ГААГА —
Гаага готова
Мэр Гааги Йозиас ван Артсен, как и многие жители его города, предпочитает передвигаться на велосипеде. Тем более в эти дни, когда город готовится принять самое большое международное мероприятие в истории Нидерландов – Саммит по ядерной безопасности, на котором ожидаются десятки глав государств, и дорожные пробки неизбежны. Впрочем, как бывший министр иностранных дел, ван Артсен хорошо понимает, что ядерной тематикой дискуссии не ограничатся – тут же, неподалеку от здания Мирового форума, где пройдет саммит, соберутся лидеры «Большой семерки», чтобы обсудить крымский кризис.
«Это логично, что Украина будет темой для обсуждения, – говорит мэр. – На мой взгляд, самым интересным участником будет канцлер (Германии Ангела) Меркель».
Есть ли у него совет для гостей?
«Не думаю, что президент Соединенных Штатов ждет советов от мэра Гааги», – улыбается ван Артсен.
Его обязательства как мэра по подготовке города ко встрече лидеров выполнены. «Мы полностью готовы – у нас много опыта по проведению международных конференций, очень профессиональная полиция, охрана, министр юстиции и безопасности. Мы готовы – у нас было даже слишком много времени для подготовки саммита», – говорит он.
Организаторов саммита не беспокоят и демонстрации – в Гааге ежегодно проходит около 1500 демонстраций протеста. К этому моменту власти получили лишь 9 заявок на проведение акций протеста. По словам Пола Вильке, один из организаторов саммита говорит, что он даже встречался с представителями организаций, которые собираются протестовать.
«Они явно не испытывают симпатий по отношению к ядерной энергетике, но во многом их и наши цели совпадают – сократить по возможности количество расщепляющихся материалов и максимально обезопасить оставшиеся», – говорит он.
Насколько реальна угроза ядерного терроризма?
Сегодня, по данным Рабочей группы по расщепляемым материалам (FMWG), – международной коалиции, объединяющей свыше 70 организаций по всему миру с целью улучшения ядерной безопасности, в мире существует достаточно радиоактивных веществ для создания 20000 новых бомб вроде той, которая обрушилась на Хиросиму. Около 2000 тонн веществ, пригодных для изготовления оружия, хранятся в сотнях пунктов в 25 странах. Большинство этого материала находится под контролем военных, но около 15% используется в гражданских целях – к примеру, в медицине.
Скептики утверждают, что ядерный терроризм это попытка сделать из мухи слона. Если так легко сделать «грязную бомбу», почему этого еще не произошло? Эксперты утверждают, что, по большому счету, этого еще не произошло, во многом, потому, что нам повезло.
С начала 90-х МАГАТЭ зафиксировало свыше 2300 случаев незаконного или несанкционированного перевоза радиоактивных веществ или их пропажи – в подавляющем большинстве случаев речь не идет об обогащенном уране или плутонии. Однако практически любое радиоактивное вещество, включая те, что используются в медицине, может послужить источником заражения, и даже если физически пострадавших будет немного, утечка вызовет панику.
А инциденты происходят постоянно, по всему миру.
К примеру, в декабре прошлого года в Мексике был угнан грузовик, перевозивший контейнер с изотопом кобальта-60, который используется как источник гамма-излучения при радиотерапии. В итоге грузовик был найден, а потом и контейнер с кобальтом, который похитители выбросили неподалеку. В данном случае изотоп явно оказался в руках похитителей случайно, но были и целенаправленные попытки завладеть расщепляющимися материалами или даже их использования. В ноябре 2006-го Александр Литвиненко был отравлен в Лондоне с помощью радиоактивного полония. В том же году, по сообщению грузинских властей, был задержан ядерный контрабандист Олег Хинсагов, перевозивший в кармане куртки 100 грамм обогащенного урана (степень обогащения составляла свыше 90% – достаточно для создания атомной бомбы). В декабре 2007-го года четыре вооруженных человека попытались прорваться на территорию ядерного исследовательского центра в Пелиндабе (ЮАР). Поскольку комплекс тщательно охраняется, до радиоактивных материалов нападавшие не добрались, но один из охранников был тяжело ранен. Эксперты считают, что «Талибан» неоднократно пытался атаковать ядерные объекты в Пакистане – в частности, 21 августа 2008 года произошел взрыв неподалеку от предполагаемого ядерного хранилища Пакистана в городке Вах – атаку совершили два террориста-смертника.
