Восемь человек, из них пятеро женщин, стоят в тесной очереди, держа в руках чемоданы и сумки, напряженно ожидая своего часа. За столом сидит какой-то важный чиновник и, похоже, намерен каждому учинить допрос с пристрастием. Очередь волнуется, напряжение нарастает, прорывается сердитой ссорой...
«Путешествие в странную страну» – таков «подзаголовок» спектакля Knock, поставленного по мотивам произведений Даниила Хармса труппой молодежного театра Lost and Found в Нью-Йорке. Режиссером этой постановки стал российский режиссер Александр Марин, ученик Олега Табакова, один из основателей «Табакерки», много работающий в последние годы в Канаде, США и других странах. Премьера состоялась 4 марта на сцене The Players Theatre в Гринвич-Вилледже. Десять вечеров в марте в этом сценическом пространстве будут звучать диковинные для Америки имена «Ольга Петровна», «Евдоким Осипович», Иван Сергеевич» и другие, произносимые с акцентом и без.
«Мы работаем в театральной технике verbatim, где нам очень важна линия личных историй, – сказала «Голосу Америки» Аня Зицер, основатель театра Lost and Found, актриса и продюсер. – Переживания эти связаны с переездами из одной страны в другую. Есть какой-то ген мобильности у евреев, например. Здесь нам захотелось поразмышлять о природе страхов. Мы немножко устали от линейного, фронтального языка. Хотелось поэкспериментировать, подурачиться, поиграть. И Хармс с его иррациональностью и абсурдизмом пришелся очень кстати. Истории эти про людей, которых убивали, которые бесследно исчезали. Это происходило в 30-40 годы, да и сейчас происходит. Сам Хармс ничего не боялся, он все выдавал как есть».
Московская актриса Дарья Екамасова, звезда фильмов «Жила-была одна баба» и «Ангелы революции», играет затянутую в черное трико женщину-вамп на высоких каблуках. Она сексапильно крутит хулахуп и соблазняет «Макарова», суетливого и закомплексованного человечка с мефистофельскими повадками. Но вот появляются люди с огромными белыми шарами – как неприкаянные души, ищущие смысла бытия. Взрыв насилия, пистолет в руках маньяка, души отлетают от плоти, и физический уход в небытие олицетворяют красные как кровь ленты. Быт сплетен с метафизикой, юмор нерасторжим от трагедии, реальность переливается в фантазию.
«Работая с Александром Мариным, я получила огромный актерский опыт, – сказала «Голосу Америки» Дарья Екамасова, – Как и все талантливые режиссеры, он как будто получает сигналы из космоса. Столько удивительных, неожиданных находок! Скажем, моя героиня крутит хулахуп. Но это больше чем кольцо, это инструмент и прием, который используется на сцене и пластически, и знаково. Я должна была обрести уверенность, иначе и быть не может, потому что если хулахуп крутить неуверенно, он падает».
Дарья со смехом призналась, что вообще-то согласилась приехать поработать в Нью-Йорк «с корыстной целью» – выучить английский в тесном творческом и бытовом общении с американскими коллегами. Но этот план разбился при столкновении с реальностью. Актеры, в основном, выходцы из семей русскоговорящих иммигрантов, с радостью общались с Дарьей на русском языке.
Сергей Нагорный, он же «Макаров», он же «Адам», учился в Американской академии драматических искусств и актерствует семь лет. Входит в состав труппы Lost and Found с 2011 года, когда она вышла на публику с первым спектаклем «Дорога». Был и второй, Covers, а Knock – третий.
«Совершенно невероятная работа, – сказал «Голосу Америки» Сергей Нагорный. – То, что было написано, и то, что происходит на сцене, – совершенно разные вещи. Александру (Марину) удалось прочертить одну общую линию, которая связывает все эпизоды. Куда пропадают люди? Как себя не потерять? Это и для Америки очень актуально. Люди не могут себя найти – и в жизни, и в профессии. Мне, как актеру, очень интересно нащупать нерв своего персонажа. Принципиально то, что слова говорят одно, а тело и мимика – другое, зачастую противоположное. Мой герой совершает стремительную эволюцию от мелкого ничтожного существа до высшего создания, полубога. У него в руках власть, и он ею упивается».
Lost & Found – экспериментальный театр, основанный Аней Зицер и группой молодых русскоязычных актеров-евреев в Нью-Йорке. С марта 2013 года он стал составной частью «русской» художественно-образовательной программы старейшего национального американского театра на идиш «Фольксбине» (The National Yiddish Theatre Folksbiene).
Представившая на премьере труппу зрителям Робин Шателл, продюсер фестиваля еврейских исполнительских искусств, сказала «Голосу Америки», что очарование этого театра – в смеси разных культур и «бэкграундов» актеров и других участников проекта. «Смотрите – евреи-актеры, русский автор, – заметила она, – это очень символично для многонационального Нью-Йорка, для нашего ''Фольксбине''».
Спектакль идет на английском языке, и, как заверила Аня Зицер, если спектакль поедет на гастроли в Россию, играться там он будет также на английском. В то же время большая часть труппы превосходно владеет русским языком.
«Нам двуязычность очень помогает, – сказала Аня. – У нас было две языковые версии текста для репетиций. Мы использовали переводы Матвея Янкелевича, который очень хорошо перевел Хармса на английский. Мне, как куратору проекта, важно, чтобы мы не закрывали двери перед американским зрителем, мы же в Нью-Йорке, мы – для всех».
Режиссер Александр Марин не вышел на поклоны после спектакля. Как сообщила Аня Зицер, он уехал из Нью-Йорка по неотложным делам. Но любезно согласился ответить на вопросы «Голоса Америки» по электронной почте.
«Чем мне интересен Хармс? – написал Александр Марин. – Не вдаваясь в анализ революционности литературного подхода Хармса к вопросу отображения жизни, можно просто посмотреть вокруг. Мы живём не просто в абсурдном мире, мы сами рождаем абсурд и считаем это абсолютной нормой. Мы молчим, когда просто необходимо произнести хотя бы одно слово. Мы лжём и знаем, что все вокруг знают об этом, но никто и не помышляет это опровергнуть. Школьник может достать пистолет и расстрелять своих одноклассников (какие уж там падающие из окна старушки?!). А вопросы внешней и внутренней политики ведущих государств – это Хармсу даже и не снилось!..».
Отвечая на вопрос, какие особенности работы над англоязычным спектаклем в двуязычной труппе, режиссер ответил предельно лаконично: «Никаких особенностей! Талантливые люди не различаются языком».
