Американский кинокритик Годфри Чешир на днях вернулся из Санкт-Петербурга. Он был гостем VI Международного культурного форума и коллоквиума по российскому кино, организованного ФИПРЕССИ (международная федерация кинопрессы).
Годфри Чешир (Godfrey Cheshire III) родился и вырос в Роли, штат Северная Каролина. Живет в Нью-Йорке, куда переехал в 1991 году. В 1998 году возглавлял объединение кинокритиков Нью-Йорка. Пишет для ведущих изданий США о кино, включая «Нью-Йорк таймс», «Вэрайети», «Вилледж войс», «Филм коммент» и других. В 2001 и 2005 годах получил награды за лучшие статьи в области искусств от Ассоциации альтернативных еженедельников.
В 2007 году вышел на экраны его документальный фильм «Moving Midway», в котором он затронул тему взаимоотношений его семьи, которая в прошлом владела плантацией и рабами, с потомками этих рабов. Он не раз участвовал в работе жюри международных кинофестивалей.
Как кинокритика Годфри Чешира особенно интересуют отражение на экране жизни и истории южных штатов США, кинопроцесс в разных странах, переход кинематографа от аналоговых технологий к дигитальным. Его считают главным американским экспертом по кинематографу Ирана.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» попросил Годфри Чешира поделиться впечатлениями от поездки в Россию.
О.С.: Годфри, вы первый раз приезжали в Россию?
Г.Ч.: Да. Я очень рад, что меня пригласили. Мне всегда хотелось поближе познакомиться с культурой и кинематографом России. Мое пребывание в Петербурге можно разделить на две части. Сначала я поучаствовал в коллоквиуме по российскому кино. А затем стал гостем международного культурного форума.
О.С.: Расскажите, как проходил коллоквиум.
Г.Ч.: Я был в числе полутора десятка критиков со всего мира, приглашенных на коллоквиум. Из США, кроме меня, приехала Алисса Саймон из Чикаго, которую я знаю много лет. За три дня я посмотрел 11 фильмов. Почти после каждого просмотра мы имели возможность задать вопросы их создателям, подискутировать с ними, а в последний день состоялось обсуждение увиденного. Координировал всю работу коллоквиума и вел обсуждения российский кинокритик Андрей Плахов. Он очень все хорошо и четко организовал.
О.С.: Самое яркое впечатление от увиденного?
Г.Ч.: Мы все пришли к выводу, что 10 из 11 фильмов в той или иной степени достойны внимания. Один-единственный фильм, который никого не впечатлил, предоставила студия «Ленфильм», на территории которой проходили просмотры и обсуждения. Из остальных десяти три представляли собой коммерческое, жанровое кино, а семь можно отнести к артхаусу.
О.С.: Можете рассказать подробней?
Г.Ч.: Два жанровых фильма касались темы космоса. «Салют-7» (режиссер Клим Шипенко) рассказывает о драматической странице советской космической программы 80-х годов. Он хорошо, крепко сделан. Второй, «Притяжение» (режиссер Федор Бондарчук), относится к жанру научной фантастики и тоже впечатляет уверенным использованием компьютерных технологий и высокой зрелищностью. Нам сказали, что он снят за 6 млн долларов. Полагаю, если бы он снимался в Голливуде, стоимость производства зашкаливала бы за 100 млн долларов. Нам рассказали, что за последние пять-шесть лет профессионализм участников съемок и технические возможности российских студий резко рванули вперед. Чтобы выйти на мировой уровень конкурентоспособности, осталось заполучить в новые российские проекты голливудских звезд.
О.С.: А какой третий жанровый фильм программы?
Г.Ч.: «Матильда». Я знаю, он вызвал большие споры и протесты. Это такая роскошная, импозантная постановка Алексея Учителя. Романтическая история любви наследника русского престола и красивой балерины. Очень интересно! Нам рассказали, что консерваторы ополчились на фильм, но, честно говоря, ничего оскорбительного и намеренно провокационного для монархии и православной церкви я в нем не увидел. Николай II вступил в интимную связь с Матильдой Кшесинской еще совсем молодым человеком, до его женитьбы и коронации. А святым его провозгласили после расстрела его и его семьи.
О.С.: Как вы думаете, есть ли у «Матильды» прокатные шансы в США?
Г.Ч.: Думаю, что нет. Слишком русский фильм. Мы много об этом говорили в ходе коллоквиума. Есть ли перспективы у российских фильмов в мировом прокате? Полагаю, что успешными могут быть артхаусные фильмы. Что касается развлекательных фильмов, подобных этим трем, о которых мы сейчас говорим, то я считаю, что нужно договариваться с такими платформами, как Netflix и Amazon, чтобы они включали их в свои коллекции жанрового кино. А в американском кинотеатральном прокате их шансы близки к нулю.
О.С.: Звучит не очень обнадеживающе... А что вы можете сказать о русском артхаусе?