Скрытность властей многих стран в отношении ядерных программ тоже явно не облегчает задачу по укреплению мер ядерной безопасности.
«События, которые кажутся нам невозможными, – они происходят, – говорит Даурен Абен, старший научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований. – Возьмем Фукусиму: кто мог предсказать, что подобное может случиться, – совмещение природных и техногенных факторов? Или теракт японской секты Аум Сенрике в свое время: кто мог предсказать в то время, что террористическая организация применит газ? Есть много людей, которые говорят, что угроза ядерного терроризма высосана из пальца. Но это такого рода угроза, которую лучше предотвратить, чем иметь дело с ее последствиями».
Одна из основных проблем ядерной безопасности, помимо, собственно, наличия в мире расщепляющихся веществ, – то, что не существует единой системы глобальной безопасности в этой сфере. Существует «лоскутное одеяло» из добровольных обязательств стран и частично ратифицированных международных договоров. За несколько дней до открытия саммита в Гааге, Нидерландский институт криминалистики продемонстрировал трехмерную симуляцию сценария обнаружения в Роттердамском порту с помощью детекторов грузовика с радиоактивными материалами. В симуляции, документы, сопровождающие контейнер с радиоактивной контрабандой, с адресом заказчика, быстро приводят спецназ и команду специалистов по особо опасным материалам в подпольную лабораторию, расположенную на территории арендованного склада. К сожалению, опыт и эксперименты, проведенные с целью выявления слабости системы, показывает, что зачастую радиоактивные материалы пересекают границы, не будучи обнаруженными.
«Известно, что эта система сильна ровно настолько, насколько сильно ее самое слабое звено, – объяснил «Голосу Америки» Кеннет Луонго, президент исследовательского центра «Партнерство за глобальную безопасность» (Kenneth Luongo, Partnership for Global Security). – А слабые звенья существуют, и сегодняшняя система безопасности не дает адекватного ответа на все эти слабые места. Меры по обеспечению физической безопасности неравны. Нам необходима некая стандартизация, которая обеспечит определенный уровень уверенности на международном уровне. Потому что радиация, в случае аварии, не останется в пределах одной страны – она двинется дальше. И нам нужно работать над этим на глобальном уровне. Это абсолютно реальная угроза, и я занимаюсь ею уже 20 лет».
По мнению Луонго, выделение терроризма на фоне прочих угроз, связанных с обеспечением физической безопасности расщепляемых веществ, является искусственной мерой, а именно на этом узком вопросе сосредоточен процесс Саммитов по ядерной безопасности, инициированный в 2009-м президентом США Бараком Обамой. Как и многие другие эксперты, собравшиеся на этой неделе на саммит Ядерных знаний в Амстердаме, они призывают правительства к активной политике, вместо того, чтобы реагировать на возникшие обстоятельства.
«Если бы причиной аварии на фукусимском реакторе было не стихийное бедствие, а диверсия – результат был бы столь же разрушительным, – заявил Луонго в интервью с «Голосом Америки». – Сейчас появился новый серьезный фактор: вопросы кибер-безопасности ядерных объектов, где многое управляется с помощью компьютеров. Из моих разговоров со специалистами в этой области, они явно недовольны уровнем защиты. Реакторы строятся в Азии, на Ближнем Востоке, в местах, где их раньше не было, и где не существует культуры ядерной безопасности, достаточного количества квалифицированных специалистов в этой области. Следующий саммит в 2016 году, видимо, будет последним, и я надеюсь, что к тому времени будет, как минимум, поставлена задача создать эту глобальную систему безопасности».
