Новая концепция ПРО: какой станет противоракетная оборона США?

«Сегодня в центре внимания – агрессия России, которая без всякого разбора наносит тысячи наступательных ракетных ударов в Украине», – констатирует Джон Пламб (John Plumb), помощник министра обороны США по космической политике (Assistant Secretary of Defense for Space Policy).

Джон Пламб – опытный специалист: он служил в военно-морском флоте США в качестве офицера подводной лодки класса «Лос-Анджелес», был инструктором в школе ядерной энергетики ВМФ (Nuclear Power School, NPS; US Navy), работал в Пентагоне, в Совете национальной безопасности, в Сенате.

Беседа Джона Пламба с военным аналитиком Томом Карако (Tom Karako), старшим научным сотрудником программы международной безопасности и директором проекта по противоракетной обороне в Центре стратегических и международных исследований (Senior Fellow, International Security Program and Director, Missile Defense Project, Center for Strategic and International Studies, CSIS) состоялась в Вашингтоне на площадке CSIS.

«Россия использовала свое ракетное оружие таким образом, что во многих случаях это превратилось в террор, – считает Джон Пламб. – Это причиняло страдания невинным гражданским лицам, разрушало гражданскую инфраструктуру. Все это совсем не то, что мы привыкли считать военными целями... Ясно одно: использование Россией ракет в Украине показывает то, что мы можем ожидать и в дальнейшем».

Помощник министра обороны США по космической политике признаёт: с учетом опыта украинской войны американская система ПРО должна быть модернизирована. Новые потребности отражены в Обзоре противоракетной обороны (Missile Defense Review, MDR), который входит в новую Стратегию национальной обороны США (National Defense Strategy, NDS); их несекретные разделы опубликованы Пентагоном 27 октября 2022 года.

В предисловии к документам министр обороны США Ллойд Остин (Lloyd Austin) ясно расставляет приоритеты: «КНР остается нашим самым важным стратегическим конкурентом на ближайшие десятилетия. КНР является единственной страной, имеющей как намерение изменить международный порядок, так и, во все большей степени, экономическую, дипломатическую, военную и технологическую мощь для этого... Между тем, неспровоцированное, несправедливое и безрассудное вторжение России в Украину подчеркивает ее безответственное поведение. Усилия по реагированию на нападение России также резко подчеркивают важность стратегии, которая использует силу наших ценностей и нашу военную мощь».

Том Карако комментирует: «Прежний акцент обзора 2019 года на атаках баллистическими ракетами государств-изгоев уступает место акценту на неядерном стратегическом нападении крупных держав: "Чтобы сдержать агрессию противников и оставаться ниже ядерного порога, достигать стратегических результатов с использованием обычных вооружений, Соединенные Штаты рассмотрят активные и пассивные меры обороны с целью снижения риска от любых ударов крылатыми ракетами по критически важным объектам, независимо от их классификации"».

Эксперт подчеркивает: документ 2022 года насчитывает 12 страниц, «что значительно короче версии 2019 года, в которой было 100 страниц» многое осталось в части, не предназначенной для широкого использования.

Джон Пламб подчеркивает, что войны доказала: систем ПРО и ПВО потребуется значительно больше – от такого противника, как Россия, придется защищать не только ключевые аэродромы, порты, военные объекты, но и города, гражданскую инфраструктуру.

В обзоре за 2019 год не учитывались беспилотные летательные аппараты как объект для ПВО. «Но после Нагорно-Карабахского конфликта и украинской войны становится ясно, что это пренебрежение больше не выдерживает критики».

«Один из многих уроков украинского конфликта, продолжает Джон Пламб, – заключается в том, как быстро расходуются ракеты и боеприпасы в войне с крупной державой. Необходимо решить проблему массового производства элементов ПРО. Европейские страны, которые передали свои системы противовоздушной обороны советского производства Украине, также ожидают поставок новых систем взамен. Инициативы НАТО в области противовоздушной обороны свидетельствуют о потребности в значительных закупках и разработке подходов к защите критических объектов и очень надёжной защите населения». С этой целью MDR впервые выделяет нестратегическую ПРО внутри территории США.

Пламб уточняет: «Еще одна вещь, которая усложняет задачу в Украине, – это короткие дистанции. Когда дальность боевого применения ваших систем мала, физика доступа к ракетам из ваших оборонительных систем становится намного сложнее. Особенно при условии, что удар массивный». Таким образом, системы раннего глобального ядерного и ракетного предупреждения не могут оставаться единственным приоритетом.

Особое внимание также придется уделить мобильности на поле боя: именно она позволила армии Украины избежать уничтожения со стороны России своей ПРО и авиации. В этой связи, отмечает Пламб, особую тревогу вызывают такие территории, как Гуам, где возможности маневра территориально ограничены.

Ядерное и ракетное сдерживание, экономические санкции, дипломатия (всё вместе это называют теперь «комплексным сдерживанием») сохраняют свою роль: «Мы будем тесно сотрудничать с государственным департаментом для повышения взаимной прозрачности и предсказуемости с Россией и Китаем, это укрепит сдерживание и стабильность. Но прозрачность и контроль над вооружениями работают только в том случае, если ваш партнер действует добросовестно. А это теперь вовсе не обязательно, как мы и видим в данный момент», – поясняет Пламб.

Если о Китае в Обзоре противоракетной обороны говорится как о «постоянном соперничестве», то о России – как об «острой угрозе»: «Неспровоцированное российское вторжение в Украину ясно сигнализирует о возрождении все более милитаристской России, которая стремится опрокинуть европейскую систему безопасности, сложившуюся после холодной войны и бросить вызов всему международному порядку... Россия пытается агрессивно расширить свой контроль над освободившимися частями бывшей советской империи, чтобы вернуть то, что она считает своей собственностью... Россия также пытается продвигать свои интересы, напрямую бросая вызов национальным интересам США. В течение последних десяти лет она уделяла приоритетное внимание модернизации своих ракетных систем межконтинентальной дальности и разрабатывает, испытывает, развертывает новые, диверсифицированные средства, которые создают проблемы для предупреждения о ракетном нападении».

В документе впервые выделяются «негосударственные субъекты, которые представляют растущую угрозу региональным интересам США, их союзникам и партнерам, в особенности на Ближнем Востоке и в Африке. На сегодняшних полях сражений негосударственные субъекты используют все более сложные наступательные средства, ракеты и противоракетный потенциал и продолжают извлекать выгоду из передачи технологий противниками США». Возможно, речь идет о российских «вагнеровцах», которые ведут неофициальную войну в ряде стран мира и чье использование режим Путина постоянно расширяет.

В разделе о войнах «чужими руками» (proxy wars), в документе отмечают важное «гибридное» качество боевых дронов: это не только «недорогой, доступный, гибкий и легко возобновляемый» ресурс, но и «правдоподобно опровергаемый способ осуществления вооруженных нападений в различных областях». Именно поэтому иранские дроны становятся «все более мощными платформами в руках как государственных, так и негосударственных субъектов» – фактически, в руках террористов, скрывающих свою принадлежность.

Впрочем, есть и обнадеживающие новости о российской угрозе: «Текущие потери на поле боя угрожают сократить арсенал модернизированного оружия России, а скоординированные и широкомасштабные экономические санкции, контроль за экспортом могут помешать ее способности эффективно производить современные высокоточные боеприпасы».

Джон Пламб оптимистичен и относительно солидарности США с Евросоюзом, а также другими союзниками: «Мы наблюдаем на примере помощи Украине, как демократии объединились вместе, чтобы противостоять автократическому милитаристскому давлению».