НЬЮ-ЙОРК —
«Свобода против денег: массмедиа в путинской России» – так назвал свою лекцию в Принстонском университете в США главный редактор газеты «Московские новости» Александр Богомолов. Встреча эта проходила в рамках специального цикла, посвященного современной России, ее политике и культуре.
Как пояснил «Голосу Америки» директор программ русских и евразийских исследований Принстонского университета Сергей Ушакин, «главная цель цикла – знакомство с материалом, получаемым из первых рук».
«Если аналогичная программа в Институте Гарримана, - отметил Сергей Ушакин, - фокусируется на политических реалиях, то мы расширяем диапазон за счет включения культурных и исторических тем».
34-летний Александр Богомолов закончил факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова. До «Московских новостей» работал в ряде печатных и онлайновых изданий, включая GZT.ru, «Новые известия», «Известия» и «Огонек».
В ходе лекции Александр Богомолов рассказал об истории газеты «Московские новости», представил свое видение нынешнего положения прессы в России.
«В России для свободы слова наступили тяжелые времена, - констатировал Богомолов. – Раньше журналисты были солдатами партии, а теперь стали солдатами корпоративных войн. Власть давит на издателей, издатели - на редакторов».
После лекции с Александром Богомоловым встретился корреспондент Русской службы «Голоса Америки» Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Александр, ваша коллега по редакции в недавнем коллективном интервью, где вы тоже принимали участие, сказала, что «мы не являемся оппозиционным общественно-политическим изданием, с четко выраженной антипутинской позицией». И далее: «У нас нет политической позиции. У нас есть позиция ценностная». Можете пояснить, что это такое, ценностная позиция?
Александр Богомолов: Мы стараемся работать для аудитории, которую я обозначу как «вестернизированный средний класс». А для этого нужно совпадать с ней по ценностям, которые мы декларируем. Продукт, который мы этой аудитории продаем, это не новости и не статьи, а некий идентификатор. Мы хотим, чтобы нарождающийся молодой класс мог себя идентифицировать с «Московскими новостями». Понимать, что это их издание. Нужно говорить не о газете, а о бренде. Многие газету в печатном виде не читают, но заходят на наш сайт.
О.С.: В СМИ всегда существовало деление на левых, правых, центристов, деление на тех, кто «за», и кто «против». Грубо говоря, не наводите ли вы тень на плетень, декларируя не очень понятную «ценностную позицию»? Если все упростить, то дилемма сводится к выбору: печатать неугодный власти материал или не печатать? Вы такой материал будете печатать?
А.Б.: Будем. Если все факты соответствуют действительности, если все в нем тщательно проверено. Понимаете, довольно просто сделать себе повестку дня «кровавый Путин». И каждый день на эмоциях писать, какой Путин плохой.
О.С.: По-моему, сейчас нет структурной журналистики, которая бы так писала. В Интернете, да, есть. Ни «Новая газета», ни «Это Москвы» не подпадают под повестку «кровавый Путин». Они же неглупые ребята. О другом речь. Власть, видя перед носом откровенные оппозиционные рупоры, их не прихлопывает. Почему? Есть теория, что для либеральной интеллигенции специально разрешают отдушины – для сброса пара и мониторинга настроений. Вы согласны с такой трактовкой?
А.Б.: Во-первых, прихлопывают. Сейчас немножко гайки закручивают. Я боюсь, вы переоцениваете способности некоторых людей наверху, принимающих важные решения. Это слишком тонкая для них игра. Все гораздо проще. Сейчас в ходу практически уваровская повестка «Православие- Самодержавие-Народность». Разыгрывается религиозная карта. Разыгрывается наличие врага в лице Запада. Намеренного оставления клапанов для выпуска пара я не вижу. Клапаны зачем-то закрывают, что, по меньшей мере, неумно.
О.С.: Вы можете подтвердить свои слова о «закручивании гаек» примерами за последние, скажем, два года? Какие крупные клапаны были закрыты?
А.Б.: В современной журналистике это называется «звенья гребаной цепи». В последнее время вынуждена была уйти плеяда главных редакторов некоторых изданий – в результате давления владельцев. Сами медиа не закрываются, меняют ключевых людей. Большая смена людей происходит в «Коммерсанте», в ресурсе «газета.ру», закрылся сайт openspace.ru, сменился главный редактор в «Большом городе».
О.С.: Вы говорили в лекции о высоких заработках журналистской элиты, в том числе – и в государственных изданиях. Не является ли страх за хлебное место главной причиной широкого распространения самоцензуры? Когда не нужны никакие звонки и «указивки», а сам редактор прекрасно понимает, что «выть» нужно так же и в той же тональности, как «воют» в известном месте. Остается ли в этих условиях место для журналистской этики?