Какие интересы преследуют страны, участвуя в подобной инициативе? «Потому что ядерный терроризм – это тот порог, который не должен быть пересечен, – убежден Луонго. – Потому что справляться с результатами, как мы видим на примере Фукусимы, где продолжается утечка радиации, у нас получается из рук вон плохо. Это не авария на угольной электростанции. Атом – это очень особый вид энергии, и относиться к ней надо соответствующим образом. Что касается критики, сколько денег уходит на эту проблему, то все эти расходы – ничто по сравнению с тем, во что может обернуться ядерный инцидент».
Почему, в таком случае, саммит ограничивается объектами гражданской ядерной энергии, и почему в списке приглашенных стран нет Ирана и Северной Кореи?
«Иран и Северная Корея обсуждаются в рамках других форумов, – говорит Луонго. – Что касается ядерного оружия, если бы это было включено в темы саммита, в результате не было бы никакого коммюнике».
«Корзины с подарками»
Итоговое коммюнике саммита – документ без какой-либо конкретики – не считается главной целью мероприятия. Более важным показателем прогресса от саммита к саммиту называют «корзины с подарками» – добровольные обязательства, связанные с ядерной безопасностью, которые представляют на саммите различные страны. Обязательства бывают самые разные – некоторые страны обещают окончательно избавиться от обогащенного урана на своей территории (начиная с 2009-го года, 12 стран избавились от высокообогащенного урана на своей территории – 7 стран сделали это после января 2012-го), другие делают акцент на подготовке квалифицированных специалистов в этой сфере.
Принимающие саммит Нидерланды, к примеру, продолжают разрабатывать в рамках «корзины с подарками» программы ядерной криминалистики и ядерного ликбеза. К нынешнему саммиту Нидерландский институт криминалистики даже подготовил специальное бесплатное приложение для всех желающих со словарем понятий в сфере ядерной безопасности – от гамма-лучей до уранового концентрата.
Не менее важной задачей саммита считается повысить уровень понимания, как представителями властей, так и рядовыми гражданами, реальность угрозы ядерного терроризма, необходимости по возможности сократить количество радиоактивных материалов и максимально обезопасить оставшиеся вещества.
Чего можно ожидать от нынешнего саммита?
В преддверии гаагского мероприятия 24-25 марта, выяснилось, что страна, принимающая в этом году саммит, сама не выполнила всех взятых на себя обязательств в сфере ядерной безопасности. В частности, местная фармацевтическая компания «Маллинкродт», которая должна была прекратить импорт высокообогащенного урана, признала, что вряд ли у нее получится начать использовать менее опасные материалы до 2016-го года.
В Гааге говорят, что ведется интенсивная работа по реализации обещания избавиться от высокообогащенного урана, однако при этом напоминают, что США, инициировавшие серию этих саммитов, сами пока не ратифицировали поправку 2005-го года к Конвенции о физической защите ядерного материала, которая вменяет в обязанность государствам участникам защищать ядерный материал при внутреннем использовании, хранении и перевозке, и на ядерных установках.
«Я не хочу ничего говорить о нефункциональном Сенате, но это застряло в Сенате», – говорит Пит ди Клерк, представитель Нидерландского министерства иностранных дел и главный шерпа саммита. Впрочем, поскольку международная система ядерной безопасности является сугубо добровольной, заниматься обоюдной критикой делегациям не имеет смысла, важно прийти хоть к какому-то общему знаменателю.
По словам нидерландского шерпы, главной целью саммита остается предотвращение ядерного терроризма и контрабанды ядерных материалов.
«В 2009-м году президент США Барак Обама поставил задачу: за 4 года обезопасить все слабо защищенные радиоактивные вещества в мире, максимально сократить его количество и улучшить международное сотрудничество, – говорит ди Клерк. – По нашему мнению, этот вопрос касается не только правительств. Власти могут послать инспекторов, но работа по защите материалов выполняется самой индустрией, так что в работе над физической безопасностью радиоактивных веществ участвуют много игроков на разных уровнях. Сильная система ядерной безопасности – это интерес не только тех стран, где есть ядерные объекты, потому что эти вещества могут перевозить по их территории. Мы ведем переговоры с представителями стран-участниц саммита, и надо сказать, что это консервативная группа. Многое из того что мы говорим сегодня, повторяет то, что мы уже говорили на прошлом саммите в Сеуле. Мы подошли к интересному вопросу: страны не хотят делиться информацией об их оперативной безопасности. Насколько другие страны могут доверять тому, что меры, которые они принимают, эффективны? При этом ставки высоки – я не из паникеров, но инцидент ядерного терроризма может иметь катастрофические последствия. 25 стран до сих пор являются обладателями высокообогащенного урана, но мы на саммите не можем указывать им, что делать – мы можем лишь поощрять принятие ответственных мер. Как минимум, сократить количество радиоактивных веществ до того, что им действительно необходимо».
