Есть символика в том, что документальный фильм о музее имени Игоря Савицкого в городе Нукусе, столице Республики Каракалпакстан, входящей в Узбекистан, снял кинорежиссер Али Хамраев. Он родился в смешанном браке: его отец был таджиком, а мать – украинкой. Сам он учился в Москве, работал в различных республиках Советского Союза, в Афганистане и Италии. Музей Савицкого тоже возник «в смешанном браке», объединив собрание произведений живописи и графики, созданных в 20-30-е годы художниками разных национальностей –узбеками, татарами, русскими, евреями, украинцами, каракалпаками.
В начале ноября фильм показали в Москве в Доме кино, но в Узбекистане планировавшуюся официальную премьеру отменили. Как сообщает агентство «Фергана», в Ташкенте состоялся лишь частный показ «в секретном режиме». Еще в начале сентября, когда праздновался 100-летний юбилей Игоря Савицкого, основателя Нукусского музея искусств, фильм Хамраева оказался в Узбекистане под негласным запретом, отмечает агентство.
78-летний кинорежиссер и драматург Али Хамраев известен как основатель приключенческого жанра «истерн», постановщик таких фильмов, как «Телохранитель», «Седьмая пуля», «Триптих», «Сад желаний», «Бо Ба Бу».
Последние годы он живет в Италии, бывая наездами в Москве и в Узбекистане.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» позвонил Али Хамраеву в город Сан-Ремо.
Олег Сулькин: Как вы познакомились с Игорем Савицким?
Али Хамраев: Я с ним познакомился в 1968 году, когда приехал в Нукус на съемки фильма-оперы «Дилором». Жил в обшарпанной гостиничке, с ржавыми трубами и мутной водой. Мы с Савицким поговорили тогда очень бегло. Я, конечно, знал историю музея и его основателя. И вот, когда появился продюсер, взялся за эту работу. Получил от нее огромное наслаждение.
О.С.: Как шла работа над фильмом?
А.Х.: Мне очень помог Фонд Марджани, занимающийся поддержкой тюркской культуры. Снимали несколько лет, наездами в Нукус, приезжали вместе с моим сыном Алексом, он оператор и монтажер. Это семейный фильм. Жена моя Гуля сочинила музыку, старшая дочь Лейли работала редактором. Снимали мы также и в Ташкенте, и в Москве. Я много времени провел в архиве кинофотодокументов в Красногорске, искал нужные материалы. Лейли мне посоветовала отказаться от идеи приглашения диктора. Ты все погубишь, сказала она, и предложила связаться с Андреем Смирновым, известным режиссером и актером, чтобы именно он наговорил закадровый текст. Я позвонил Андрею, объяснил идею, и мы все записали за два часа в студии у моих друзей на Новом Арбате. И даже в кадре Андрей Смирнов фигурирует. Очень удачно получилось.
О.С.: Чем интересен музей Савицкого?
А.Х.: В Нукусе хранятся около 80 тысяч работ живописи и графики, созданных художниками в разных точках Советского Союза в 20-30-е годы. Это плоды многолетнего подвижничества Игоря Витальевича Савицкого, который всего себя, вплоть до смерти в 1984 году, посвятил собиранию картин для музея в Нукусе. Увы, и сегодня эти сокровища не систематизированы, нет компьютерного каталога, все так и лежит мертвым грузом. О существовании великолепного музея посреди пустыни мало кто знает. Но если крупнейшие искусствоведы мира приедут в Нукус и посмотрят музейные запасники, то, уверен, нужно будет переписать все учебники изобразительного искусства первой половины 20-го века. И кардинально пересмотреть описание таких направлений, как экспрессионизм, кубизм, футуризм, ориентализм. В этом далеком провинциальном городке хранятся неизвестные жемчужины живописи мирового уровня. Когда я увидел некоторые из них, у меня волосы встали дыбом на моей редкой шевелюре.
О.С.: Можете назвать некоторых из мастеров?
