«Не исламский "фундаментализм", не "экстремизм"… не "исламофашизм"… но именно ислам… от Мухаммеда и до наших дней», – так в многостраничной книге, распространяемой в Интернете, охарактеризовал своего противника Андерс Брейвик.
Заодно останавившись и на особенностях текущего момента: «После коллапса советской гегемонии над значительной частью исламского мира, сопровождавшегося все большим обогащением нефтепроизводящих мусульманских стран, мусульманский мир обретает все больше… возможностей для поддержки джихада во всемирном масштабе».
Новый эпизод многовекового противостояния? Если и так, то с существенной оговоркой – считает заведующий сектором Кавказа в московском Институте этнологии и антропологии Сергей Арутюнов. «Между христианским и мусульманским фундаментализмом, – убежден ученый, – есть общая черта: ни то, ни другое не имеет отношения к духовным ценностям – как христианским, так и мусульманским.
Нельзя назвать христианством тот вариант католицизма, что господствовал в Испании в шестнадцатом веке. То было лжехристианство. А то, что проповедуют современные мусульманские фундаменталисты, – лжеислам».
Расследование события – дело спецслужб. А идеи? Чьим последователем следует считать подозреваемого в совершении самого кровопролитного теракта в Скандинавии со времен Второй мировой войны? С этого вопроса начался разговор корреспондента Русской службы «Голоса Америки» с известным специалистом по американскому и европейскому правому экстремизму профессором политологии Сиракузского университета Майклом Барканом.
Майкл Баркан: конспирология проникла в политический мейнстрим
Алексей Пименов: Профессор Баркан, с кем, на ваш взгляд, можно сравнить Андерса Брейвика?
Майкл Баркан: Насколько можно судить сегодня, он кое в чем напоминает американца Тимоти Маквея. Различие лишь в том, что Маквей ничего не говорил о своих взглядах, а Брейвик рассказывает о своих с необычайной откровенностью. Поэтому у нас достаточно материала, чтобы судить о его антимусульманских воззрениях, из которых он, собственно, не делал тайны уже давно.
А.П.: Насколько он типичен для современного ультраправого движения?
М.Б.: Я все-таки не думаю, что можно говорить о едином праворадикальном движении в глобальном масштабе – слишком уж много тут национальных различий. И не только национальных: тенденция к дроблению всегда была сильна в этой среде – даже внутри отдельных стран.
А.П.: Что представляют собой ультраправые в США?
М.Б.: Главная их черта на протяжении многих лет – это непримиримая враждебность к афроамериканцам и евреям. Здесь ничего не меняется. Есть проявления враждебности и по отношению к мусульманам. Но сколько-нибудь крупные мусульманские общины в Соединенных Штатах – явление сравнительно новое. Поэтому, повторяю, главными объектами ненависти правых экстремистов остаются небелые и евреи.
А.П.: Известно, что если американские расисты прежних времен выступали в поддержку властей, то нынешние приверженцы белого супрематизма именуют федеральную администрацию «Сионистским оккупационным правительством» (ZOG)…
М.Б.: Это верно. В последние десятилетия ультраправые чаще всего относятся к государству крайне враждебно. Многие из них убеждены, что оно попросту захвачена темными силами. Эти люди – ярые приверженцы конспирологии. Для них государство – воплощение зла. На протяжении последних тридцати лет в США не раз появлялись праворадикальные группировки, стремившиеся свергнуть государственную власть. Другое дело, что к практическому достижению этой цели они не приблизились.
А.П.: Какова примерная численность этих группировок?
М.Б.: О ней можно лишь догадываться. Точных данных нет ни у кого. Многое зависит и от того, как определить правый радикализм. Но думаю, что их меньше ста тысяч. Причем в это число входят и люди, лишь разделяющие ультраправые взгляды, но не переходящие к практическим действиям.
А.П.: Влияют ли эти группы на политическую жизнь?