С чем едет на саммит Россия?
Антон Хлопков, член научного совета при Совете Безопасности России и главный редактор журнала «Ядерный клуб», также не видит на повестке дня «прорывных задач».
«Задача скорее подтвердить еще раз приверженность ключевых стран мира и стран, которые активно развивают атомную энергетику, к проблематике ядерной безопасности, предотвращению попадания чувствительных материалов, ядерных технологий, в руки террористических организаций», – говорит он.
Выбор стран-участниц саммита, по его словам, «достаточно субъективен» – это решение принимают организаторы. Если бы на него пригласили делегации Ирана и Северной Кореи, «большинство других вопросов ушло бы на задний план, возник бы дисбаланс».
А что на саммите может предложить в рамках «корзины с подарками» Россия, делегацию которой возглавит министр иностранных дел Сергей Лавров?
Некоторые эксперты считают, что в этом году, в связи с кризисом в Украине и резким ухудшением отношений западных стран с Россией, хорошо уже то, что российская делегация не отказалась от участия в саммите.
Антон Хлопков считает, что российская делегация сделает акцент на тренинговых программах повышения квалификации специалистов в области ядерной безопасности.
«Многие проблемы в этой области – Россия столкнулась с ними раньше (других стран), после распада СССР, – напоминает он. – В России многие эти вопросы были успешно решены в рамках сотрудничества по ядерной безопасности в 90-е годы и в начале 2000-х».
Мэр Гааги Йозиас ван Артсен, как и многие жители его города, предпочитает передвигаться на велосипеде. Тем более в эти дни, когда город готовится принять самое большое международное мероприятие в истории Нидерландов – Саммит по ядерной безопасности, на котором ожидаются десятки глав государств, и дорожные пробки неизбежны. Впрочем, как бывший министр иностранных дел, ван Артсен хорошо понимает, что ядерной тематикой дискуссии не ограничатся – тут же, неподалеку от здания Мирового форума, где пройдет саммит, соберутся лидеры «Большой семерки», чтобы обсудить крымский кризис.
«Это логично, что Украина будет темой для обсуждения, – говорит мэр. – На мой взгляд, самым интересным участником будет канцлер (Германии Ангела) Меркель».
Есть ли у него совет для гостей?
«Не думаю, что президент Соединенных Штатов ждет советов от мэра Гааги», – улыбается ван Артсен.
Его обязательства как мэра по подготовке города ко встрече лидеров выполнены. «Мы полностью готовы – у нас много опыта по проведению международных конференций, очень профессиональная полиция, охрана, министр юстиции и безопасности. Мы готовы – у нас было даже слишком много времени для подготовки саммита», – говорит он.
Организаторов саммита не беспокоят и демонстрации – в Гааге ежегодно проходит около 1500 демонстраций протеста. К этому моменту власти получили лишь 9 заявок на проведение акций протеста. По словам Пола Вильке, один из организаторов саммита говорит, что он даже встречался с представителями организаций, которые собираются протестовать.
«Они явно не испытывают симпатий по отношению к ядерной энергетике, но во многом их и наши цели совпадают – сократить по возможности количество расщепляющихся материалов и максимально обезопасить оставшиеся», – говорит он.
Насколько реальна угроза ядерного терроризма?
