Ларри Тай (Larry Tye) – бывший репортер газеты Boston Globe, ставший писателем, автором нескольких книг. Его новая книга «Бобби Кеннеди: становление образцового либерала» (Bobby Kennedy: The Making of a Liberal Icon) выпущена издательством Random House.
В подробной биографии известного политика 50-60-х годов прослеживается трансформация ястреба «холодной войны» в горячего либерала, которым он стал к концу своей короткой жизни.
Представителя знаменитого политического клана Роберта Фрэнсиса Кеннеди (1925-1968) все знали как Бобби. Он занимал пост министра юстиции США менее четырех лет и был сенатором от штата Нью-Йорк три с половиной года. Его президентская кампания продолжалась лишь два с половиной месяца. Он был злодейски убит за шесть месяцев до 43-летия, повторив тем самым трагическую судьбу своего старшего брата Джона Кеннеди.
«Мы в долгу у Ларри Тая, который словно вернул к жизни этого молодого кандидата в президенты..., который, на короткое мгновение примерно полстолетия назад вдохнул надежду на будущее в сердитых и запуганных американцев», - пишет в «Нью-Йорк таймс», рецензируя эту книгу, Дэвид Нэсоу, профессор истории Городского университета Нью-Йорка (CUNY).
Ларри Тай ответил по телефону на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Ларри, вы подробно и очень занимательно описываете первую поездку Роберта Кеннеди в Советский Союз в 1955 году, предпринятую им по наущению его отца. Как вы собирали материал об этой поездке, насколько это было сложно?
Ларри Тай: Все было как обычно, когда я работаю над очередной книгой. Читаю все, что опубликовано – статьи, книги; а также что не опубликовано – рукописи, архивные документы. И добавляю собственные изыскания. Для этой книги я провел от 400 до 450 интервью с самыми разными людьми, в диапазоне от ученых-русистов до Сергея Хрущева, сына Никиты Хрущева, и бывших американских дипломатов. Что касается этой конкретной поездки и вообще всей книги, можно сказать, что я соревновался с самим временем.
Люди, которые помнят Бобби Кеннеди и его эпоху, очень пожилые. Надо помнить, что в ноябре прошлого года Бобби Кеннеди исполнилось бы 90 лет. Его поколение стремительно уходит из жизни. За три года работы над книгой примерно четверть тех, у кого я брал интервью, умерли. Второе соревнование было не менее драматичным – со старческой сенильностью некоторых моих собеседников, надеюсь, не моей.
О.С.: Вы цитируете в книге отчет советской разведки о Роберте Кеннеди. Вам удалось поработать в российских архивах?
Л.Т.: К сожалению, нет. Это было бы замечательно. Тем более, есть кому переводить с русского. Моя жена свободно говорит по-русски. Но я поговорил с представителями академических кругов, с экспертами по России, и они дали понять, что короткий период открытости российских архивов кончился и сейчас практически нереально на это рассчитывать. Я работал в архивах Библиотеки Конгресса, библиотеки Кеннеди, других американских архивах. В Россию так и не собрался.
О.С.: Вы упомянули про жену. Она родом из России?
Л.Т.: Мать и отец моей жены Лизы Фрузтайер свободно говорят по-русски. Ее отец вырос в Польше и провел несколько лет в Сибири – не по своему выбору. А ее мать выросла в Бразилии в семье, где русский был родным языком. Лиза училась в Лондонской школе экономики, специализируясь на политической истории России. Она мне очень помогла в работе над книгой.
О.С.: Не прекращаются споры о роли Роберта Кеннеди в разрешении Кубинского кризиса, о его удивительной трансформации из ястреба правоконсервативного толка в умеренного либерала. Ваша точка зрения?
Л.Т.: Во-первых, я хотел бы вас поправить. Споры такие были, но сейчас их нет. Все уже ясно. Я внимательно несколько раз прослушал записи разговоров, которые делались братьями Кеннеди в дни Карибского кризиса. Да, очень наглядна стремительная эволюция Бобби, который начинал с жесткой воинственной риторики, но постепенно, в ходе тех драматичных 13 дней, стал самым близким адвокатом компромиссных, миротворческих устремлений его старшего брата. Интересно было проследить за тем, что предшествовало кризису, в частности за той значительной ролью, которую играл Бобби Кеннеди в осуществлении операции «Монгуз» («Мангуст») с целью свержения коммунистического режима на Кубе и убийства Фиделя Кастро.
