Один день из жизни русского американца, водителя медицинского фургона в городе Милуоки (штат Висконсин), предстает перед зрителями новой психологической драмы «Гив ми либерти» (Give Me Liberty – «Дайте мне свободу»).
Картина, поставленная режиссером Кириллом Михановским (Kirill Mikhanovsky) по сценарию, написанному им вместе с Элис Остен (Alice Austen), в эти дни выходит на экраны США. В России она уже вышла в кинотеатры в начале августа.
Прокатная фирма Music Box Films проводит премьерный показ в Милуоки 22 августа, днем позже фильм выйдет в Нью-Йорке, 30 августа - в Лос-Анджелесе и далее предполагается релиз в других городах США.
В названии фильма использована часть знаменитой фразы одного из отцов-основателей Соединенных Штатов – Патрика Генри: «Дайте мне свободу или дайте мне смерть!». Мировая премьера этой незаурядной ленты состоялась на американском кинофестивале Санденс, после чего ее показали в Каннах, в фестивальной программе «Двухнедельник режиссеров».
Виктор (Крис Галуст), водитель микроавтобуса, перевозящего пациентов клиники для людей с ограниченными возможностями, хронически опаздывает, выбиваясь из графика. Город Милуоки перекрыт из-за уличных акций протеста. Но виной цейтноту отчасти и сам Вик (так его зовут окружающие). Будучи ответственным и отзывчивым парнем, он идет навстречу своему больному деду и его друзьям, русскоязычным пенсионерам. Они просят Вика отвезти их на похороны. А тут еще одна из инвалидов, милая афроамериканка Трейси (Лорен «Лоло» Спенсер) умоляет его помочь вызволить из неприятной ситуации ее брата.
Большинство ролей играют непрофессиональные актеры, в том числе Крис Галуст и Лорен Спенсер, но заняты и профессионалы – Максим Стоянов и Дарья Екамасова.
«Совершенно и очаровательно непредсказуемой» назвала картину кинокритик «Нью-Йорк Таймс» Манола Даргис. Дэвид Руни, обозреватель «Голливуд рипортер», пишет о ней как об «удивительной, анархичной черной комедии». Фильм «подтвердил большой талант сценариста и режиссера Кирилла Михановского», считает Эрик Кон, рецензент сайта независимого кино IndieWire.
Семья Кирилла Михановского переехала в США из России в 1996 году. В Милуоки он изучал лингвистику и антропологию в Университете Висконсин-Милуоки (UWM). В киношколе Нью-Йоркского университета (NYU) закончил трехгодичную программу. Также был участником сценарной лаборатории Института Санденс.
Его первая игровая картина «Сны о рыбе» (Fish Dreams), снятая в Бразилии, получила в 2006 году один из призов Недели критики Каннского фестиваля. В 2014 году участвовал (как сорежиссер вместе с Александром Вартановым) в создании минисериала «Дубровский». «Гив ми либерти» – его второй игровой фильм.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» позвонил Кириллу Михановскому в Милуоки.
Олег Сулькин: Кирилл, как вы оказались в Милуоки?
Кирилл Михановский: В каждом крупном городе Америки в 90-е годы еврейские общины предлагали помощь иммигрантам из бывшего Советского Союза. Мне было все равно, я был подростком, а моей семье там приглянулось. Удобный город, недалеко от Чикаго. Поддерживали нас где-то месяца четыре, после чего мы оказались предоставлены сами себе. Учился я в Милуоки, а затем жил в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе. Приезжал в Милуоки пять-шесть лет назад повидаться с семьей. То возвращение было обременено горьким опытом. А именно: за пять недель до начала съемок обрушилось российское финансирование моей кубинской картины, которую я готовил пять лет. Обрушилось из-за вопиющей некомпетентности российских продюсеров. Естественно, я виноват, что я их выбрал. Счастье заключалось в том, что нам удалось выполнить все наши финансовые обязательства. Мы никого не подвели. Но я приехал тогда в Милуоки не в самом лучшем психологическом состоянии.
О.С.: Расскажите о вашей первой картине «Сны о рыбе», снятой в Бразилии. Почему Бразилия? Откуда этот интерес?