Сегодня, по данным Рабочей группы по расщепляемым материалам (FMWG), – международной коалиции, объединяющей свыше 70 организаций по всему миру с целью улучшения ядерной безопасности, в мире существует достаточно радиоактивных веществ для создания 20000 новых бомб вроде той, которая обрушилась на Хиросиму. Около 2000 тонн веществ, пригодных для изготовления оружия, хранятся в сотнях пунктов в 25 странах. Большинство этого материала находится под контролем военных, но около 15% используется в гражданских целях – к примеру, в медицине.
Скептики утверждают, что ядерный терроризм это попытка сделать из мухи слона. Если так легко сделать «грязную бомбу», почему этого еще не произошло? Эксперты утверждают, что, по большому счету, этого еще не произошло, во многом, потому, что нам повезло.
С начала 90-х МАГАТЭ зафиксировало свыше 2300 случаев незаконного или несанкционированного перевоза радиоактивных веществ или их пропажи – в подавляющем большинстве случаев речь не идет об обогащенном уране или плутонии. Однако практически любое радиоактивное вещество, включая те, что используются в медицине, может послужить источником заражения, и даже если физически пострадавших будет немного, утечка вызовет панику.
А инциденты происходят постоянно, по всему миру.
К примеру, в декабре прошлого года в Мексике был угнан грузовик, перевозивший контейнер с изотопом кобальта-60, который используется как источник гамма-излучения при радиотерапии. В итоге грузовик был найден, а потом и контейнер с кобальтом, который похитители выбросили неподалеку. В данном случае изотоп явно оказался в руках похитителей случайно, но были и целенаправленные попытки завладеть расщепляющимися материалами или даже их использования. В ноябре 2006-го Александр Литвиненко был отравлен в Лондоне с помощью радиоактивного полония. В том же году, по сообщению грузинских властей, был задержан ядерный контрабандист Олег Хинсагов, перевозивший в кармане куртки 100 грамм обогащенного урана (степень обогащения составляла свыше 90% – достаточно для создания атомной бомбы). В декабре 2007-го года четыре вооруженных человека попытались прорваться на территорию ядерного исследовательского центра в Пелиндабе (ЮАР). Поскольку комплекс тщательно охраняется, до радиоактивных материалов нападавшие не добрались, но один из охранников был тяжело ранен. Эксперты считают, что «Талибан» неоднократно пытался атаковать ядерные объекты в Пакистане – в частности, 21 августа 2008 года произошел взрыв неподалеку от предполагаемого ядерного хранилища Пакистана в городке Вах – атаку совершили два террориста-смертника.
Скрытность властей многих стран в отношении ядерных программ тоже явно не облегчает задачу по укреплению мер ядерной безопасности.
«События, которые кажутся нам невозможными, – они происходят, – говорит Даурен Абен, старший научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований. – Возьмем Фукусиму: кто мог предсказать, что подобное может случиться, – совмещение природных и техногенных факторов? Или теракт японской секты Аум Сенрике в свое время: кто мог предсказать в то время, что террористическая организация применит газ? Есть много людей, которые говорят, что угроза ядерного терроризма высосана из пальца. Но это такого рода угроза, которую лучше предотвратить, чем иметь дело с ее последствиями».
Одна из основных проблем ядерной безопасности, помимо, собственно, наличия в мире расщепляющихся веществ, – то, что не существует единой системы глобальной безопасности в этой сфере. Существует «лоскутное одеяло» из добровольных обязательств стран и частично ратифицированных международных договоров. За несколько дней до открытия саммита в Гааге, Нидерландский институт криминалистики продемонстрировал трехмерную симуляцию сценария обнаружения в Роттердамском порту с помощью детекторов грузовика с радиоактивными материалами. В симуляции, документы, сопровождающие контейнер с радиоактивной контрабандой, с адресом заказчика, быстро приводят спецназ и команду специалистов по особо опасным материалам в подпольную лабораторию, расположенную на территории арендованного склада. К сожалению, опыт и эксперименты, проведенные с целью выявления слабости системы, показывает, что зачастую радиоактивные материалы пересекают границы, не будучи обнаруженными.
