«Самые интенсивные военные действия с 1994 года», – так агентство Reuters охарактеризовало бои в Нагорном Карабахе, вспыхнувшие 1 апреля и закончившиеся 5-го – соглашением о прекращении огня. «В четверг (7 апреля) каждая из сторон высказала предположение, что другая нарушила перемирие, заключенное при посредничестве Москвы», – констатирует Reuters. Уточняя: каждая из сторон в тот же день сообщила о гибели своего военнослужащего. И оговариваясь: за исключением этих инцидентов, перемирие в целом соблюдается.
Что же происходит, и чего следует ожидать?
«Это замороженный конфликт, который резко начал размораживаться, – констатирует аналитик консультационной компании Sidar Global Advisors Игорь Данченко (Igor Danchenko). – Обострение могло произойти и первого апреля, и сегодня».
«Что будет дальше – этого не знает никто, – поясняет Данченко. – Помимо всех заявлений официальных лиц, есть еще руководители порядка, которые продолжают зарабатывать политические очки на эскалации конфликта». «Новое кровопролитие возможно, – уточняет эксперт, – все может пойти, скажем, по донбасскому сценарию».
«Перемирие может оказаться всего лишь временной передышкой, – признает научный сотрудник Атлантического совета Бренда Шаффер (Brenda Shaffer, Atlantic Council). – Последнее обострение конфликта привело к изменению статус-кво в пользу Азербайджана, и если Баку попытается закрепить успех, то Ереван, вероятно, постарается взять реванш».«Да и Москва, – подчеркивает аналитик, – серьезно заинтересована в продолжении конфликта, который она использует как рычаг воздействия на Южный Кавказ».
Бренда Шаффер отмечает и другое: «Несмотря на стремление США к разрешению конфликта, вспышка насилия, последовавшая за визитами президента Армении и президента Азербайджана в Вашингтон (а входе этих визитов они вели с госсекретарем Керри переговоры о разрешении конфликта), наглядно иллюстрирует ограниченность американского влияния на ход событий в регионе».
По мнению Игоря Данченко, причины нынешнего обострения – сугубо внутренние. «Ни Вашингтон, ни Анкара, ни Москва к этому не имеют никакого отношения, – считает эксперт. – И саммит в Вашингтоне никак на это не повлиял. Да, турецкий президент Эрдоган “обхаживает” авторитарный режим в Баку. Россия заявляет, что ее хотят поссорить с ближайшими соседями и партнерами. Но карабахский конфликт вспыхивал и в начале 20 века, и во времена русской революции, и во время распада СССР, и в последнее время мы замечали, что напряжение росло, страны вооружались, звучали все более агрессивные ноты». «Мне кажется, – продолжает Данченко, – что в устоявшихся авторитарных системах всегда есть люди, которые хотят освоить это политическое пространство – поучаствовать в конфликте. И сейчас просто все совпало».
«Главная причина – старая: неопределенный статус Нагорного Карабаха», – напоминает старший научный сотрудник Американского совета по внешней политике Уэйн Мерри (Wayne Merry, American Foreign Policy Council), подчеркивая связанные с указанным обстоятельством опасения Азербайджана. Вместе с тем он подчеркивает значение экономических факторов – в частности, падения цен на нефть и, вследствие этого, все более очевидную нестабильность и трудности в отношениях с соседями.
«Больше всего этот конфликт выгоден Азербайджану, – считает Игорь Данченко. – Президенту Азербайджана, возможно, нужна победоносная война. В Азербайджане – недовольство населения, скачки цен, падение национальной валюты. Нужно использовать национализм».
Что делать?
«Вернуться к режиму прекращения огня, который действует с 1994 года, к продолжению мирного процесса в формате работы Минской международной группы», – сказал в комментарии для Армянской службы «Голоса Америки» член Палаты представителей Конгресса США Бред Шерман (Brad Sherman). Кроме того, следует предоставить возможность самоопределения народу Нагорного Карабаха, подчеркнул законодатель.
«Пока передела границ не произошло, возвращение к Минскому процессу возможно», – убежден Игорь Данченко. Вместе с тем эксперт подчеркивает: «Приказать им (сторонам конфликта) никто ничего не может: экономически Нагорный Карабах оказался достаточно эффективным квазигосударством».
«Армения и Азербайджан – достаточно сильные страны, – продолжает Данченко. – Достигнут некий паритет силы. Военного решения нет». Поэтому, считает аналитик, конфликт «останется замороженным, пока не будет принято какое-то решение на уровне ООН».
Российский фактор
Бренда Шаффер настаивает на переосмыслении самой сущности происходящего. «Необходимо отказаться от прежнего понимания природы конфликта, – считает она. – Дело в данном случае не в различном понимании истории, да и не в религиозных или культурных различиях. Сущность конфликта – в геополитических интересах».
«Конечно, – уточняет Шаффер, – этнические и религиозные факторы могут использоваться для мобилизации людей. Однако небольшая территория с населением менее ста тысяч человек превратилась в район крупномасштабного военного противостояния потому, что он расположен, по существу, на линии размежевания между Россией и НАТО и, что не менее существенно, вблизи важнейших торговых путей и путей транспортировки энергетических ресурсов».
Этим, продолжает аналитик, объясняется и ключевая роль России в карабахской проблеме. «Необходимо осознать, – подчеркивает Шаффер, – роль Москвы как в разжигании и периодическом возобновлении конфликта, так и в его разрешении. Несмотря на то, что в целом Россия уступает Соединенным Штатам и НАТО в военно-стратегическом отношении, в некоторых конфликтных зонах ее сила применительно к конкретным ситуациям достаточно велика, и именно это мы видим и в Украине, и в Грузии, и в Сирии.Поэтому, как бы ни разнились между собой взгляды лидеров стран Южного Кавказа, едва ли можно представить себе полномасштабное разрешение конфликта без понимания того, в чем в данном случае состоят интересы Москвы – интересы более серьезные, чем те выгоды, которые она получает от того, что два ее южных соседа остаются уязвимыми».
С необходимостью тщательно проанализировать эти интересы связана, по мнению Бренды Шаффер, и другая задача. «Необходимо, – считает Шаффер, – чтобы США проводили по отношению к России единую политику, а не несколько различных политик – в зависимости от региона. Американские официальные лица нередко заявляют, что США по-разному строят свое взаимодействие с Россией в различных регионах – скажем, в Украине и Сирии – и что речь идет о совершенно разных, не связанных друг с другом проблемах. Москва, однако, действует по-другому. Потенциальные рычаги своего влияния Россия рассматривает в глобальном масштабе: ее политика в одном регионе определяет политику в другом.И если США хотят найти путь к урегулированию конфликта, они должны понять сущность российского подхода к нему».
Сделать это, подчеркивает аналитик, необходимо еще и потому, что существует опасность разрастания конфликта, вследствие чего его влияние может сказаться и за пределами Южного Кавказа – региона, расположенного между Турцией, Россией и Ираном.
«Обострение карабахского противостояния может повлиять на эти государства, – убеждена Шаффер, – и в ближайшие недели все они будут маневрировать, отстаивая свои интересы. И лишь просчитав ходы, которые они могут сделать, можно будет понять, по какому сценарию станут развиваться события».