К.М.: Еще в университете я заочно полюбил Бразилию, бразильскую музыку, и потом уже соткал из этих ощущений свою Бразилию. Во время очередного путешествия по этой стране я застрял в одной рыбацкой деревушке на целый месяц. Она меня буквально пленила. Я наблюдал за тем, как менялся свет и как рыбаки и их жены чистили рыбу. Иногда я помогал таскать рыбу с лодки на берег, иногда рыбаки мне разрешали выйти с ними в море. Там же родилась идея создания кинофильма. Сценарий был написан за один месяц.
О.С.: А где находится деревушка?
К.М.: В муниципалитете Баия-Формоза, что в штате Риу-Гранде-ду-Норти, на северо-востоке Бразилии.
О.С.: Насколько я знаю, работа над вторым вашим фильмом «Дубровский» складывалась непросто. Почему там два режиссера – вы и Александр Вартанов?
К.М.: Эта тема для меня не самая симпатичная. Мне был предложен сценарий, качество которого оставляло желать лучшего. Речь шла о четырехсерийном фильме для ТВ. Долго не могли найти актера на главную роль. На шестой месяц нашли Данилу Козловского, который, посмотрев мой бразильский фильм, согласился сперва на общение, а вскоре после того, как мы договорились с ним, как будем работать, - и на главную роль. Съемки приостанавливались по целому ряду причин, главным образом из-за того, что мы из зимы «влетели» в лето. А у нас снег – ваты не хватит покрыть леса, поля и рощи. Отснял я только первую и вторую серии. Съемки были закончены Вартановым. Из моего материала там есть куски в первых двух сериях – все, что не широкоугольной линзой и незамылено – мое. Работа была закончена в конце 2013 года. К тому моменту Козловский стал звездой российского кино, и продюсеры решили сделать прокатную версию фильма, к которой я не имел отношения – я же снимал четырехсерийный телевизионный вариант. Но из песни слова не выкинешь. За сцены, которые я снимал, отвечаю, как и за некоторые монтажные склейки. Но своим фильмом я «Дубровского» не считаю.
О.С.: Я слежу за темой русскоязычной эмиграции в кино с середины 90-х годов, когда переехал в Америку. И должен сказать, что «Гив ми либерти» - первый, по моему мнению, фильм, который серьезно и правдиво показывает жизнь «русских» в США, их взаимоотношения с цветными меньшинствами. И когда я увидел в Интернете подкаст премьеры «Гив ми либерти» в программе «Двухнедельник режиссеров» на Каннском фестивале этого года, меня, не скрою, удивила и порадовала реакция публики, которая устроила фильму десятиминутную овацию. Для вас восторженная реакция стала неожиданностью?
К.М.: В предпремьерную ночь в Каннах я спал полчаса, усталость навалилась такая, что никаких ожиданий просто не было. Думал, ну, похлопают секунд 15-30, как положено. Когда же началась долгая овация, я ощутил чистую, незамутненную радость. Произошло чудо. Наверное, так.
О.С.: Давайте попробуем разобраться в этом чуде. Вик, водитель социальной службы, развозит по городу клиентов этой службы, а также «русских» пенсионеров. Вы специально изучали жизнь этих социальных пластов городской Америки?
К.М.: В течение девяти месяцев я работал таким же водителем дома инвалидов в Милуоки в компании Transit Express. Наверное, это была самая непростая работа в моей жизни. Долгие часы за рулем. Ты весь день общаешься с людьми, которых обидела природа. Для многих из них поездка на вэне – единственное неформальное общение. Важный опыт для меня, позволившийся многое узнать о Милуоки, об Америке и о себе. Нам с продюсером Элис Остен захотелось открыть Америку через этот фургон. Кстати, нам любезно позволили на два месяца взять бесплатно фургон для съемок.
О.С.: Вы подробно показываете «русских», причем этот показ вызывает смешанные чувства – симпатию, сострадание, но и иронию, смех. Пожилые люди, в массе своей растерянные и ворчливые, оторванные от родной почвы, живущие миражами прошедшей жизни и смутными представлениями о новой своей жизни в Америке. Собирательное название этого типа русскоязычных иммигрантов – Брайтон-Бич, и он частенько становится объектом насмешек и сатиры. Вы думали о том, как именно показать эту очень специфическую общность «наших людей»?
К.М.: Если коротко, я вовсе не пытался передать свое отношение к русской эмиграции.