«Известно, что эта система сильна ровно настолько, насколько сильно ее самое слабое звено, – объяснил «Голосу Америки» Кеннет Луонго, президент исследовательского центра «Партнерство за глобальную безопасность» (Kenneth Luongo, Partnership for Global Security). – А слабые звенья существуют, и сегодняшняя система безопасности не дает адекватного ответа на все эти слабые места. Меры по обеспечению физической безопасности неравны. Нам необходима некая стандартизация, которая обеспечит определенный уровень уверенности на международном уровне. Потому что радиация, в случае аварии, не останется в пределах одной страны – она двинется дальше. И нам нужно работать над этим на глобальном уровне. Это абсолютно реальная угроза, и я занимаюсь ею уже 20 лет».
По мнению Луонго, выделение терроризма на фоне прочих угроз, связанных с обеспечением физической безопасности расщепляемых веществ, является искусственной мерой, а именно на этом узком вопросе сосредоточен процесс Саммитов по ядерной безопасности, инициированный в 2009-м президентом США Бараком Обамой. Как и многие другие эксперты, собравшиеся на этой неделе на саммит Ядерных знаний в Амстердаме, они призывают правительства к активной политике, вместо того, чтобы реагировать на возникшие обстоятельства.
«Если бы причиной аварии на фукусимском реакторе было не стихийное бедствие, а диверсия – результат был бы столь же разрушительным, – заявил Луонго в интервью с «Голосом Америки». – Сейчас появился новый серьезный фактор: вопросы кибер-безопасности ядерных объектов, где многое управляется с помощью компьютеров. Из моих разговоров со специалистами в этой области, они явно недовольны уровнем защиты. Реакторы строятся в Азии, на Ближнем Востоке, в местах, где их раньше не было, и где не существует культуры ядерной безопасности, достаточного количества квалифицированных специалистов в этой области. Следующий саммит в 2016 году, видимо, будет последним, и я надеюсь, что к тому времени будет, как минимум, поставлена задача создать эту глобальную систему безопасности».
Какие интересы преследуют страны, участвуя в подобной инициативе? «Потому что ядерный терроризм – это тот порог, который не должен быть пересечен, – убежден Луонго. – Потому что справляться с результатами, как мы видим на примере Фукусимы, где продолжается утечка радиации, у нас получается из рук вон плохо. Это не авария на угольной электростанции. Атом – это очень особый вид энергии, и относиться к ней надо соответствующим образом. Что касается критики, сколько денег уходит на эту проблему, то все эти расходы – ничто по сравнению с тем, во что может обернуться ядерный инцидент».
Почему, в таком случае, саммит ограничивается объектами гражданской ядерной энергии, и почему в списке приглашенных стран нет Ирана и Северной Кореи?
«Иран и Северная Корея обсуждаются в рамках других форумов, – говорит Луонго. – Что касается ядерного оружия, если бы это было включено в темы саммита, в результате не было бы никакого коммюнике».
«Корзины с подарками»
Итоговое коммюнике саммита – документ без какой-либо конкретики – не считается главной целью мероприятия. Более важным показателем прогресса от саммита к саммиту называют «корзины с подарками» – добровольные обязательства, связанные с ядерной безопасностью, которые представляют на саммите различные страны. Обязательства бывают самые разные – некоторые страны обещают окончательно избавиться от обогащенного урана на своей территории (начиная с 2009-го года, 12 стран избавились от высокообогащенного урана на своей территории – 7 стран сделали это после января 2012-го), другие делают акцент на подготовке квалифицированных специалистов в этой сфере.
Принимающие саммит Нидерланды, к примеру, продолжают разрабатывать в рамках «корзины с подарками» программы ядерной криминалистики и ядерного ликбеза. К нынешнему саммиту Нидерландский институт криминалистики даже подготовил специальное бесплатное приложение для всех желающих со словарем понятий в сфере ядерной безопасности – от гамма-лучей до уранового концентрата.
Не менее важной задачей саммита считается повысить уровень понимания, как представителями властей, так и рядовыми гражданами, реальность угрозы ядерного терроризма, необходимости по возможности сократить количество радиоактивных материалов и максимально обезопасить оставшиеся вещества.
Чего можно ожидать от нынешнего саммита?