О.С.: Получается, что Роберт Кеннеди отказывался от своих взглядов, существенно менял свою позицию. Говорит ли это о его силе или скорее является признаком слабости?
Л.Т.: Хороший вопрос. Вы еще слишком вежливо его сформулировали. Сегодня на политическом жаргоне Бобби назвали бы «перевертышом» (flip-flopper). Но я так не считаю. Я убежден, что он был человеком честным, мыслящим, для которого смена убеждений были плодом серьезных, порой мучительных размышлений. Его пример обнадеживает. Значит, политики могут меняться к лучшему.
Метаморфоза Бобби является символом перехода от эры 50-х, эры Эйзенхауэра, к эре 60-х, бурному и противоречивому периоду новой американской истории. Он выступил против войны во Вьетнаме, когда страна еще не была готова осознать правоту антивоенной позиции. Он озаботился проблемами гражданских прав и бедности. А ведь Никсон был избран президентом в 1968 году с противоположной программой.
О.С.: Вы общались с членами клана Кеннеди?
Л.Т.: Я взял два больших интервью у Этель Кеннеди, вдовы Бобби, я дважды беседовал с его сестрой Джин Кеннеди-Смит и его детьми. Кое-кто из них впервые давал подробные интервью о Бобби.
О.С.: Я понимаю, что вступаю на шаткую почву предположений. Как вы думаете, по какому пути пошла бы Америка, если бы Бобби не сразили пули убийцы и он победил бы на президентских выборах?
Л.Т.: Да, уверен, Америка пошла бы по другому пути. Во-первых, мы бы выбрались из Вьетнамской войны гораздо быстрее. Много жизней американцев и вьетнамцев были бы спасены. Во-вторых, Бобби попытался бы договориться с Фиделем Кастро, несмотря на личный антагонизм. Кстати, мне об этих его намерениях уверенно говорила Этель Кеннеди. В-третьих, он как никто из американских политиков ориентировался в проблемах Советского Союза и Восточной Европы, знал ситуацию в этих регионах непонаслышке, и мог бы гораздо более эффективно воздействовать на лидеров коммунистического блока. В-четверых, он был решительно настроен на установление гражданского и расового согласия в Америке. Смотрите, 50 лет спустя мы видим возвращение резко конфликтной расовой ситуации – Фергюсон, Даллас, Батон-Руж.
Если бы тогда Америка приняла идею Бобби о создании коалиции афроамериканцев, латинос и белого среднего класса, нам бы не пришлось сегодня снова расхлебывать ту же кашу. На следующий день после дня, когда он был убит в Лос-Анджелесе, он должен был лететь в Чикаго, к мэру Ричарду Дейли, очень влиятельному тогда политику. Сын мэра Дейли, тоже мэр и известный политик, рассказал мне, что его отец был готов поддержать Бобби в его борьбе за президентский пост. Я уверен, что он получил бы демократическую номинацию и выиграл бы президентскую гонку. Кстати, он был гораздо лучше подготовлен к этой должности, чем его брат Джон.
О.С.: Роберт Кеннеди был министром юстиции и фактически вторым лицом в администрации его брата. Сегодня тот правящий дуэт нередко квалифицируют как неправомерную концентрацию власти в руках одного семейного клана. Вы с этим мнением согласны?
Л.Т.: С одной стороны, тот тип правления был близок к тому, что можно назвать «сопрезидентством». Вообще, Америка – республиканская демократия, и всякие попытки приблизить модель правления к монархической должны нас пугать. С другой стороны, они были такими способными, такими эффективными руководителями администрации, что их совместное правление принесло стране только благо. И не забывайте, что они вовсе не прятались, руководили открыто.
Джон Кеннеди подставил себя под сильную критику, назначив Бобби министром юстиции. Ведь у того не было ни малейшего практического опыта судебно-адвокатской работы. И тем не менее он может считаться если не лучшим, то одним из трех-четырех лучших министров юстиции за всю историю страны. Знаменательно, что его считает образцом для подражания Эрик Холдер (занимал пост министра юстиции с 2009 по 2015 г. – О.С.). Образцом для подражания его считает и Барак Обама.