А.Б.: У нас в России, к сожалению, очень разрозненное, расколотое на фракции журналистское сообщество.
О.С.: Простите, но есть же Союз журналистов?
А.Б.: Есть Союзы журналистов России и Москвы. Но это очень странные организации, они ничем не занимаются. То есть занимаются недвижимостью, еще чем-то.
О.С.: Они разве не лоббируют права журналистов, не выступают с протестами против притеснения коллег?
А.Б.: Нет. Чисто номинально. Могут выпустить какое-нибудь заявление. Но это все пшик. Из тех журналистов, которые работают у меня, лишь единицы являются членами Союза журналистов. Фактически эти организации не играют никакой роли. Это печально. Нет никакой солидарности среди журналистов. Были попытки принять кодекс журналистской этики. Впрочем, в хороших изданиях, преимущественно, в деловых, есть свои кодексы, которые соблюдаются. Например, в «Ведомостях» есть «Догма», где прописано, что нельзя брать подарки, нельзя летать за счет человека или организации, о которых ты пишешь, ну и так далее. Но это исключения. В массе своей российские журналисты не видят ничего зазорного в «заказухе», во внутренней и внешней цензуре. Большинство смирилось, лишь единицы пытаются выпрыгивать.
О.С.: В России есть практика, когда глава государства собирает главных редакторов ведущих изданий на закрытые совещания. В США, например, такое было бы немыслимо. На каком основании пресса шушукается с властью за закрытыми дверьми? Контакты власти с масс медиа в демократическом обществе, как считают многие, должны быть максимально прозрачными. Вы с этим согласны?
А.Б.: Вопрос немножко не по адресу. Я пока на таких встречах не бывал. Это, действительно, немного странно. Я знаю, там формат неформальной беседы. Первое лицо может сказать больше, чем на публичных мероприятиях, и главные редактора могут пожаловаться или попросить субсидии.
О.С.: По мере развития Интернета в России он может представлять растущую опасность для власти как эффективный инструмент оппозиции. Вам кажется реальным сценарий, что власть может его «прихлопнуть» или существенно «урезать»?
А.Б.: Можно не прогнозировать. Это уже сейчас происходит. О запрете всерьез речи не идет, поскольку это технически невозможно. Государство тратит большие деньги, и это не секрет, на найм большого числа специалистов. Они начинают забивать Сеть своим контентом. Например, когда в соцсетях возрастает критика власти, то вдруг появляется большое число комментаторов, которые говорят все наоборот. Это называется «боты». Создается большое количество странных сайтов, которые просто забивают контентом онлайн-пространство. Существует довольно мощная государственная технологическая система по анализу блогосферы. Ну а в целом, главная тактика власти в Интернете – переключение повестки с политической на развлекательную. Все «засмеять».
О.С.: Сегодня очень заметен антиамериканизм в российских масс медиа, особенно когда речь идет о запрете на усыновление и «списке Магнитского». Насколько антиамериканизм является инициативным, то есть продуктом того самого «внутреннего цензора», о котором мы говорили, или его редакторам спускают сверху?
А.Б.: Факт, что эта повестка присутствует в государственных СМИ. Ее можно увидеть, пощупать и понюхать. Пахнет она плохо. Скорее всего, это создание образа врага. Широкие народные массы, конечно, американцев недолюбливают как любую суперимперию. Но это не выражено в реальной агрессии, скорее повод поболтать. Все равно люди при этом смотрят американские фильмы и едят в «Макдональдсе»... Конечно, мы описывали историю с усыновлениями, но описывали с позиций здравого человека. Я как частное лицо ходил на «Марш против подлецов», потому что считаю, что запрет на усыновление американцами, – это дикость. Как вы знаете, власть в ответ провела свой марш, который в шутку называли «марш подлецов». Выглядел этот ответный марш убого. На телевидении вдруг появляются приветы из прошлого. Молодые журналисты начинают говорить советскими штампами. «На улицах Парижа зажигаются рождественские огни, но нерадостно на душе у простых парижан». И вдруг это вновь звучит в программе «Время»! На одном из телеканалов я смотрел дикий сюжет, как «тяжело живут ветераны войн в Америке». Бедствуют, голодают. Мы, конечно, еще не дошли до уровня белорусского телевидения, где всерьез показывают, как в Америке дети едят крыс.
О.С.: Вы сказали в лекции, что в этот приезд в Америку купили бейсболку с надписью «Trust me – I am a Reporter» (Верьте мне – я репортер). Вы ее собираетесь носить в Москве?
