Совет ООН по правам человека (СПЧ) отложил до июня рассмотрение доклада о секретных тюрьмах. Ранее Россия и ряд исламских и африканских государств выступили против обсуждения этой темы и публикации документа на официальном сайте ООН, где неофициальная версия доклада доступна с конца января. Первоначально предполагалось, что доклад будет представлен на заседании СПЧ в Женеве в понедельник, 8 марта.
Доклад представляет собой глобальное исследование применения практики секретных тюрем и исчезновения людей по политическим мотивам, начиная с нацисткой Германии и до наших дней. Правозащитники называют подобную практику грубым нарушением норм международного права.
В докладе объемом почти в 700 страниц России посвящен относительно небольшой раздел (8 страниц). Там говорится о существовании на Северном Кавказе (в селении Центорой и на базе «Вега», находящейся на окраине Гудермеса, а также в районе Шали и Урус-Мартана) тайных тюрем, которые Россия использует в борьбе с сепаратистами. В докладе приводятся интервью с тремя неназванными жителями Чечни и Дагестана, ныне проживающими за границей. Они утверждают, что их заставляли «рыть собственную могилу», пытали электрошоком, били железными прутьями и прижигали паяльниками в тайных казематах.
Отвечая ооновским экспертам, Россия в июне 2009 года официально заявила, что в российской пенитенциарной системе «нет примеров секретного заключения». Выступая в понедельник в Женеве, представитель России Наталия Золотова сказала, что доклад о пытках содержит «противоречивые данные». Она также заявила, что Манфред Новак в работе над этим документом «превысил свой мандат».
В эксклюзивном интервью «Голосу Америки» один из авторов доклада, специальный докладчик ООН по вопросу о пытках, австрийский юрист Манфред Новак выразил уверенность в том, что авторам «удалось составить относительно полную картину применения секретных тюрем в борьбе с терроризмом». В процессе подготовки доклада независимые эксперты сопоставляли информацию, полученную из разных источников. «Мы проводили интервью – лицом к лицу или по телефону – с лицами, которые подвергались пыткам или содержались в секретных тюрьмах, – рассказал Новак. – Затем мы пытались сопоставить эти данные с информацией, которая была получена из правительственных источников, от Международного комитета Красного креста, в результате журналистких расследований. Мы изучали регистрационные записи авиадиспетчерских служб, маршруты самолётов, которые были зафрахтованы ЦРУ».
«Голос Америки»: Также как и правительства, отрицающие существование секретных тюрем и примение пыток, бывшие заключённые тоже могут быть заинтересованы в том, что бы представить ситуацию определенным образом. Как Вы знаете, что они говорят Вам правду?
Манфред Новак: У меня есть достаточный опыт общения с бывшими заключенными и жертвами пыток. Многое зависит от того, какие вопросы ты задаешь. Мы не принимаем на веру все, что они нам говорят. Мы просим собеседника детально описать места его содержания. Мы спрашиваем, видел ли он других заключенных. Затем мы сопоставляем эти данные с другой имеющейся информацией. Возможно, собранных нами данных недостаточно для того, что бы проводить уголовное расследование. Но их, несомненно, достаточно для того, что бы провести расследование нарушений прав человека.
Г.А.: В секции доклада, посвященной России, Вы приводите показания трех чеченцев, ныне проживающих за границей, не называя их имен. Почему?
М.Н.: Многие из наших собеседников опасаются за свою жизнь. Я могу Вам сказать, что лица, чьи показания легли в основу наших выводов по Российской Федерации, были смертельно напуганы. Я беседовал с большим числом людей, но большинство из них просили вообще ничего не писать о них. Лица, с которыми я встречался в Германии, разрешили привести их показания при условии, что их имена не будут указаны. Они действительно боятся мести, в частности, со стороны господина Кадырова, президента Чеченской республики. Не так давно в Вене был убит господин Израилов, который незадолго до своей гибели подал жалобу в Европейский суд по правам человека. Он утверждал, что его содержали в секретной тюрьме и что господин Кадыров лично подвергал его пыткам. Другие были убиты в Дохе и в других местах. Правозащитники, а также свидетели и жертвы пыток в Чечне, Ингушетии и Дагестане очень напуганы. Вспомните также об Анне Политковской и Наташе Эстемировой, известных журналистах, занимавшихся теми же проблемами – их убийства до сих пор не раскрыты.
Г.А.: Какие рекомендации Вы можете дать России, потребовавшей запретить публикацию этого доклада?