М.Б.: Сами по себе – как правило, очень мало. Что вызывает настоящую тревогу, так это проникновение конспирологии в политический мейнстрим. Началось это сравнительно недавно, и своим возникновением это явление в немалой степени обязано Интернету. Вот один пример – взрыв пересудов о происхождении Барака Обамы. О том, где именно он родился. А вот и другой – продолжающиеся дискуссии о том, кто организовал теракты одиннадцатого сентября. Это якобы вовсе не те девятнадцать человек, что признаны виновными официально, а американское правительство. Склонность повсюду видеть заговоры прежде была присуща в основном крайне правым. А сегодня конспирологическое мышление распространяется все шире. И это очень тревожно.
А.П.: Это, так сказать, политические поверья. А где политические движения, берущие на вооружение конспирологические теории?
М.Б.: Скажем, кое-кто из Движения чаепития (Tea Party Movement). Вдаваться в детали мне бы не хотелось. Но, повторяю, эта тенденция – сводить политическую жизнь к козням различных злых сил и заговорам обретает все больше приверженцев.
А.П.: Вернемся к практике ультраправых движений. Казалось бы, сколько о них написано! И вдруг – взрыв в Осло. Невольно возникает вопрос: насколько адекватны наши представления об исходящей от них опасности?
М.Б.: В том-то и дело, что мы имеем представление об организациях. А об отдельных людях? Потому-то теракты, подобные норвежскому, так трудно предсказать. Одно дело – группировки, у которых есть лидеры, рядовые члены, публикации, и совсем другое – индивиды вроде Брейвика, действующие вроде бы на свой страх и риск. И, тем не менее, – способные на столь чудовищные действия…
Сергей Арутюнов: современная цивилизация переживает агонию
«Ислам… от Мухаммеда до наших дней» – так видит врага христианской Европы Андерс Брейвик. Каковы исторические свидетельства на этот счет? «Либерально-демократическое христианство – тоже довольно редкий зверь, – констатирует Сергей Арутюнов. – Но либерально-демократический ислам – это зверь почти что вымерший. Да, он существовал в начале двадцатого века. Тут многих можно вспомнить – и Измаил-бея Гаспринского, и джадидов… Однако все они – в прошлом. Отчасти в этом виноваты большевики, отчасти Мустафа Кемаль. Но факт остается фактом».
Провалился ли в Европе мультикультурализм? «Всякую хорошую идею, – убежден Арутюнов, – можно довести до абсурда и тем извратить. И превратить в угрозу: в данном случае – в угрозу Европе».
«О ней, об этой угрозе, – продолжает ученый, – написана недавно интересная книга. Это антиутопия Елены Чудиновой "Мечеть парижской богоматери". Написана она против исламского фундаментализма – с позиций фундаментализма христианского».
«Дело, однако, в том, – считает Сергей Арутюнов, – что агрессия исламского фундаментализма – это лишь одна из угроз современной цивилизации. Когда-то Римской империи тоже угрожали надвигавшиеся на нее германские племена. Но было кое-что и похуже – собственный внутренний кризис. Такую же агонию переживает современная глобальная цивилизация. Тогда – паразитический плебс требовал хлеба и зрелищ. А сегодня? Когда я слышу, что какой-то полузащитник, умеющий только лупить ногами по кожаному мячу, получает два миллиона евро в год – что значительно превышает весь бюджет нашего института – то, глядя на такую цивилизацию, я не могу не сказать, что она близка к гибели. Я имею в виду глобальную цивилизацию консюмеризма и транснациональных корпораций».
Цивилизацию производства ради производства и расточительства ради престижа».
Что же впереди? «Кризис, – полагает Арутюнов. – Возможно – депопуляция. Весьма значительное снижение потребления энергии и материальных ценностей. И, весьма вероятно, серьезная децентрализация. А потому – катаклизмы, по сравнению с которыми то, что происходит сейчас, покажется потасовкой в детской песочнице…»
Другие новости о событиях в мире читайте в рубрике «В мире»
Другие материалы о событиях в России читайте в рубрике «Россия»