А.Б.: Конечно, а иначе зачем бы я ее купил. Может быть, подарю кому-то из журналистов нашей газеты, кто будет хорошо работать.
Как пояснил «Голосу Америки» директор программ русских и евразийских исследований Принстонского университета Сергей Ушакин, «главная цель цикла – знакомство с материалом, получаемым из первых рук».
«Если аналогичная программа в Институте Гарримана, - отметил Сергей Ушакин, - фокусируется на политических реалиях, то мы расширяем диапазон за счет включения культурных и исторических тем».
34-летний Александр Богомолов закончил факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова. До «Московских новостей» работал в ряде печатных и онлайновых изданий, включая GZT.ru, «Новые известия», «Известия» и «Огонек».
В ходе лекции Александр Богомолов рассказал об истории газеты «Московские новости», представил свое видение нынешнего положения прессы в России.
«В России для свободы слова наступили тяжелые времена, - констатировал Богомолов. – Раньше журналисты были солдатами партии, а теперь стали солдатами корпоративных войн. Власть давит на издателей, издатели - на редакторов».
После лекции с Александром Богомоловым встретился корреспондент Русской службы «Голоса Америки» Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Александр, ваша коллега по редакции в недавнем коллективном интервью, где вы тоже принимали участие, сказала, что «мы не являемся оппозиционным общественно-политическим изданием, с четко выраженной антипутинской позицией». И далее: «У нас нет политической позиции. У нас есть позиция ценностная». Можете пояснить, что это такое, ценностная позиция?
Александр Богомолов: Мы стараемся работать для аудитории, которую я обозначу как «вестернизированный средний класс». А для этого нужно совпадать с ней по ценностям, которые мы декларируем. Продукт, который мы этой аудитории продаем, это не новости и не статьи, а некий идентификатор. Мы хотим, чтобы нарождающийся молодой класс мог себя идентифицировать с «Московскими новостями». Понимать, что это их издание. Нужно говорить не о газете, а о бренде. Многие газету в печатном виде не читают, но заходят на наш сайт.
О.С.: В СМИ всегда существовало деление на левых, правых, центристов, деление на тех, кто «за», и кто «против». Грубо говоря, не наводите ли вы тень на плетень, декларируя не очень понятную «ценностную позицию»? Если все упростить, то дилемма сводится к выбору: печатать неугодный власти материал или не печатать? Вы такой материал будете печатать?
А.Б.: Будем. Если все факты соответствуют действительности, если все в нем тщательно проверено. Понимаете, довольно просто сделать себе повестку дня «кровавый Путин». И каждый день на эмоциях писать, какой Путин плохой.
О.С.: По-моему, сейчас нет структурной журналистики, которая бы так писала. В Интернете, да, есть. Ни «Новая газета», ни «Это Москвы» не подпадают под повестку «кровавый Путин». Они же неглупые ребята. О другом речь. Власть, видя перед носом откровенные оппозиционные рупоры, их не прихлопывает. Почему? Есть теория, что для либеральной интеллигенции специально разрешают отдушины – для сброса пара и мониторинга настроений. Вы согласны с такой трактовкой?
А.Б.: Во-первых, прихлопывают. Сейчас немножко гайки закручивают. Я боюсь, вы переоцениваете способности некоторых людей наверху, принимающих важные решения. Это слишком тонкая для них игра. Все гораздо проще. Сейчас в ходу практически уваровская повестка «Православие- Самодержавие-Народность». Разыгрывается религиозная карта. Разыгрывается наличие врага в лице Запада. Намеренного оставления клапанов для выпуска пара я не вижу. Клапаны зачем-то закрывают, что, по меньшей мере, неумно.
О.С.: Вы можете подтвердить свои слова о «закручивании гаек» примерами за последние, скажем, два года? Какие крупные клапаны были закрыты?
А.Б.: В современной журналистике это называется «звенья гребаной цепи». В последнее время вынуждена была уйти плеяда главных редакторов некоторых изданий – в результате давления владельцев. Сами медиа не закрываются, меняют ключевых людей. Большая смена людей происходит в «Коммерсанте», в ресурсе «газета.ру», закрылся сайт openspace.ru, сменился главный редактор в «Большом городе».
О.С.: Вы говорили в лекции о высоких заработках журналистской элиты, в том числе – и в государственных изданиях. Не является ли страх за хлебное место главной причиной широкого распространения самоцензуры? Когда не нужны никакие звонки и «указивки», а сам редактор прекрасно понимает, что «выть» нужно так же и в той же тональности, как «воют» в известном месте. Остается ли в этих условиях место для журналистской этики?
