«(Фильм) погружает зрителя в потрясающий мир свидетельских откровений и споров», – констатирует Esquire. «Поразительный и непредсказуемый поворот на территорию триллера», – отмечает The L.A. Times. «Этот фильм поменял правила игры», – резюмирует Variety.
Документальный фильм режиссера Брайана Фогела «Икар» (Icarus) рассказывает о допинговом скандале в российском спорте и близко знакомит с главным его свидетелем и участником Григорием Родченковым, главой антидопинговой лаборатории в Москве, который бежал из России после начала международного расследования. Именно Фогел, который в тот момент был занят съемками этой ленты, способствовал отъезду Родченкова в США.
«Икар» выходит на экраны США 4 августа, и одновременно глобальный стриминговый сервис Netflix, ставший его продюсером, делает его доступным своим подписчикам по всему миру.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» встретился с Брайаном Фогелом (Bryan Fogel) в Нью-Йорке, в Crosby Street Hotel.
Олег Сулькин: Брайан, я, конечно, знал в общих чертах историю Григория Родченкова – из сводок новостей. Но, полагаю, снимать фильм о нем и видеть, как неожиданно, непредсказуемо и удивительно развиваются события, было делом не совсем обычным. Можно ли считать эту историю подарком судьбы для вас как для кинематографиста?
Брайан Фогел: Да, ничего я предвидеть не мог. Я вообще не собирался снимать фильм о России. Я вообще не собирался снимать фильм о Путине, об Олимпиаде, о мошенничестве с допингом. Я люблю Россию, у меня там великое множество друзей. Моя мама помогала русским семьям переезжать в США.
О.С.: А вы сами из России?
Б.Ф.: Мои предки приехали в Америку из России и Польши.
О.С.: Так о чем вы первоначально собирались снимать кино?
Б.Ф.: Меня интересовали две вещи. Когда Лэнс Армстронг признался, что всю свою спортивную карьеру принималал стимулирующие препараты, самым поразительным было, что он ни разу не попался во время антинаркотических тестов. Пятьсот проверок – и он чист! Год был 2013-й. Лидеры антидопинговых организаций праздновали победу. Постойте, думал я, что вы празднуете? Вы его (Армстронга) ни разу не поймали за руку. Это примерно как был арестован Аль Капоне за уклонение от налогов. Меня разбирало любопытство. Я сам занимался велосипедным спортом. Страстно люблю спорт. И я задумался: если я буду принимать эти препараты, как это скажется на моих результатах? Сделает ли это меня более сильным атлетом? И вторая вещь: если Лэнсу Армстронгу удалось обмануть антидопинговые проверки пятьсот раз, эффективна ли в принципе вся эта проверочная система? Не только в велосипедном спорте, но в целом в мировом спорте.
О.С.: Ваш эксперимент на себе сравнивают с опытом длительного поглощения джанк-фуд Морганом Спурлоком для его фильма «Super Size Me» ( в русском переводе – «Двойная порция»).
Б.Ф.: Да, в чем-то похоже. Но в то же время мой эксперимент можно считать проверкой системы антидопингового контроля. Так началось это путешествие. Так, шаг за шагом, я вышел на Григория Родченкова.
О.С.: Вы его не знали раньше?
Б.Ф.: Нет, не знал. Меня с ним познакомил Дон Кэтлин (Don Catlin), один из ученых, который фактически создал систему антидопингового контроля в спорте. До выхода на пенсию несколько лет назад он руководил аналитической лабораторией Калифорнийского университета (UCLA). Кэтлин знал Грегори (так Фогел называет Григория Родченкова), поскольку тот молодым ученым приезжал в лабораторию стажироваться в рамках научных обменов между США и Россией. И Кэтлин решил, что Грегори будет интересен мой эксперимент. Он нас познакомил, и так началась эта дружба. А дружба вовлекла нас в дикую, дикую гонку.
О.С.: Когда смотришь на Родченкова в фильме, то понимаешь, какая это интересная личность – яркая, противоречивая, харизматичная. Вы дали фильму название «Икар». Вы Родченкова считаете Икаром?