В преддверии гаагского мероприятия 24-25 марта, выяснилось, что страна, принимающая в этом году саммит, сама не выполнила всех взятых на себя обязательств в сфере ядерной безопасности. В частности, местная фармацевтическая компания «Маллинкродт», которая должна была прекратить импорт высокообогащенного урана, признала, что вряд ли у нее получится начать использовать менее опасные материалы до 2016-го года.
В Гааге говорят, что ведется интенсивная работа по реализации обещания избавиться от высокообогащенного урана, однако при этом напоминают, что США, инициировавшие серию этих саммитов, сами пока не ратифицировали поправку 2005-го года к Конвенции о физической защите ядерного материала, которая вменяет в обязанность государствам участникам защищать ядерный материал при внутреннем использовании, хранении и перевозке, и на ядерных установках.
«Я не хочу ничего говорить о нефункциональном Сенате, но это застряло в Сенате», – говорит Пит ди Клерк, представитель Нидерландского министерства иностранных дел и главный шерпа саммита. Впрочем, поскольку международная система ядерной безопасности является сугубо добровольной, заниматься обоюдной критикой делегациям не имеет смысла, важно прийти хоть к какому-то общему знаменателю.
По словам нидерландского шерпы, главной целью саммита остается предотвращение ядерного терроризма и контрабанды ядерных материалов.
«В 2009-м году президент США Барак Обама поставил задачу: за 4 года обезопасить все слабо защищенные радиоактивные вещества в мире, максимально сократить его количество и улучшить международное сотрудничество, – говорит ди Клерк. – По нашему мнению, этот вопрос касается не только правительств. Власти могут послать инспекторов, но работа по защите материалов выполняется самой индустрией, так что в работе над физической безопасностью радиоактивных веществ участвуют много игроков на разных уровнях. Сильная система ядерной безопасности – это интерес не только тех стран, где есть ядерные объекты, потому что эти вещества могут перевозить по их территории. Мы ведем переговоры с представителями стран-участниц саммита, и надо сказать, что это консервативная группа. Многое из того что мы говорим сегодня, повторяет то, что мы уже говорили на прошлом саммите в Сеуле. Мы подошли к интересному вопросу: страны не хотят делиться информацией об их оперативной безопасности. Насколько другие страны могут доверять тому, что меры, которые они принимают, эффективны? При этом ставки высоки – я не из паникеров, но инцидент ядерного терроризма может иметь катастрофические последствия. 25 стран до сих пор являются обладателями высокообогащенного урана, но мы на саммите не можем указывать им, что делать – мы можем лишь поощрять принятие ответственных мер. Как минимум, сократить количество радиоактивных веществ до того, что им действительно необходимо».
С чем едет на саммит Россия?
Антон Хлопков, член научного совета при Совете Безопасности России и главный редактор журнала «Ядерный клуб», также не видит на повестке дня «прорывных задач».
«Задача скорее подтвердить еще раз приверженность ключевых стран мира и стран, которые активно развивают атомную энергетику, к проблематике ядерной безопасности, предотвращению попадания чувствительных материалов, ядерных технологий, в руки террористических организаций», – говорит он.
Выбор стран-участниц саммита, по его словам, «достаточно субъективен» – это решение принимают организаторы. Если бы на него пригласили делегации Ирана и Северной Кореи, «большинство других вопросов ушло бы на задний план, возник бы дисбаланс».
А что на саммите может предложить в рамках «корзины с подарками» Россия, делегацию которой возглавит министр иностранных дел Сергей Лавров?
Некоторые эксперты считают, что в этом году, в связи с кризисом в Украине и резким ухудшением отношений западных стран с Россией, хорошо уже то, что российская делегация не отказалась от участия в саммите.
Антон Хлопков считает, что российская делегация сделает акцент на тренинговых программах повышения квалификации специалистов в области ядерной безопасности.
«Многие проблемы в этой области – Россия столкнулась с ними раньше (других стран), после распада СССР, – напоминает он. – В России многие эти вопросы были успешно решены в рамках сотрудничества по ядерной безопасности в 90-е годы и в начале 2000-х».