Г.Ч.: Мне очень понравился фильм ученика Александра Сокурова Кантемира Балагова «Теснота». Кстати, он понравился всем зарубежным критикам, приехавшим на коллоквиум. Также очень понравился фильм молодого режиссера Александра Ханта «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов». Хант – талантливый и самобытный парень, напомнил мне братьев Коэн. Его фильм хорошо бы показать в Америке, я непременно буду его рекомендовать. Еще один любопытный пример жанрового кино на местном этническом материале – «Мой убийца» Костаса Марсана, снятый в Сибири. Отлично сделанный психологический триллер, чем-то напомнил «Бессонницу» Кристофера Нолана.
О.С.: А как вам фильм Рустама Хамдамова «Мешок без дна»?
Г.Ч.: Очень эксцентричная картина! Стиль Хамдамова вызвал в памяти фильмы Дэвида Линча. Он идет своим путем, не подстраиваясь ни под кого и не принимая в расчет что-либо, кроме своих представлений об искусстве и мире. Кстати, в дополнение к программе коллоквиума в самолете на пути в Россию и домой я посмотрел еще два новых российских фильма, «Нелюбовь» (режиссер Андрей Звягинцев) и «Время первых» (режиссер Дмитрий Киселев). «Время первых», подобно «Салюту-7», рассказывает о космических полетах. Мне кажется, успех этих двух лент связан с ностальгическими настроениями нынешних жителей России. Не обязательно с ностальгией по Советскому Союзу, скорее, по ушедшей эпохе огромных достижений в космической гонке с Америкой.
О.С.: Что вы думаете о фильмах «Нелюбовь» и «Аритмия» (режиссер Борис Хлебников)? Это два главных фаворита года российской критики.
Г.Ч.: Мне очень нравится «Нелюбовь». Я поклонник творчества Андрея Звягинцева, начиная с его замечательного дебюта «Возвращение». Я считаю его режиссером мирового уровня. Существует мнение, что Звягинцева приветствуют на Западе, потому что, мол, его фильмы резко критичны по отношению к российскому обществу. Примерно так же говорили, когда возник феномен нового кино Ирана, которое я очень ценю. Полагаю, что главная причина успеха Звягинцева в мире – в высоких кинематографических достоинствах его фильмов.
О.С.: Вам удалось пообщаться с Звягинцевым?
Г.Ч.: Увы, нет. Его фильма в программе не было. Очень жаль, что не было его самого и Александра Сокурова. Они два самых известных и уважаемых российских кинорежиссера в мировом киносообществе.
О.С.: А что вы скажете об «Аритмии»?
Г.Ч.: Мне показалось, что в картине есть перекос в мужскую сторону. Нас настойчиво призывают сочувствовать главному герою картины, как будто его спутница этого не заслуживает. Меня это гендерное неравенство несколько разочаровало.
О.С.: Ваши впечатления от культурного форума?
Г.Ч.: Честно скажу, я опасался идти на торжественное открытие форума, потому что думал, что придется терпеть длинные скучные речи. Но ничего такого не было. Единственный выступавший, президент Путин, говорил, кажется, всего около четырех минут, а потом были музыка, танцевальная программа и прочее. Путин говорил об огромной важности культуры и искусства для России и ее восприятия в мире…Потом показали документальный фильм, в котором сообщалось, что 9 из 10 кассовых кинофаворитов в России сняты при поддержке государства, что посещаемость кинозалов и театров значительно выросла за последние годы.
О.С: Чем еще запомнился форум?
Г.Ч.: Состоялся интересный диалог двух экспертов о новых технологиях и их влиянии на язык аудиовизуальных медиа. Америку представлял Ричард Тейлор, создавший сцецэффекты для «Звездного пути» и «Трона», а Россию – Олег Березин, которого нам представили как одного из пионеров цифровой революции в России. Предполагалось, что они будут спорить, но они, в сущности, пришли к одним и тем же выводам. Конечно, я использовал свободное время для осмотра изумительно красивого Санкт-Петербурга, посещения Эрмитажа и Русского музея, дворцов и соборов. В Александро-Невской лавре побывал на могиле Достоевского. В Строгановском дворце осмотрел выставку «Андрей Тарковский. Художник пространства».
О.С.: В целом, впечатления от поездки?
Г.Ч.: Коллоквиум помог мне лучше понять современное российское кино. И просмотры, и разговоры с создателями фильмов, – это было замечательно. В том, что касается артхаусного кино в России, я понял две вещи. Во-первых, заметен сегмент независимого кино, существующий вне мейнстрима. Во-вторых, возникло и развивается этническое кино, которое снимается вне Москвы и Санкт-Петербурга. Мне это напомнило ситуацию в независимом кино США в 90-е годы, когда молодые режиссеры стали снимать фильмы вне Лос-Анджелеса и Нью-Йорка.
