что нет. Его отверг фестиваль в Пусане. В Южной Корее действует запрет на импорт фильмов и других произведений искусства, сделанных в Северной Корее. Но я хотел бы закончить разговор важным для меня выводом. Я очень счастлив, что мне удалось снять этот фильм. Я с волнением вспоминаю съемки на натуре в заснеженных горах, когда мы все, участники фильма, делили на обед подмороженный рис и согревались глотком алкоголя. Это были самые лучшие трапезы в моей жизни.