А.Б.: У нас в России, к сожалению, очень разрозненное, расколотое на фракции журналистское сообщество.
О.С.: Простите, но есть же Союз журналистов?
А.Б.: Есть Союзы журналистов России и Москвы. Но это очень странные организации, они ничем не занимаются. То есть занимаются недвижимостью, еще чем-то.
О.С.: Они разве не лоббируют права журналистов, не выступают с протестами против притеснения коллег?
А.Б.: Нет. Чисто номинально. Могут выпустить какое-нибудь заявление. Но это все пшик. Из тех журналистов, которые работают у меня, лишь единицы являются членами Союза журналистов. Фактически эти организации не играют никакой роли. Это печально. Нет никакой солидарности среди журналистов. Были попытки принять кодекс журналистской этики. Впрочем, в хороших изданиях, преимущественно, в деловых, есть свои кодексы, которые соблюдаются. Например, в «Ведомостях» есть «Догма», где прописано, что нельзя брать подарки, нельзя летать за счет человека или организации, о которых ты пишешь, ну и так далее. Но это исключения. В массе своей российские журналисты не видят ничего зазорного в «заказухе», во внутренней и внешней цензуре. Большинство смирилось, лишь единицы пытаются выпрыгивать.
О.С.: В России есть практика, когда глава государства собирает главных редакторов ведущих изданий на закрытые совещания. В США, например, такое было бы немыслимо. На каком основании пресса шушукается с властью за закрытыми дверьми? Контакты власти с масс медиа в демократическом обществе, как считают многие, должны быть максимально прозрачными. Вы с этим согласны?
А.Б.: Вопрос немножко не по адресу. Я пока на таких встречах не бывал. Это, действительно, немного странно. Я знаю, там формат неформальной беседы. Первое лицо может сказать больше, чем на публичных мероприятиях, и главные редактора могут пожаловаться или попросить субсидии.
О.С.: По мере развития Интернета в России он может представлять растущую опасность для власти как эффективный инструмент оппозиции. Вам кажется реальным сценарий, что власть может его «прихлопнуть» или существенно «урезать»?
А.Б.: Можно не прогнозировать. Это уже сейчас происходит. О запрете всерьез речи не идет, поскольку это технически невозможно. Государство тратит большие деньги, и это не секрет, на найм большого числа специалистов. Они начинают забивать Сеть своим контентом. Например, когда в соцсетях возрастает критика власти, то вдруг появляется большое число комментаторов, которые говорят все наоборот. Это называется «боты». Создается большое количество странных сайтов, которые просто забивают контентом онлайн-пространство. Существует довольно мощная государственная технологическая система по анализу блогосферы. Ну а в целом, главная тактика власти в Интернете – переключение повестки с политической на развлекательную. Все «засмеять».
О.С.: Сегодня очень заметен антиамериканизм в российских масс медиа, особенно когда речь идет о запрете на усыновление и «списке Магнитского». Насколько антиамериканизм является инициативным, то есть продуктом того самого «внутреннего цензора», о котором мы говорили, или его редакторам спускают сверху?
А.Б.: Факт, что эта повестка присутствует в государственных СМИ. Ее можно увидеть, пощупать и понюхать. Пахнет она плохо. Скорее всего, это создание образа врага. Широкие народные массы, конечно, американцев недолюбливают как любую суперимперию. Но это не выражено в реальной агрессии, скорее повод поболтать. Все равно люди при этом смотрят американские фильмы и едят в «Макдональдсе»... Конечно, мы описывали историю с усыновлениями, но описывали с позиций здравого человека. Я как частное лицо ходил на «Марш против подлецов», потому что считаю, что запрет на усыновление американцами, – это дикость. Как вы знаете, власть в ответ провела свой марш, который в шутку называли «марш подлецов». Выглядел этот ответный марш убого. На телевидении вдруг появляются приветы из прошлого. Молодые журналисты начинают говорить советскими штампами. «На улицах Парижа зажигаются рождественские огни, но нерадостно на душе у простых парижан». И вдруг это вновь звучит в программе «Время»! На одном из телеканалов я смотрел дикий сюжет, как «тяжело живут ветераны войн в Америке». Бедствуют, голодают. Мы, конечно, еще не дошли до уровня белорусского телевидения, где всерьез показывают, как в Америке дети едят крыс.
О.С.: Вы сказали в лекции, что в этот приезд в Америку купили бейсболку с надписью «Trust me – I am a Reporter» (Верьте мне – я репортер). Вы ее собираетесь носить в Москве?
А.Б.: Конечно, а иначе зачем бы я ее купил. Может быть, подарю кому-то из журналистов нашей газеты, кто будет хорошо работать.