М.Н.: Мы, авторы доклада – независимые эксперты и заинтересованы только в одном: установить правду, насколько это возможно. Мы служим Совету ООН по правам человека (СПЧ), члены которого должны быть нам благодарны за то, что мы взяли на себя труд провести столь тщательное расследование. Наша работа может помочь определить меры, которые необходимо разработать – как со стороны ООН, так и со стороны отдельных государств. Если реакция правительств заключается в том, чтобы попытаться заставить нас замолчать, не позволить нам вступить в диалог в формате СПЧ – это, по-моему, означает, что они абсолютно не понимают, что такое независимые расследования и зачем они нужны. Если они сами (российские власти) проведут расследование и придут к выводу, что из тех трех случаев, которые мы задокументировали, лишь один соответствует действительности, а два других – нет, то это тоже было бы хорошо. Но просто требовать снять доклад с повестки дня СПЧ – это наихудшая реакция со стороны правительства.
В этой связи я должен признать, что Соединенные Штаты Америки в лице администрации Обамы пошли с нами на сотрудничество и приветствовали возможность диалога. При этом они также не согласны с некоторыми из наших выводов, но они понимают, что наша работа может помочь правительству США в проведении их собственного расследования и в подготовке необходимых мер.
Г.А.: Считаете, ли Вы, что в Чечне в 2004-7 годах, когда произошли нарушения, описываемые в докладе, происходил «вооруженный конфликт»?
М.Н.: Конечно, в Чечне происходил вооруженный конфликт между российским правительством и повстанцами. Однако, с точки зрения вопроса о применении пыток, это не имеет значения. Пытки запрещены как в мирное время, так и во время войны. Женевская конвенция применима и к внутренним вооруженным конфликтам.
Г.А.: Посещали ли Вы Россию в процессе подготовки этого доклада?
М.Н.: Я направил запрос о посещении Российской Федерации в 2006 году и получил положительный ответ. Я сообщил о своем намерении посетить республики Северного Кавказа. Были подготовлены встречи в Москве, а также встреча с господином Кадыровым в Чечне. Но буквально за несколько дней до поездки возникли проблемы, связанные с условиями моего визита. Я должен сказать, что условия моих визитов четко сформулированы: я должен иметь возможность посещать места заключения без предварительного уведомления и беседовать с заключенными наедине, без наблюдения со стороны охранников или надзирателей, потому что иначе заключенные никогда не скажут правду. В итоге РФ сказала, что эти условия не могут быть выполнены. Тогда я решил отложить визит. Это было в октябре 2006 года. Мой визит в Россию до сих пор отложен. Я неоднократно просил РФ урегулировать возникшие проблемы и предложить новые сроки визита, но этого не произошло. Я пришел к выводу, что РФ не заинтересована в моем визите. (Выступая в понедельник в Женеве, представитель России Наталия Золотова сказала, что РФ будет искать возможности посещения страны Специальным докладчиком ООН «при условиях, которые не будут нарушать российские законы» - М.Г.).
Должен добавить, что по тем же причинам мы не поехали в Гуантанамо. Администрация Буша после долгих проволочек пригласила троих специальных докладчиков посетить Гуантанамо, но мы не могли принять условия, согласно которым у нас не было бы возможности беседовать с заключенными один на один. Многие другие правительства также пытаются ограничить условия нашей работы, но обычно после консультаций мы находим решение проблемы.
Г.А.: Каких результатов Вы ждете после публикации этого доклада?
М.Н.: На самом деле, в этого докладе не так много новой информации. Мы просто систематизировали имеющиеся данные, включая недавно рассекреченные документы, и сопоставили их с результатами наших собственных расследований, включая интервью с бывшими заключенными. Нам удалось подтвердить предположения, сделанные ранее журналистами и правозащитниками. Ценность этого доклада в том, что он был подготовлен независимыми экспертами ООН для СПЧ. Я надеюсь, что этот доклад будет принят во внимание, станет предметом обсуждения. Если какое-либо правительтво укажет на допущенные нами ошибки и предоставит факты, подтверждающие это, я готов буду внести соответствующие поправки. Каждое правительство должно провести собственное независимое расследование. Тогда я буду считать, что мы добились успеха и не зря потратили наше время.
Мы также должны извлечь уроки на будущее. Я боюсь, что нам придется жить с угрозой терроризма, также как мы живем с угрозой со стороны организованной преступности и, если угодно, со многими другими негативными явлениями. Этот доклад должен продемонстрировать, чего не следует делать в борьбе с терроризмом: нарушать права человека. Это контр-продуктивно. Мы должны научиться более эффективно бороться с терроризмом, соблюдая международные законы.
Мы также надеемся, что этот доклад поспособствует наказанию виновных в нарушении прав человека, компенсации пострадавших и созданию «комиссий по правде». Если правительства будут продолжать все отрицать, пытаться подвергать нас цензуре – это, конечно, было бы непродуктивно.
См. также: ООН отложила обсуждение доклада о «секретных тюрьмах»