О.С.: Но вот, к примеру, история о том, как перепутали покойников и как дружно поют советские песни на кладбище, – это же кусочек черной комедии, не так ли?
К.М.: Вы увидели в этом сатиру, это меня вполне устраивает. Но для меня в этом нет никакой сатиры. Это жизнь. Вспоминаю похороны своего деда в Милуоки. В зале было человек 75. Глава ассоциации ветеранов говорил речь и все время называл умершего Марком, хотя деда звали Ян. Он говорил «Марк», а из зала ему шепотом подсказывали «Ян». Наконец, когда он завершая речь, сказал в очередной раз «Марк», зал дружно гаркнул «Ян», и все рассмеялись. Вот так жизнь совершает жанровый сдвиг, из трагедии – в комедию. В этом нет никакой сатиры, а есть юмор, который появляется на дне любой беды, любой драмы. Я не снимаю людей, над которыми смеюсь, я снимаю людей, которых люблю. Люди по-разному воспринимают мою картину, кто-то находит ее драматичной и совсем несмешной.
О.С.: Отношения «русских» с афроамериканцами – очень непростая и болезненная тема. Чего греха таить, расистские настроения присущи немалому числу «наших».
К.М.: К великом стыду должен согласиться: в нашем народе это есть. Но герой фильма Вик – представитель нового поколения, и расовые предрассудки ему совершенно не свойственны. Молодые ребята гораздо толерантней и демократичней пожилых иммигрантов. В реальности «русские» иммигранты старшего поколения и афроамериканцы практически не сталкиваются. Нам с моим соавтором Элис (Остен) было интересно столкнуть их в общем пространстве.
О.С.: Как вам работалось с афроамериканцами?
К.М.: Замечательно! На протяжении двух лет, пока искали финансирование, мы параллельно вели кастинг. По всему Милуоки развесили объявления, разбросали листовки, сообщили о кастинге по радио. Афроамериканская община во главе с замечательной Джозефин Хилл предоставила нам на все время кастинга просторную комнату для отбора актеров. Мы создали базу из 700 непрофессиональных актеров. Работать с афроамериканцами было упоительно, как, впрочем и со всеми непрофессионалами. Исполнительницу роли Трейси Лорен «Лоло» Спенсер привезли из Калифорнии. У нее очень серьезное заболевание, болезнь Лу Герига, как у Стивена Хокинга. Она мужественная женщина, обаятельная, энергичная, умная.
О.С.: Представьте, пожалуйста, ваших актеров.
К.М.: Крис Галуст, играющий главную роль, родился в Бруклине. Никогда не играл ни в кино, ни в театре. Нашли его случайно, на улице. Научился гонять на вэне со страшной скоростью. Ни одной аварии, ни одного штрафа. Сверхзадачу актерскую он совместил со сверхзадачей водительской.
Блестяще сыграл авантюриста Диму актер МХТ им. Чехова Максим Стоянов, ученик Константина Райкина. Когда я увидел его фотографию, то сразу понял: попадание в точку. Мне было важно, чтобы он слился с непрофессиональными актерами, как это было важно и для Даши Екамасовой, прекрасной актрисы, ставшей за последние годы настоящей кинозвездой. Кшиштоф Кесьлевский говорил, что нет разницы между художественным и документальным кино, оно все художественное. Я с ним согласен. Непрофессиональные актеры приносят с собой багаж – свои судьбы, свою психофизику, этим они и интересны. Мне было важно в русскоязычных пенсионерах, как они ходят, как они одеваются. Ведь они тянут на площадку «чемоданы» своего прошлого. Ни один актер не сможет этого сделать.
О.С.: Концовка фильма тревожна: уличные протесты, полицейское насилие. Почему вам важен именно такой политический контекст?
К.М.: Мы не делали политическое кино. Для нас главное – отношения представителей разных этнических, расовых, возрастных, профессиональных групп на человеческом уровне. Мы сделали финал черно-белым, чтобы убрать все лишнее, оголить напряжение. Наше спасение как общества, как страны, только в налаживании человеческих отношений. Выжить можно только через свет и через любовь. Демонстрация любви – наша политическая позиция. Мой замечательный учитель Борис Фрумин (кинорежиссер, профессор Нью-Йоркского университета. – О.С.) всегда мне говорил: «Счастливый конец надо заработать».