А.Х.: Конечно. Александр Волков, его сын, тоже Александр, у нас в фильме рассказывает о Савицком и об отце, Николай Карахан, Михаил Курзин, Александр Николаев (Усто Мумин), Урал Тансыкбаев, Рувим Мазель, Павел Беньков, Виктор Уфимцев, Надежда Боровая, Валентин Юстицкий, Михаил Гайдукевич, Василий Лысенко и многие, многие другие. В кругах искусствоведов и художников их знают. Савицкий был необычайно активен. Приходил в семьи нуждающихся или умерших художников и скупал картины. Для них эти небольшие деньги были нередко спасением от голода.
О.С.: Почему все-таки большинство из них по-прежнему неизвестны широкому кругу ценителей искусства?
А.Х.: Среди художников было много евреев, и «пятая графа» сыграла свою роковую роль в их судьбе в коммунистической стране. Многие художники были репрессированы, сосланы в ГУЛАГ или расстреляны. Савицкий был умный человек. Он всегда прикрывался советскими бумажками, скажем, решениями министерства культуры. Покупал, допустим, одну работу узбекского художника, а попутно приобретал другие картины, оформляя через закупочные комиссии. Многие художники оказались в 30-е годы в Узбекистане, спасаясь от сталинских репрессий. Савицкий учился в Суриковском институте в Москве, на его глазах арестовывали тех, перед кем он преклонялся. Сам он, племянник расстрелянного дворянина, «врага народа», уехал в Среднюю Азию подальше от опасности. Часто приезжал в Москву, Ленинград, Свердловск, разыскивая интересных художников. Даже когда он умер, на адрес музея в Нукус продолжали приходить ящики с заказанными и оплаченными им картинами.
О.С.: Какова дальнейшая судьба музея?
А.Х.: После смерти Савицкого музеем тридцать лет руководила его помощница и ученица Мариника Бабаназарова, замечательный энтузиаст. Увы, под нее начали копать бюрократы, хотят поставить своих людей. Ведь она человек принципиальный. Были попытки чиновников взять картины из запасников «для государственных подарков». Но она стояла насмерть – ничего не дам! Один олигарх прилетал на своем самолете, предлагал миллионы за несколько работ, – она дала ему от ворот поворот. Увы, ее не столь давно обвинили в каких-то нарушениях, заставили написать заявление об уходе. В общем, «ушли» из музея. Ситуация сейчас запутанная, не все понятно.
О.С.: Почему вы уехали из Узбекистана?
А.Х.: Там считают, что все, что мы, художники, кинематографисты, писатели делали при советской власти до 1991 года – не национальная культура. А подлинная национальная культура, мол, началась только в 1992 году, с момента получения независимости. Десятки улиц в Узбекистане, названных именами замечательных ученых, архитекторов, писателей, художников советского времени переименовали, дескать, они не наши, не узбекские. По телевидению мои фильмы не показывают.
О.С.: Вы поэтому перебрались в Италию?
А.Х.: Поэтому. Пришлось уезжать из Узбекистана. Очень хочу работать в России, но в Москве морочат голову, говорят, пряча глаза, – поезжай-ка лучше в Узбекистан, снимай про хлопок. У нас для своих режиссеров денег нет. Сколько я ни предлагал сценариев – нет ответа.
О.С.: Когда мы говорили с вами в прошлый раз, на фестивале в Роттердаме, вы упомянули два проекта – фильм о Тамерлане и экранизацию повести «Джан» по Платонову...
А.Х.: Ничего не получается. Но я времени не теряю. Снял за последние годы три документальных фильма. Помимо картины о Савицком и его музее, это фильмы о других замечательных людях – балерине Галие Измайловой и художнике Баки Урманче. Что касается игрового кино, очень хочу экранизировать давний сценарий «Сардор», который Андрей Тарковский и Александр Мишарин написали для меня еще в 1974 году. Тогда Ермаш (Филипп Ермаш – глава Госкино. – О.С.) запретил нам снимать, сказав, что Тарковский плюс Хамраев это будет водородная бомба... Во всех проектах я стремлюсь разрабатывать свою тему – сохранение человеческого достоинства в тяжелых, порой нечеловеческих условиях.