Б.Ф.: Икар, согласно греческому мифу, погиб, потому что летел слишком близко к солнцу, воск, скреплявший крылья, растаял. Икар – метафора чего-то безрассудного. Собственно, я думал об Икаре, когда разразился скандал с Армстронгом. У него была тысяча возможностей избежать огласки. Но он зашел слишком далеко, он перешел все границы. Это происходит сплошь и рядом. С политиками, например. С российскими политиками, в частности. То, что они сделали (на Олимпиаде) в Сочи, оказалось, образно говоря, слишком близко к солнцу.
О.С.: Вы имеете в виду 13 золотых медалей?
Б.Ф.: 33 медали, из них 13 золотых. Задача была не быть поймаными на допинге. И Россия успешно с этим справилась, обманывая антидопинговый контроль. Но одно дело обман контрольных инстанций, этим не только Россия занимается, другое – откровенно криминальное государственное предприятие. Русские в Сочи создали хитрую, изощренную, успешную систему подмены анализов мочи в запечатанных бутылочках. То есть у них была полная уверенность: мы будем принимать любые препараты, и нас никто никогда не поймает.
О.С.: О да, эти поразительные откровения в фильме. Дыра в стене лаборатории, куда дежурный сотрудник ФСБ просовывает бутылочки с мочой и заменяет правильные анализы на фиктивные...
Б.Ф.: Задача была – победа любой ценой. Полное безумие! В общем-то, понятно: когда выкладываешь на Олимпиаду 50 млрд долларов, ты должен доказать всему миру, что Россия – лидер, Россия – сверхдержава. Это был важный момент для Путина, для российского народа. Но Россия зашла слишком далеко.
О.С.: Любопытно, как вы используете еще одну развернутую метафору – книгу Джорджа Оруэлла «1984». Родченков увлеченно читает эту книгу, вы неоднократно используете цитаты из нее. Как это получилось? Вы все это планировали изначально?
Б.Ф.: Нет. Грегори читал это книгу задолго до нашего знакомства, еще когда он начинал только ездить на Запад. Это его любимая книга, он все время о ней говорит, когда рассказывает о себе, о своей жизни. Он считает себя образцом двоемыслия (у Оруэлла – doublethink). Он занимался допингом и, одновременно, антидопингом, ядом и, одновременно, панацеей от него, обманом и, одновременно, борьбой за истину. Вся его жизнь в России и Советском Союзе прошла под этим знаком (двоемыслия). История Грегори похожа на историю Уинстона в «1984». Все главные мотивы Оруэлла применимы к истории Грегори и российской государственной системы допинга. Постоянные отсылы к Оруэллу, я надеюсь, помогли мне как кинематографисту оторваться от чисто новостного, событийного ряда и попытаться сказать что-то более общее и важное.
О.С.: Вы показываете известные кадры хроники, где Путин уверяет, что в России нет государственной системы допинга в спорте. По словам Путина, это именно Родченков «приезжал в Россию и таскал сюда всякую гадость».
Б.Ф.: Ну да, оказывается, Родченков один во всем виноват. Постойте, это же гигантская операция! Разве мог один Родченков это осилить. На одной Олимпиаде в Сочи этим занимались сотни агентов ФСБ. Я общался с Родченковым в Москве. Вы знаете, он вовсе не богат. В Америке его бы назвали скромным представителем среднего класса. У него далеко не новая машина, небольшая квартира в 40 минутах езды от центра Москвы, и летал он всегда экономклассом. Министерство (спорта) давало ему время от времени премии... Но, повторю, он вовсе не богат. Я бывал в России и видел настоящих богачей на черных «мерседесах». Грегори – настоящий ученый. Если он все это проделывал в корыстных целях, то где же деньги?
О.С.: Что вы скажете о бывшем исполнительном директоре Российского антидопингового агентства (РУСАДА) Никите Камаеве, который загадочно умер по время лыжной пробежки?
Б.Ф.: Вот что я знаю. Никите было 52 года (по официальным данным – 51 год. – О.С.). Он был в хорошей форме, никогда не обращался к врачам. За несколько дней до смерти он сказал Грегори, что пишет книгу, где расскажет всю правду. Никита вел переговоры об этом с Дэвидом Уолшем, известнейшим и очень уважаемым спортивным журналистом, обозревателем британской газеты «Санди таймс», который десять лет расследовал допинговую историю Лэнса Армстронга. Никита договорился о встрече с Уолшем, а через два дня умер от инфаркта.
О.С.: Вы думаете, здесь что-то нечисто?
Б.Ф.: Я думаю, что обстоятельства очень подозрительны. Сами спортсмены знали лишь кусочек правды, лишь частичку того, что делалосьв лаборатории РУСАДА. Лишь несколько человек знали всю картину происходившего. Знал Грегори, знал Никита Камаев, знал Вячеслав Синев, которому было чуть за 50 и который скоропостижно скончался за несколько дней до Никиты. (Вячеслав Синев возглавлял РУСАДА с 2008 по 2010 г. – О.С.). Знали Мутко (Виталий Мутко – министр спорта, сейчас занимает пост вице-премьера РФ. – О.С.) и Путин. Грегори и Никита были единственными на планете Земля, кто имел в руках вещественные доказательства.
О.С.: Вы полагаете, что Путин впрямую причастен к допинговому скандалу, что он давал прямые указания?
Б.Ф.: Смотрите. Я не хочу говорить о том, чего я не знаю. Я знаю твердо: все, что мне говорил Грегори, оказалось правдой. Все оказалось независимо одно от другого подтверждено, в том числе выводами комиссии Ричарда Макларена (глава комиссии Всемирного антидопингового агентства WADA, доклад которого обвинил ФСБ России в допинг-махинациях. – О.С.), Интерпола, судмедэкспертами. Согласно Грегори, Путин об этом знал. Главной его директивой было победить (в Сочи) любой ценой. Мутко, с которым Грегори был в прямом контакте, обо всем докладывал лично Путину.
О.С.: Почему Родченков решил бежать из России? Интуиция?
Б.Ф.: Он понимал, что если не уедет, то скоро его не будет в живых. После его ухода из лаборатории и начала международного расследования к нему приставили двух сотрудников ФСБ. Его друзья в ФСБ предупредили его, что скоро он «совершит самоубийство». Он обладал такими неопровержимыми доказательствами, что нетрудно придти к выводу, что эти люди не захотят оставить его в живых. Это такая тикающая бомба с таймером.
О.С.: Где сейчас находится Родченков?
Б.Ф.: Он находится под защитой ФБР. Я не знаю, где он живет, я с ним не разговариваю напрямую, только через его адвокатов. Мне передали, что он в порядке. Он принял экстраординарное решение, оставив свою семью в России.
О.С.: Где она сейчас?
Б.Ф.: В Москве.
О.С.: Он посмотрел ваш фильм?
Б.Ф.: Да. Мне удалось показать фильм ему через посредничество адвоката.
О.С.: Его реакция?
Б.Ф.: Мне передали, что Грегори посчитал фильм точным по фактам, воспринял его с волнением и энтузиазмом.
О.С.: Брайан, вы сами не стали оглядываться через плечо?
Б.Ф.: Стараюсь этого не делать. Все доказательства уже обнародованы. Фильм уже снят. Изменить ничего нельзя. То, что может произойти, можно охарактеризовать как акт мести. Я рассказчик, я поведал эту историю миру, это моя работа. Я очень надеюсь, что не являюсь мишенью.
О.С.: Каковы шансы, что фильм покажут в России?
Б.Ф.: Netflix работает в России. Я не понимаю, как фильм можно заблокировать. Ну запретят, а люди будут смотреть его на пиратских сайтах. Мне кажется, «Икар» может стать одним из самых популярных фильмов за всю историю кино в России.
